Лия Флеминг - Последняя жемчужина

Йорк, май 1889 год

Через пять дней после приезда в Йорк Грета и Родабель покинули отель и направились к Миклгейту, а оттуда по мощеной Прайери-стрит – к дому своей матери. Грета много раз представляла себе, как мама откроет дверь и обрадуется, увидев их с букетами весенних цветов в руках. Утренний воздух был прохладным, ярко зеленела листва на деревьях. Грета собиралась поделиться с матерью всеми своими новостями, предвкушая долгожданную встречу.

Но как она объяснит матери, почему не пришла к ней сразу? Она хотела сначала получить совет, как ей выйти из затруднительного положения, в котором она оказалась. Грета стремилась все уладить до их встречи, иначе мама только и думала бы о неоплаченных долгах. Мистер Блейк организовал ей встречу в банке, где она открыла счет и разместила на нем оставшиеся у нее деньги, а также оставила на хранение жемчуг. Здесь она получила информацию о кредиторах Эбена и обсудила возможности погашения долгов. После этого она раздобыла список свободных торговых площадей с жилыми помещениями. Ей хотелось решить все эти вопросы, прежде чем заняться семейными делами. Отныне и впредь бизнес должен быть на первом месте.

Для стороннего наблюдателя она была вернувшейся из Америки преуспевающей молодой вдовой, но это была лишь игра. Теперь она могла полагаться только на саму себя, пряча свои страхи под маской дерзкой самоуверенности. Лишь бы мать не пыталась заглянуть под эту зыбкую пелену!

Наконец они подошли к дому матери, и Грета с широкой улыбкой постучала начищенным до блеска латунным кольцом в такую знакомую ей входную дверь. Им открыл небритый мужчина.

– Да?

– Миссис Костелло дома? – спросила она, смутившись при виде незнакомца.

– Она здесь больше не живет, я квартирант.

– Я Грета… ее дочь. Я посылала сюда письма. Ничего не понимаю!

– Они с Бертом уезжали на юг. Он работает на железной дороге. Сэйди ездила с ним, но вы не волнуйтесь, они уже вернулись, и вы меня избавили от необходимости отнести ей всю эту почту. Она должна быть у Берта, это в конце улицы. Этот дом она сдает железнодорожникам. – Он смотрел на нее с любопытством. – Так это вы были за границей? Да, ваши письма здесь, лежат на комоде вместе с остальной почтой. Можете отнести ей все разом. Гарри! – крикнул он через плечо. – Ты знаешь, где лежат письма?

К нему, шаркая, подошел мужчина, держа в руке недавние письма и открытки Греты. Она сунула их в сумку, радуясь тому, что мать не знает ее новостей и, следовательно, сколько времени прошло после смерти Эбена. Кивнув, она отошла от двери, не зная, куда ей следует теперь идти.

– Видите вон тот дом, вы ее найдете там, если она не ушла на рынок, – подсказал первый мужчина, указывая в конец улицы. – Она очень удивится, увидев вас.

– Спасибо, – поблагодарила его Грета.

– Рад был помочь.

Слегка поклонившись, он закрыл дверь.

– Что он сказал? Я не поняла ни слова, – прошептала Родабель.

– Мама переселилась к мистеру Лэнгтону, но она была в отъезде и еще не знает о смерти Эбена, так что предоставь все мне. Ты не должна ничего говорить, только кивай, когда я буду задавать тебе вопросы. Понятно?

– Конечно, мне все ясно, мисс Грета.

Настроение у Греты упало. Все получалось не так, как она задумала, но что было делать? Они прошли по улице к указанному дому и снова постучали.

На этот раз дверь открыла ее мать и без улыбки окинула ее с головы до ног.

– А ты не спешила.

– Мама!

Грета хотела было обнять ее, но Сэйди отступила на шаг.

– Ты проходи, и твоя подруга пусть тоже заходит.

Сдержанность и даже, пожалуй, холодность матери поразили Грету.

– Я думала, ты будешь рада меня видеть. Я послала тебе письмо из Ливерпуля. Мы вернулись навсегда!

– Может, я бы и была рада, если бы Нора Уолш не сказала мне на рынке, что ее Мери видела несколько дней назад, как ты разъезжала в кебе по Монкгейту с этой девочкой.

Сэйди явно была обижена на дочь.

– Прости, но я думала, что сначала должна уладить свои дела. В моей жизни многое изменилось с тех пор, как я последний раз писала, но, как я понимаю, ты не получила ни одного моего письма.

Она сунула в руку матери их все, кроме последнего.

– Что же это за дела такие? Судя по твоим вдовьим одеждам, мерзавец наконец-то покинул этот мир.

– Мама, это далеко не все. Пожалуйста, не злись на меня. У меня были причины.

– А это кто?

Мать подозрительно посмотрела на незнакомку.

– Я Родабель Бахус. Мисс Грета забрала меня к себе, когда нас привезли на сиротском поезде. Она не хотела меня оставлять там, так что я буду ее помощницей.

– Правда? Помощницей в чем, хотела бы я знать?

Терпение Греты лопнуло, и она вихрем ворвалась в дом.

– Ты предложишь нам чаю или ты хочешь, чтобы мы ушли прямо сейчас?

Она едва сдерживала слезы, потрясенная таким холодным приемом. Такого она не ожидала.

– Меня расстроило то, что ты пришла ко мне не сразу, но хватит уже об этом. – Сэйди, смягчаясь, раскинула руки для объятия. – Разумеется, я очень рада, что ты вернулась. Я не доверяла твоему мужу после того, как он повесил на меня арендную плату за дом, смывшись от всех своих денежных проблем. Выручил меня Берт Лэнгтон, нашел квартирантов. Слингер замарал наше доброе имя. Том готов был его убить.

– Жаль, что не убил. Но я выплачу все его долги.

– Чем?

– Не волнуйся, я вернулась не с пустыми руками, но мне нужно много чего рассказать тебе про Эбена. Жизнь с ним была не сахар, и к тому же он всех нас предал.

– Он хотел меня убить, – выпалила Родабель. – Как убил мисс Китти…

Грета видела, что мать побелела, услышав эти слова, но она не успела остановить девочку.

– Я как раз собиралась об этом рассказать. Я тебе написала длинное письмо, но это уже не важно… Давай спокойно и не спеша поговорим обо всем. Мы принесли тебе цветы. Родабель о них позаботится.

Теперь пришла очередь Грете проявить любопытство:

– Ты сожительствуешь с мистером Лэнгтоном?

– Да нет, девочка моя, у нас все как положено.

Она сунула под нос дочери палец с кольцом в подтверждение своих слов.

– Он работает на железной дороге, его посылали на юг, и я ездила с ним. Я писала тебе… Ты не прочла то мое письмо, да?

– Нет. Эбену не нравилось, что я получаю новости от родных, и теперь мы знаем почему.

Грета чувствовала себя скованно, присев на стул в темной гостиной. Она окинула взглядом комнату. Кружевные занавески, жесткие стулья и фотокарточка Китти на каминной полке. Здесь все было пропитано любовью и запахом полироли, а еще пахло домом, но Грета чувствовала себя здесь гостьей. Мать состарилась и располнела. Она, должно быть, удовлетворена семейной жизнью.

– Та твоя подруга, Ирен, похоже, знает больше меня. Она мне рассказала новости, когда я ее встретила, но они переселились на пустоши. Она оставила мне свой адрес, чтобы я переслала тебе.

– О нет, я так надеялась с ней повидаться! Куда они уехали?

Почему в Йорке все настолько изменилось? Все были не там, где она думала их застать.

– Посмотри сама, название мне ни о чем не говорит. Ну да, я ведь все узнаю последней.

– Хватит уже жаловаться, на тебя это не похоже! – упрекнула ее Грета.

– А чего ты от меня ожидала? У меня умерли малые дети, муж, затем наша Китти, а ты сбежала с этим жуликом. Том где-то на Востоке и пишет очень редко. Берт постоянно пропадает на работе. За что мне такое наказание?

Грета глубоко вздохнула и улыбнулась:

– Я теперь дома и не собираюсь никуда уезжать. Когда-то и Том вернется, и мы снова будем семьей. Мы тебе кое-что привезли из Маскатина.

Она хотела сменить тему разговора, понимая, что сейчас не время говорить об обстоятельствах своей жизни.

– Но прежде я хочу узнать, как закончил свою жизнь этот подлец, – сказала мать, снимая передник.

– Это длинная и, боюсь, не очень радостная история. Он утонул, бросившись в реку за редкостной жемчужиной. Он пытался ее найти, но его унесло течение. Перед этим он чуть не задушил Родабель за то, что она отнесла его старое пальто в благотворительную лавку, так я огрела его сковородкой по голове, и он исчез. Больше мы его не видели.

Она помолчала, понимая, что огорчит мать тем, что собиралась сказать дальше.

– Теперь я знаю, что это он убил нашу Китти. Он практически в этом признался, когда напал на Родабель. Она может засвидетельствовать правдивость моих слов, да, Родабель?

Грета обернулась к девочке, и та утвердительно кивнула.

– Ему не я нужна была, мам, а Китти, он женился на мне, чтобы ее заполучить. Но, я так думаю, она его сразу поставила на место, и он сделал то, что сделал.

Она говорила с трудом, тихо плача.

– Остальное ты знаешь. На ней, должно быть, сначала было мое лучшее платье и браслет с камнями, тот, который был на ее руке, когда ее нашли. Каково мне было жить с ним, зная, насколько порочный и лживый этот человек? Какой дурой я была, когда верила, что он меня любит! Впрочем, в глубине души я знала, что он ко мне не испытывает никаких теплых чувств. Потом, когда он умер, мы наконец смогли отправиться домой, и меня тошнило на корабле каждый день, а тут ты встретила меня как чужую.

– Ладно, девочка моя, не надо плакать. Дело прошлое, нам обеим пришлось нелегко. Ты неудачно вышла замуж с моего благословения. И тебя, и меня ввели в заблуждение его благородные манеры. Пойду поставлю чайник. Мой Берт будет сильно удивлен, когда вернется домой. Идем, мисс Родабель. Ты не обижайся, но имя у тебя слишком уж замысловатое.

– Мистер Джеймс сказал моей подруге Марте, что оно означает «прекрасная роза».

– Очень хорошо, но мы будем звать тебя просто Рода. В Йорке такое имя встречается. Идем, я покажу тебе, как нужно заваривать приличный чай. Кофе мы в доме не держим и спиртное тоже не пьем.

Грета видела, что мать начала потихоньку оттаивать, и радовалась этому. Им нужно было еще о многом поговорить, но главный сюрприз для них обеих был впереди. Довольно для каждого дня своей заботы, говорится в Священном Писании. Важнее всего было то, что теперь восстанавливался разрушенный мост между нею и матерью.

– Подай мне щетку, – попросила Грета Родабель, подметавшую пол в старом магазине.

Девочка чихала от пыли и сажи, что годами скапливалась на лестнице, ведущей на верхний этаж. Она не представляла себе, как они вообще тут смогут жить, но выражение лица мисс Греты означало, что она настроена решительно. Она то забиралась на стремянку, то спускалась вниз, крася стены и деревянные детали интерьера. Все это было очень необычно, но волнующе. Комнаты постепенно обретали пристойный вид, только наверху пока было совершенно пусто и неуютно, совсем не так, как в Маскатине. Но Берт Лэнгтон обещал найти лошадь с телегой, чтобы привезти мебель, которую они купят, и сказал, что поможет занести ее наверх.

Этот пока еще пустой магазин находился в Гудрэмгейте, недалеко от пивной «Скрещенные ключи», и был затиснут между бакалейной лавкой Тодда и аркой, ведущей к колледжу Святого Уильяма. За рядами магазинов и домов был виден восточный угол Кафедрального собора, этого каменного исполина, нависавшего над всем. В витрины фасада их магазина не будет заглядывать солнце, а значит, не придется прятать от него товар. В подсобном помещении были кран с холодной водой и канализация, а удобства находились во дворе. Над магазином было еще два этажа жилых помещений и кладовых. Все шло хорошо, и Грета была довольна своим выбором – хоть это была и не лучшая часть города, но здание стояло на многолюдной улице, так что посетителей будет достаточно. Когда пришла мать Греты, чтобы помочь, стало ясно, что она не в восторге от затеи дочери.

– Не понимаю, к чему такая спешка! Не успела приехать, как уже вцепилась в эту пыльную нору. Где ты возьмешь деньги, чтобы довести это до ума? Одумайся, не влезай в долги!

– Не волнуйся, мама, все будет в порядке, к тому же ты ведь нам немного поможешь? Я знаю, что делаю, – отрезала Грета, сунув матери в руки чайник. – Нам нужно подкрепиться, такая работа отнимает много сил. – И она снова убежала наверх.

– Зачем так спешить? Вы словно белки в колесе вертитесь с тех пор, как сошли с корабля. Она и там была такая, Рода?

Родабель не хотелось отзываться плохо о своей хозяйке.

– Она не может без работы, всегда чем-нибудь занята, – тактично ответила Родабель. – И вы бы видели, как в Нью-Йорке она умудрилась продать жемчуг по хорошей цене!

– Ты это называешь «занята»? Я бы сказала по-другому. Это безумие – хватать первое попавшееся помещение, швыряясь деньгами, как будто последний день живем. Ты должна ее утихомирить, пока она не надорвалась тут. Она такая худая и бледная, того гляди свалится от легкого ветерка.