– Что, уже пора? – недовольно переспросила подошедшая Перси.

– Раз я сказала пора, значит пора.

Грета была не в том настроении, чтобы выслушивать пререкания.

– Пожалуйста, не надо плохо расставаться! – взмолилась Рода. – Я не хотела вас обидеть.

– Но ты обидела, так что тебе придется с этим жить.

Грета злилась, ожидая конный трамвай, Перси дулась, было жарко и душно. В голове у нее вертелись мысли о молодой жене Джема, чья жизнь оборвалась так рано, и об оставленном ею маленьком ребенке. Грета никогда не желала ей зла, или желала? Не ревновала ли она Джема к его более богатой, миловидной и такой юной жене? Уместны ли будут ее соболезнования, выраженные в письме? Может, ей следует возобновить с ним дружбу с перспективой на… Она одернула себя. С какой перспективой? Стоит ли его искушать известием о его дочери? Может, вложить в письмо фото Перси, чтобы он увидел сходство с его сыном, сходство столь очевидное, что даже Блейки были им поражены? Теперь вот она разругалась со своей дорогой помощницей. Как она может быть такой неблагодарной? Что с ней происходит в последнее время?

Как будто чтобы ей досадить еще больше, неделя началась с неприятностей. Тротуары Йорка раскалились от зноя, вонь с реки наполнила узкие улочки, в результате покупателей стало совсем мало. Гордость не позволяла Грете послать Родабель письмо с извинениями. «Пусть сидит в своем тенистом саду и составляет новую проповедь, а мне нет до этого никакого дела!» – думала Грета. Раздосадованная и встревоженная, вся мокрая от пота, она решила занять себя уборкой и стала вытирать пыль на полках и в сервантах. Жара стояла невыносимая, и, несмотря на то, что на ней было самое легкое платье ее гардероба, волосы прилипали к ее мокрому лбу.

Неожиданно в магазин вошел Сэм Бродхест. Впервые он явился не в базарный день. Грета никогда не видела его таким измученным, с посеревшим лицом. Он как будто много дней подряд не выходил из дома. Он явно чувствовал себя неловко в своем черном шерстяном костюме и шляпе-котелке на голове.

– У вас сегодня праздник? – со смехом спросила она.

Он остался все таким же мрачным.

– Нет, моя дорогая, я просто подумал, что вам следует знать: я только что похоронил свою девочку.

Потрясенная Грета не знала, что и сказать.

– О, Сэм, какое горе! Пожалуйста, проходите. Я и подумать не могла, что такое может случиться.

– Летти уже несколько месяцев болела. Мы не теряли надежды, но от этого мало проку. В больнице сказали, что-то не то с кровью. Ей было всего девятнадцать. Такая бледная и изможденная, она истаяла у меня на глазах. Вот вы, миссис Костелло, скажите мне, чем такая девочка, как она, могла заслужить такую участь?

У него в глазах стояли слезы.

– Я сейчас сделаю нам чаю. Вам не следует быть на солнце в такую жару. Я так вам сочувствую!

– Мне сказали, что она была слишком хороша для этой жизни и что ей лучше было умереть молодой. Говорят, она теперь на небесах, но я хочу, чтобы она была здесь, со мной, а не там, наверху, – сказал он, явно испытывая беспредельную боль, и вытер глаза грязным платком.

Грета закрыла магазин.

– Пойдемте наверх и расскажите мне все о Летти.

Хоть это немногое она могла сделать, чтобы его утешить. Она понимала, что он чувствует, и подумала о том, что не меньшую боль она испытывала, узнав о смерти Китти. Бедняга был совсем раздавлен горем. К черту чай, сейчас ему нужно было что-нибудь покрепче. В буфете стояла едва початая бутылка бренди, припасенная на случай болезни. Грета наполнила два бокала, и они сидели, попивая крепкий напиток, а Сэм изливал ей свое горе.

– В общем, боюсь, мне уже не нужны эти жемчуга. Я был бы вам благодарен, если бы вы у меня их выкупили. Пришлось потратить много денег, чтобы достойно ее похоронить. У меня было столько планов насчет ее замужества и передачи ей с мужем фермы. Теперь мне все это не нужно. Я уеду отсюда, потому что не могу здесь находиться.

Грета кивала, давая ему выговориться. Спиртное развязало ему язык, и она все узнала о его покойной жене, о его хозяйстве, о том, сколько усилий ему пришлось приложить, чтобы обзавестись стадом. Жемчуг нужно будет продать, но все это не имело значения, ведь этот несчастный человек потерял безмерно любимую им девочку. То же, должно быть, чувствовал Джем, лишившись жены. Как ей вообще могла прийти в голову мысль о том, чтобы возобновить с ним связь?

Бродхест задремал и начал храпеть, так что она оставила его в покое, понимая, что отдых ему сейчас нужен более всего. Скоро ей нужно будет пойти забрать Перси из школы.

Захмелев от выпитого, она чуть не скатилась по ступенькам вниз, чтобы открыть магазин. На пороге стоял Эдмунд.

– Я из типографии в Фоссгейте, забрал афиши. Скоро будет выставка искусств и ремесел. Что скажете?

Развернув одну афишу, он положил ее на прилавок.

– Прошу прощения, я сейчас должен бежать, но я загляну позже, заберу их и узнаю ваше мнение о них.

Как раз в эту минуту по лестнице, пошатываясь, спустился Сэм Бродхест, распространяя вокруг себя запах бренди. Бросив взгляд на коренастого фермера, Эдмунд нахмурился:

– А, у вас посетитель! Простите, что не вовремя, надеюсь, я не очень помешал.

Он выскочил на улицу, а ошарашенная Грета не успела его остановить.

– Спасибо, дорогая, что выслушали меня. Я просто хотел, чтобы вы знали, как обстоят дела. Вы можете не торопиться выкупать ожерелье. В конце концов, это всего лишь жемчужины. То, чего я лишился, не измерить никакими деньгами. Это до сих пор не укладывается у меня в голове.

Сказав это, Сэм побрел в ближайший паб заливать свою боль спиртным. И только когда Грета, забрав Перси из школы, возвращалась с ней домой, до нее дошло, что Эдмунд подумал, будто она развлекалась наверху с мужчиной. Как ему такое вообще могло прийти в голову? Он что, думает, что она, одинокая вдова, рада утешиться с первым встречным?

Расстроенная, она весь вечер ждала, что он придет за своими афишами, рассчитывая все ему объяснить. Он не пришел ни в тот день, ни на следующий, но еще через день, вечером, она увидела, как он нетвердой походкой вышел из «Скрещенных ключей» и направился к ее магазину.

– Собственно, я хотел поговорить с вами. – Эдмунд приподнял шляпу. – Ваш кавалер не явился?

– Проходите, вы пьяны. Как вы посмели так обо мне подумать? Вы такой же, как и все остальные, считаете, что женщины нужны только для одного. Этот бедолага похоронил свою единственную дочь и зашел рассказать мне об этом, прежде чем пойти напиться с горя. У нас была договоренность о покупке жемчуга для ожерелья, которое ей теперь не суждено носить, и я угостила его бренди, чтобы подбодрить его, а вы решили, что я тайком погуливаю, да?

Эдмунд явно опешил от такого строгого выговора.

– Простите, но он был нетрезв, когда спускался, и от вас тоже пахло спиртным.

– Я выпила с ним за компанию. Я просто хочу, чтобы между нами не было недоразумений.

– Стало быть, вам не все равно, что я могу плохо о вас подумать?

В его взгляде читалась надежда.

– Стало быть, я беспокоюсь о своей репутации, не более того. Мы с вами всегда были добрыми друзьями.

– В таком случае пришло время, чтобы между нами появилось нечто большее, Грета. Вы будете жить в хорошем доме, и я буду любить Перси как родную.

– Пожалуйста, не надо сейчас об этом. Давайте не будем опять ссориться. Не торопите меня, я пока не готова отказаться от своей независимости и привычки поступать по-своему. Ничего этого в моем замужестве не было.

– Но у нас все будет иначе. Я смогу сделать вас счастливой.

– Боюсь, я сделаю нас обоих несчастными. В моем прошлом есть кое-что…

Она замолчала, но потом решила, что сейчас должна быть с ним искренней.

– Вы мою историю знаете не полностью.

– Мне нет до всего этого дела. Еще когда вы были служанкой в нашем доме, вы показали свой характер. Все, что случилось с вашим мужем в Америке, уже в прошлом. Пообещайте, что подумаете о моем предложении.

Грета кивнула.

– Я только хочу быть с вами откровенной. Теперь я не глупая служанка и не чья-нибудь молодая жена. Перси только моя и больше ничья. Я не хочу говорить о ее отце, поэтому давайте на этом и покончим. А хотите, я вам приготовлю что-нибудь поесть? Вам не следует идти в Маунт-Вернон, дыша таким перегаром.

– То есть я могу остаться у вас? – спросил он.

– Эдмунд Блейк, вы пропустили мимо ушей то, что я вам только что говорила?

Утром в дверь магазина постучала соседка, Нелли Уэбстер.

– Ты слышала? – спросила она, вбегая внутрь.

– Слышала что?

– Они собираются нас сносить, всех нас…

– Как – сносить?

Нелли говорила какую-то ерунду.

– Эти дома, магазины и паб снесут, чтобы расширить улицу до Кафедрального собора.

– Что же это за улица такая будет?

– Ходят слухи, что нас выселят, чтобы замостить дорогу с этой стороны.

– Это только слухи, Нелли. Сама знаешь, как люди любят сочинять всякий вздор. На нашем веку ничего такого не будет.

– Джон слышал от Тодда и от других, что готовится план по расширению улицы и сносу «Скрещенных ключей» и магазинов.

– Об этом уже где-то писали? Для этого обязательно создали бы комиссию, обсудили бы все это на собрании. Нельзя же просто взять и снести магазины. Ничего такого не случится при нашей жизни.

– Говорю тебе, мы можем всего лишиться.

– Это мой домовладелец может всего лишиться. Я всего лишь арендатор. Я здесь ничем не владею.

– Но это же ничего не меняет, не так ли, дорогая моя? Нам придется сниматься с насиженных мест и куда-то переселяться. Мы все потеряем своих клиентов, а эту улицу разворотят.

– Я уверена, что до этого не дойдет. А если это и случится, то очень нескоро.

– Дойдет, помяни мое слово, и мы об этом узнаем в последнюю очередь.

Нелли выскочила из магазина, а Грета стояла ошарашенная, не зная, что следует предпринять. Неужели все это правда? Может, спросить у священника? О планах городских властей мог знать Эразм Блейк. Он всегда ее поддерживал, но она рассорилась с Родой и огорчила Хэймера. И ей не хотелось, чтобы Эдмунд снова за нее вступался.

Ей страшно было даже думать о том, что она может лишиться средств к существованию. Грете казалось, что земля уходит у нее из-под ног, в воздухе запахло грозой, а над горизонтом нависли тучи. Мать, конечно, посочувствует ей, но вряд ли она поможет дочери избавиться от охватившего ее страха. Никогда Грета не чувствовала себя такой одинокой и такой беззащитной.

61

1895 год

Дорогой друг!

После долгих раздумий и молитв мы решили, что должны поставить Вас в известность о следующем факте, который мы утаили, когда Вы в прошлом году столь великодушно принимали нас в своем особняке.

Мы оба, и моя жена, и я, отметили, что Ваш сын очень похож на Вас, но, кроме того, нам в глаза бросилось поразительное сходство между Хэмишем и дочерью нашего доброго друга Греты Костелло.

Прилагаем к этому письму недавнее фото упомянутого ребенка. Девочка родилась в Йорке в сентябре 1889 года. Будучи недоношенной, она выжила лишь чудом, явленным нашим милостивым Господом. Своей жизнью она также обязана самоотверженной заботе своей матери.

Сейчас ей около шести лет, и она уже радует нас своим умением читать. Ее имя Кэтлин Пёрл, но близкие родственники зовут ее Перси. Родабель стала ее крестной матерью, поскольку в то время она еще не была членом Общества Друзей, не приветствующих подобные церемонии. Стараясь руководствоваться долгом заботы о ближнем, насколько это для нас возможно, мы полагаем, что обязаны действовать в интересах Перси.

Она, как, разумеется, и большинство родственников Греты, считает, что ее отец умер. Маргарет категорически запретила Родабель касаться этой деликатной темы и рассказывать об этом кому-либо из посторонних.

Тем не менее во имя света истины друг иногда должен вмешаться в ситуацию в интересах матери и ее ребенка. Помня о горе, постигшем Вас в недавнее время, мы пребываем в уверенности, что Вы бы хотели узнать о существовании этого ребенка. Рискуя лишиться дружбы высоко ценимой нами сестры во Христе, мы все же решились на этот неординарный шаг.

Как реагировать на это письмо, решайте сами. Вы, несомненно, теперь потрясены и расстроены из-за того, что Маргарет не сообщила вам об этом лично. Необходимо признать, что она, мужественно преодолевая все трудности в одиночку, остается безупречной и благоразумной матерью.

Пёрл – отрада для глаз и сердца, Вы в этом могли бы и сами убедиться. Мы уверены, что она была бы в восторге, узнав, что у нее есть единокровный брат, но, безусловно, такое решение можете принять только Вы.

Мы не перестаем молиться о свете для всех вас и надеемся, что в конце концов эта проблема разрешится наилучшим образом.