Анна Диллон - Последствия

— Никогда.

— Расскажи Кейти о ребенке.

— Рассказать Кейти!

— Я не рассказал Анжеле о беременности Френсис. Это было самой большой ошибкой, которую я когда-либо допускал в своей жизни. Она могла простить мне все что угодно, но только не это. Расскажи Кейти. Она должна об этом знать.

— Я не могу. — Он не мог себе позволить даже думать об этом.

— Если ты не расскажешь ей об этом сам и все каким-нибудь образом выйдет наружу, — а это обязательно случится, — тогда тебе конец.

— Но, Джимми, я хочу от нее уйти.

— Что? Почему?

— Потому что… — начал Роберт.

— Она еще любит тебя? — прервал его Джимми.

— Да, да! Она сказала, что любит.

— Скажи, она пошла к Стефани, чтобы бороться за тебя?

— Да.

— Скажи, она предложила тебе вернуться назад?

— Да.

— Тогда не будь дураком. У тебя просто играют гормоны. Ты хочешь уйти от женщины, которая любит тебя, с которой ты прожил восемнадцать лет; потерять компанию, на создание которой у тебя ушло такое же количество лет, потерять прекрасный дом, двух замечательных детей… И все это ради чего?

— Ради Стефани, — сказал Роберт тихо.

— Ради Стефани. Скажи мне, что Стефани когда-либо сделала для тебя, — я не имею в виду ту работу, которую она подбрасывала тебе, и, конечно, секса.

Последовало долгое молчание, прежде чем Роберт ответил.

— Понимаешь, с ней я чувствую себя совершенно другим.

— Роберт, пойми, то, как человек относится к себе, зависит только от него самого. Да, Стефани моложе Кейти, но в чем еще ее преимущество? Позволь мне поделиться с тобой своим горьким опытом: когда начинаешь жить с человеком, секс с ним довольно быстро теряет свою привлекательность. Ничто не вызывает такую страсть, как незаконные отношения. Ты мне сказал, что в настоящий момент она больше не сможет тебе помогать. А теперь представь, что будет, если вы станете супругами: эта дверь закроется для тебя навсегда. И потом, ты что, действительно хочешь переехать в один из этих маленьких домиков, в которых и повернуться негде? — Он замолчал, затем неожиданно начал кашлять: кашель, казалось, приносил ему ужасные мучения. — Если ты оставишь Кейти, — задыхаясь, с трудом произнес он, — ты потеряешь все: жену, детей, дом и, возможно, свое дело. Морин не останется с тобой: к Кейти она относится с большей симпатией, чем к тебе. Ты останешься ни с чем. Ни с чем. Поверь мне: в этом я разбираюсь, как никто другой.

Способности Джимми заводить романы ни для кого не были секретом. Роберт уже давно понял, что в своей любви к женщинам Джимми был совершенно искренен; однажды он признался Роберту, что его больше волнует процесс погони за добычей, чем обладание ею. И Роберт время от времени мысленно задавал себе один и тот же вопрос: насколько подобное отношение Джимми повлияло на его собственное отношение к вопросу супружеской измены. Он вспомнил, что в начале их романа со Стефани не испытал ни малейших угрызений совести. И это его даже удивляло.

— Прошу тебя, не говори больше ничего. Тебе нужно отдохнуть, — сказал Роберт, у которого кашель Джимми вызвал тревогу. — Я обещаю подумать обо всем, что ты мне сказал. А сейчас отдыхай.

— Дай мне воды.

Роберт налил в стакан воду и дал Джимми попить.

— Спасибо.

— Обещаю не принимать необдуманные решения. Ты о многом заставил меня подумать. Как, впрочем, и всегда, — добавил он, пытаясь улыбнуться.

— Кейти любит тебя, — тихо сказал Джимми. — Я не сомневаюсь, что она растеряна, удивлена, расстроена. И после того, что она узнала о твоей измене, новость о ребенке не станет для нее таким уж большим ударом, как ты полагаешь. Сейчас тебе необходимо быть с ней честным. Расскажи ей обо всем.

— Хорошо, — торопливо согласился Роберт. Чтобы успокоить Джимми, он был готов пообещать ему все что угодно.

— Вот и хорошо, — засмеявшись, сказал Джимми. — Знаешь, возможно, в следующем году я приму твое предложение. Ты будешь моим младшим партнером.

— Это еще как посмотреть!

— Твое предложение мне нравится. — Роберту показалось, что Джимми засыпает, его голос становился все тише и тише. — У нас получится прекрасная команда.

Джимми с силой сжал руку Роберта, и тот почувствовал, насколько холодны его пальцы.

— Не повторяй моих ошибок, Роберт. Иначе потеряешь женщину, которая тебя искренне любит…

Прошло несколько минут, прежде чем Роберт понял, что Джимми Моран никогда не заговорит с ним вновь.

Суббота, 28 декабря

— Нам пора идти.

Роберт Уокер, сидя на краю маленькой кровати, стоящей в его домашнем рабочем кабинете, никак не мог справиться со шнурками на ботинках. Кейти ждала его, стоя на пороге комнаты в черном шерстяном пальто.

— Я думаю, мы еще не опаздываем, — тихо проговорил он.

— Ты, наверное, забыл, какой сейчас на дорогах гололед. Необходимо выехать пораньше. Дети решили остаться дома, — добавила она, сделав паузу. — Они совсем не помнят Джимми.

— Да-да, конечно, — растерянно проговорил Роберт, наконец справившись со шнурками и выпрямляясь. — Я несколько часов назад разговаривал с Ллойдом, братом Джимми из Австралии. Он сказал, что не приедет на похороны, сославшись на занятость.

— Как ему не стыдно.

— Да. Хорошо, что, по крайней мере, Микки и Тедди смогут приехать. Я думаю, Джимми был бы этому рад.

Кейти, остановив его в дверях комнаты, провела щеткой по воротнику его черного пиджака, затем поправила галстук.

— Я думаю, Джимми был бы тебе очень признателен за все, что за последние два дня ты сделал для него, — сказала она. Затем, повернувшись, начала медленно спускаться по лестнице.

Роберт медленно последовал за ней, поймав себя на мысли, что с того вторника, когда она дала ему пощечину в доме Стефани, она впервые прикоснулась к нему. И этот жест Кейти вернул его в прошлое.

С того времени — и он неожиданно понял это — прошла целая вечность.

Позже, когда Роберт Уокер попытается вспомнить и осмыслить события, последовавшие сразу же за смертью Джимми Морана, ему будет казаться, что они сменяли друг друга, как в каком-то беспорядочном калейдоскопе. Решить, что действительно происходило, а что является плодом его воспаленного сознания, оказалось невозможно по той причине, что большой кусок времени полностью исчез из его памяти.

Он помнил, как, рыдая, сидел в больничной палате, уткнувшись лицом в одеяло, продолжая держать в своих руках уже холодную руку Джимми. Трудно сказать, что он оплакивал в ту минуту: друга, которого только что потерял, или отца, которого так никогда и не узнал. Ему казалось, что они с Джимми Мораном прожили вместе целую жизнь, в которой нашлось место не только хорошему, но и плохому. Именно Джимми дал ему первые уроки ведения бизнеса; только благодаря его поддержке и энтузиазму Роберт решился начать свое дело. В то же самое время не кто иной, как Джимми, познакомил его со вкусом спиртного. И именно Джимми постоянно использовал его в качестве алиби в своих многочисленных любовных романах.

Он также помнил, как около полуночи одна из медсестер заставила его встать и вывела из палаты, в которую стали быстро входить и выходить медицинские сестры и санитары. Затем появился какой-то врач. Как показалось Роберту, он заглянул в палату случайно, а когда понял, что случилось, выразил Роберту соболезнование.

Он не помнил, как ему удалось добраться до дома.

Совершенно ничего не помнил.

Позже, значительно позже, он с удивлением обнаружил длинную царапину на правом крыле машины, но о том, что произошло и как она там оказалась, ничего сказать не мог. В памяти сохранились какие-то обрывки: раннее утро, он во дворе больницы стоит у машины, пытаясь очистить ее от снега… вот он поворачивает на дорогу, ведущую в Свордз… дверь в дом открыта… Кейти стоит, ожидая его… То, что случилось, она поняла без слов. Увидев ее, ему захотелось, ужасно захотелось, чтобы она крепко его обняла. Но Кейти даже не двинулась с места, не сделала шага ему навстречу. Гордость, стыд и нервное истощение удержали от проявления чувств. Роберт произнес только два слова: «Он умер». Поднявшись по лестнице в кабинет, он сбросил ботинки, кинул на пол пиджак и, упав в кресло, забылся тяжелым сном.

В течение последующих сорока восьми часов Роберту не раз пришлось испытать чувство неловкости, сообщая семье Джимми о его смерти. То, что его друг уже никогда не узнает о том, что стал никому не нужен и что у него нет семьи в ее традиционном понимании, — его даже обрадовало. Анжела даже не пыталась скрыть своей радости, узнав, что все приготовления к траурной церемонии Роберт берет на себя. Он не смог связаться с Френсис; но ему, хоть и с трудом, удалось узнать адрес Микки Морана, старшего брата Джимми, в настоящее время проживающего в Торонто. Он дал телефоны и адреса Тедди в Питсбурге и Ллойда, живущего где-то на окраине Сиднея. Узнав о случившемся, Микки и Тедди без колебаний выразили желание приехать проститься с братом, попросив Роберта отложить церемонию на несколько дней. В отличие от них, Ллойд не был готов дать ответ сразу: он служил в пожарной части и, несмотря на Новый год, его могли срочно вызвать.

Все дни Роберт был занят организацией похорон: выбирал похоронное бюро, договаривался в церкви, заказывал гроб, решал вопрос захоронения Джимми рядом с матерью в Гласневине. Затем, получив разрешение Анжелы, съездил к Джимми домой, нашел его самый лучший черный костюм от Армани, подобрал к нему белую шелковую рубашку и галстук, который он подарил ему на прошлое Рождество и который так на нем ни разу и не видел. Когда он вернулся домой в пятницу, было уже поздно. В своем рабочем кабинете он обнаружил кровать, которую ему поставила Кейти для того, чтобы он больше не спал в кресле. На спинке кресла были аккуратно разложены его черный пиджак, бледно-голубая рубашка и галстук.

— Спасибо, — неожиданно сказал Роберт. Он завел машину, включил обогреватель на полную мощность и стал ждать, когда переднее стекло очистится от наледи.

Кейти бросила на него косой взгляд.

— За кровать… за костюм…

— Я подумала, что у тебя и без этого хватает забот.

— И тем не менее спасибо. А еще спасибо за то, что согласилась поехать вместе со мной.

— В этом нет ничего странного. Я знала Джимми, мне он нравился, несмотря на то, что был настоящим негодяем. Я хочу отдать ему последний долг уважения. Кроме этого, мне хочется поддержать тебя.

Роберт молча кивнул, сейчас ему не хотелось ни о чем говорить. На небе не было ни одного облачка, и хотя солнце не давало тепла, его лучи, попадая на снег и замерзшую воду, отражались в них, заставляя искриться. Достав солнечные очки, Роберт надел их, по-прежнему не говоря ни слова.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила она.

Роберт вел машину по покрытой тонким слоем льда дороге, внимательно следя за машинами, объезжающими его с обеих сторон.

— Я чувствую себя немного растерянным, — наконец ответил он, как только они выехали из пригорода. Дорога, ведущая в Свордз, была посыпана крупным песком, который местами тускло поблескивал.

— Ты знаешь, — неожиданно сказал он, — вчера я понял… или, может быть, днем раньше, что знал Джимми более двадцати лет. Почти половину своей жизни.

— Он был на нашей свадьбе, — напомнила ему Кейти. — На ней мы с ним и познакомились.

— Я этого не помню.

— Я помню.

— Бывало, мы встречались с ним почти каждый день, и так могло продолжаться целый месяц… а затем не виделись много недель. Но стоило встретиться, как тут же начинало казаться, что и не было этих длительных перерывов.

— А ты знаешь, когда-то я даже завидовала вашей дружбе; и меня успокаивало лишь то, что он был мужчиной, — сказала Кейти и тут же резко замолчала.

— Тебе не кажется забавным, — тихо начал Роберт, — что близкие отношения между мужчинами мало кого волнуют; но стоит появиться женщине — сразу возникает много разных вопросов.

— Когда-то я верила в платонические отношения между мужчиной и женщиной, — сказала Кейти. — Сейчас… сейчас я в это уже просто не верю.

Чувствуя, что машину заносит даже на посыпанной песком дороге, в похоронное бюро, где находилось тело Джимми, Роберт решил поехать в объезд.

— Между прочим, за Джимми тянулся длинный шлейф женщин, с которыми его связывали только дружеские отношения. Однажды он мне сказал, что настоящая дружба между мужчиной и женщиной может возникнуть только в том случае, если обе стороны понимают, что секс в их отношениях никогда не будет играть главной роли.