Полируя бусины, которые ей предстояло учиться нанизывать на нить, она вспомнила о собственных горестях. Она гнала от себя мысли о нависшей над ней угрозе работы у старухи Беллерби, ведь тогда она не смогла бы обучаться у мистера Абрамса. Она не хотела сообщить ему эту новость, ведь ей все здесь так нравилось!

– Мистер Абрамс, если бы я могла приходить к вам каждый день, сколько времени понадобилось бы на мое обучение? – выпалила она.

Он, подняв глаза, заметил тревогу на ее лице.

– А в чем дело?

Она выложила ему все, что сказала ей мать.

– Я не хочу целыми днями мыть и стирать. Я хочу заниматься чем-то вот таким, настоящим делом, требующим умения, но мать считает, что это неприлично… для девушки, такой, как я.

Он устремил на нее взгляд поверх своих очков в железной оправе.

– Значит, мы должны найти для тебя возможность оставаться здесь. Я поговорю с твоей матерью и все ей объясню. По всей видимости, она превратно истолковала мои намерения. Возможно, ты и твоя младшая сестра могли бы вести у меня хозяйство, и ты вместе с ней будешь здесь постоянно проживать, как настоящая ученица, а по вечерам будешь осваивать искусство набора жемчуга. Если сможешь им как следует овладеть, ты никогда не останешься без работы, поверь мне.

Грета, облегченно вздохнув, откинулась на спинку стула. Пусть ей пока и не удастся приблизиться к своей мечте о магазинах Стоунгейта с их прекрасными украшениями и сияющими каменьями, но работать с этими изящными вещами для нее было таким наслаждением! Прикасаясь к золоту и жемчугу, она будто переносилась в другую жизнь и забывала о грязи и убогости улиц Уэлмгейта. Наверное, ее руки на самом деле и были ее богатством.

6

Перт, 1879 год

До Рождества оставалась неделя, когда Эбенезер Слингер предпринял последний обход деревень. Он стучал в двери домов и показывал свою визитную карточку, на которой значилось:

Эбенезер Слингер, эсквайр из Лондона

ТОРГОВЕЦ КРУПНЫМ ЖЕМЧУГОМ И ПРЕДМЕТАМИ ИСКУССТВА

Хорошие цены предлагаются за подлинные предметы

В Гленкоррине не нашлось желающих открыть ему дверь, кроме обитателей побеленного известью маленького домика в конце улицы, стоящего в стороне от дороги. Домик имел ветхий вид, сад стоял запущенным. На почте Эбен расспросил приветливую тетушку об окрестных жителях, и она сообщила ему, что женщина, живущая в конце улицы, недавно овдовела, а ее сын работает на помещика в лесу. Их фамилия Бейли, принадлежавшая, как он знал, странствующему клану. Она поведала, что они заядлые искатели жемчуга. К двери он подошел с заранее составленной речью. Ему открыла седовласая женщина в черном, с белым чепцом на голове.

– Миссис Бейли, прошу прощения, что оторвал вас от дел, но я хотел узнать, могу ли я с вами поговорить о вашем покойном муже?

– Я вас слушаю.

Она пристально посмотрела на него, но взгляд ее был безжизненным.

– Мне стало известно, что добыча жемчуга была его страстью, а его коллекция знаменита во всей округе.

– Что ж с того, что была? Это вас не касается, молодой человек, – сказала она, закрывая дверь.

Эбен протянул ей свою визитку:

– Мадам, не извольте беспокоиться. Я знаю, что множество шарлатанов выдают себя за респектабельных торговцев жемчугом, но вот мои рекомендации. Я скупаю только лучшее и предлагаю высокую цену за крупные экземпляры. Можете взглянуть на письмо лорда Кинлоха, где он лично меня рекомендует.

Он сунул письмо ей под нос в полной уверенности, что без очков она вряд ли сможет что-то увидеть, если вообще умеет читать. Она теперь пребывала в нерешительности и оставила дверь приоткрытой.

– Я знаю, какие суровые зимы бывают в этих краях, а на носу праздники, так что немного серебра не помешает. Надо сделать запасы к Новому году.

Чтобы вызвать доверие у потенциальных клиентов, он старался говорить с местным акцентом.

– Да, все теперь очень дорого, но всем этим занимается мой сын. Вам нужно будет поговорить с ним.

– К сожалению, я должен ехать в Лондон – надо проведать семью. Сегодня я последний день здесь, – соврал он и отступил на шаг, как будто собираясь уйти.

– Ну, проходите, я посмотрю, может, что и найду. Насколько я знаю, осталось совсем немного.

Она оставила его стоять в кухне рядом с открытым очагом, от которого исходил удушливый запах горящего торфа; на огне что-то варилось в железном котелке. Здесь стояла встроенная в стену закрытая кровать, над очагом висела полка. Он повидал много таких скромных жилищ, путешествуя по северным краям, но особенно бережливые шотландцы не были склонны тратить деньги на излишние украшения.

– Я мало что смогла найти, – сказала она, порывшись в деревянном сундуке. – Вот только эта мелочь в банке из-под табака.

Это были обычные мелкие жемчужины, на которые он уже насмотрелся за этот сезон.

– Хм-м, – протянул он разочарованно. – Такого добра у меня предостаточно. Я ищу что-нибудь покрупнее. Может, там, на дне, есть другие?

Он смотрел, как она достает небольшие мешочки.

– Я не заглядывала в этот сундук с тех пор, как умер муж. Вам надо бы спросить у Джемми, он работает в лесу, валит деревья. Я не хочу совать нос в чужие дела, но вы можете…

– А что там? – Эбен прикипел взглядом к мешочку из гладкой кожи с затяжкой. – Загляните-ка, что в нем.

Вдова развязала мешочек и вынула из него белый шарик. Сердце Эбена учащенно забилось от того, что он увидел. Во рту у него пересохло от волнения, но внешне он постарался остаться спокойным.

– Полагаю, миссис Бейли, это довольно неплохая жемчужина. Из нее получится хорошая подвеска на ожерелье. Можно посмотреть поближе?

Осторожно взяв ее, он достал свои крошечные весы. Очень крупная, она весила, пожалуй, не менее восьмидесяти гран[8]. Идеальной сферической формы, без единого изъяна на поверхности, она сверкала в свете огня.

– Я могу вам предложить двадцать гиней за этот экземпляр, – прошептал он, отдавая себе отчет, что такая сумма для многих в этом районе равнозначна заработной плате за целый год. – Он улыбнулся. – Становится светлей на душе при виде такой красоты. Где ваш супруг ее выловил?

– Я не знаю, сэр. Жемчуг меня мало интересует, но Джемми вам все расскажет.

– Жаль, мой поезд уходит сегодня после обеда, миссис. Я могу повысить цену до двадцати пяти, если это поможет делу.

Видно было, какое смятение вызвала у женщины эта огромная для нее сумма. Соблазн боролся в ней с осторожностью. Он поднялся, намереваясь уйти.

– Ох, ну забирайте!

Она положила жемчужину на его взмокшую ладонь.

– Там, где ее нашли, будет еще много других, – со вздохом произнесла она. – Лучше синица в руке… Видит Бог, нам так нужны эти деньги!

– Вот именно, – улыбнулся Эбен.

Затаив дыхание, он отсчитал двадцать пять золотых соверенов, вытаскивая их из внутреннего кармана и опуская по одному ей в руку.

– С ними вы как следует встретите Новый год, – сказал он с облегчением, ведь самое лучшее завершение сделки – это золотые монеты в руке.

– О нет, это пойдет на образование Джему, как хотел мой Сэм. Он будет очень рад, что я их для него добыла.

Эбен испытывал угрызения совести, понимая, сколько мог бы стоить такой превосходный экземпляр в свободной продаже.

– Это очень благородное решение, миссис Бейли. Желаю вам хорошего дня и приятных праздников…

Она кивнула и, когда он вышел, помахала ему рукой, стоя у порога. Ей, несомненно, не терпелось сообщить эту радостную новость своему сыну, когда тот вернется. Эбен быстро зашагал прочь из деревни, в направлении станции, спрятав свою добычу поближе к сердцу. Его молитвы были услышаны, с такой ценной находкой будущее представлялось ему безоблачным. Он чуть не упустил столь выгодное приобретение, но его настойчивость сослужила ему добрую службу. Теперь нужно было побыстрее уехать из Шотландии и уже в Англии решать, что делать дальше.

– Что ты наделала?! – заорал Джим, услышав от матери новость. – Ты пустила чужака в наш дом и продала ему жемчужину папы? Как можно быть такой дурой?! Сколько он тебе за нее заплатил?

Джем трясся от ярости, и радость с лица матери, показывающей ему монеты, тут же улетучилась.

– Я сделала это ради тебя, чтобы ты смог поступить в колледж. Именно этого хотел твой папа.

Она бросила золотые соверены на стол.

– Я их все попробовала на зуб. Двадцать пять этих монет лучше, чем та бусина в сундуке, – отстаивала она свою правоту. – Я до сего дня понятия не имела, что она там. Откуда мне было знать, что она такая замечательная, если мне никто не сказал об этом?

– Такая замечательная, бусина… – клокотал Джем с побагровевшим от отчаяния лицом. – Ты хоть понимаешь, что продала какому-то торговцу лучшую жемчужину из всех, какие только вылавливали в этой реке, королеву жемчуга, к тому же последнюю, найденную папой? Она ему снилась, а ты ее отдала!

Джем был вне себя, поскольку знал, что она стоила гораздо больше двадцати пяти гиней, пятьдесят самое меньшее, а может, и сто. Почему, ну почему он не отнес ее ювелиру из Перта на оценку? Он проклинал себя за то, что не рассказал матери о ней, не предупредил, что это очень ценная жемчужина. Он должен найти этого скупщика и потребовать ее вернуть. Можно обратиться в суд с заявлением, что мать обманули.

– Как его звали, этого скупщика?

– Я не запомнила, сын. Он показал мне свою карточку. Сказал, что англичанин из Лондона. Он показывал мне письмо какого-то лорда, но без очков… Прости меня. Тебе следовало рассказать мне, сынок, а не держать это в тайне.

– Как он выглядел? – спросил Джем, намереваясь узнать все его приметы, до мельчайших подробностей.

– Высокий, худой, светлые волосы, рыжеватые бакенбарды. Старше тебя. Скромно одет и говорит как помещик, поехал домой на Рождество.

– Эх, мама, что же ты наделала! Второй такой Королевы уже не будет! – воскликнул он, в отчаянии вышагивая по комнате.

– Прости, но откуда мне было знать, если мне никто ничего не сказал?

– Негоже так обманывать людей, – сказал Джем, смягчаясь. – Я должен выяснить, кто он такой. Это был папин подарок, его наследство, я его берег для…

Он замолк. Разве он мог сказать ей, что она нужна была ему для будущих путешествий?

– А ты отдала ее почти даром, как Исав в той библейской истории.

– Но у нас теперь есть деньги, не будь неблагодарным. Они помогут тебе получить образование. Мне этого достаточно.

– А мне нет, неужели ты не понимаешь? Я не хочу всю свою жизнь быть учителем или лесником. Я найду этого пройдоху и верну себе Королеву. Ее место здесь, у реки.

– Ты говоришь ерунду. Это всего лишь жемчужина, красивая жемчужина, но у нее не может быть имени.

– Нет, нет, ты ошибаешься. Королева была для папы живым существом, подарком природы нам. Она родилась в скромной ракушке, которая ее годами вынашивала, чтобы вырастить до такого размера. Не все продается за деньги.

– Да? А откуда бы у нас без них взялись еда и одежда? Из воздуха? Думаешь, я не хочу нового чепца и крепких башмаков, теплых одеял и хорошей еды? Уже ведь осточертела овсяная каша и капустный суп с бараньими шкварками! Пусть мы бедно живем, но у меня есть гордость. Если ты станешь всех расспрашивать, люди захотят узнать, в чем тут дело. Ну а если ты разболтаешь всем, что я продешевила, обо мне все станут судачить, и как мне тогда в церкви смотреть людям в глаза?

– Тебя только это и заботит? – с горечью произнес Джем. – Что другие о нас подумают? Что ж удивительного в том, что отец хотел оставить жемчужину у нас по этой же самой причине. Если люди узнают, что тебе улыбнулась удача, их уже не отвадить от двери твоего дома. Я найду этого англичанина, хоть бы на это ушла вся моя жизнь. Ему не должно это сойти с рук. Клянусь могилой папы, я верну то, что принадлежит мне по праву!

– Ох, сынок, не попал бы ты в беду! Это всего лишь жемчужина, не стоит нам из-за нее ссориться. Садись, поешь супа.

– Я не голоден, – бросил он, внезапно ощутив страшную усталость и безысходность.

Он сел за стол, но был полон решимости найти человека, который забрал его жемчужину. Однажды он отыщет Королеву и все исправит, куда бы его это ни завело. Справедливость должна быть восстановлена. Никому не позволено красть унаследованную им драгоценность.

Невзирая на бурю, Эбен торопился, чтобы поспеть к отправлению поезда до Ньюпорта-на-Тэе, где он собирался сесть на поезд, следующий из Данди в Эдинбург. Теперь, сжавшись от ветра, раскачивающего фонари, он с трудом удерживался на ногах, стоя на перроне под хлещущими струями дождя. Затем состав медленно, со скрипом пополз по мосту через реку Тэй; стало так темно, что почти ничего не было видно вокруг, и казалось, что сам железнодорожный мост со скрежетом качается под ними. Эбен, представляя себе бурлящий поток внизу, крепко прижимал свой жемчуг вместе с пальто к груди. Словно гора свалилась с плеч, когда поезд доехал до противоположного берега. Новый год приближался, так что ему следовало не мешкая делать свои дела в этом городе и ехать дальше на юг. Основную часть добытого он продал по хорошей цене, но с большой жемчужиной расстаться не смог. В Лондоне за нее можно будет получить изрядную сумму, достаточную, чтобы обзавестись недвижимостью. Никому не показывая, Эбен держал ее поближе к сердцу, в надетом на шею мешочке.