Сандра Мартон - Постарайся простить

– Понимаю, вам трудно поверить, но именно этим я и занимаюсь.

– Понятно, – саркастически заметила Алессия. – Вы вкладываете средства в винные дома.

– Во все виды собственности. Но только в те из них, которые достойны моего времени и средств.

– Антонини, как никто другой, достойны этого!

Голос Алессии дрогнул. Во время переговоров она с удовольствием следила за тем, как Николо Орсини расправлялся с самоуверенными лакеями ее отца, но она забыла, какова ставка в этом поединке.

Благополучие ее матери.

Только это имело значение. Что случится с ней, если Николо Орсини не вложит в отцовские руки вожделенные миллионы? Жуликоватые руки. И меньше всего отцу нужно, чтобы Николо Орсини следил за тем, как он их расходует.

– Николо! – Алессия глубоко вздохнула и изобразила улыбку. – Зачем вам собственность в Тоскане? Вы же не тосканец…

Ник цепко взял ее за плечи и прорычал:

– Нет. Я американец. Американец сицилийского происхождения, и это почему-то делает меня недоумком в ваших глазах.

– Нет, я не это имела в виду…

– Я Орсини, но я не дурак. В чем истинная причина того, что вам позарез нужны эти деньги? Именно вам?

Алессия не могла отвести взгляд.

– Скажите мне правду, принцесса. Я же чувствую, что за нашей сделкой стоит много больше, чем вы позволили мне увидеть.

Ник говорил низким проникновенным голосом. Его пальцы не впивались больше в ее плечо, а поглаживали его успокаивающими движениями. Сказать?

Она просто на миг забыла, что Николо Орсини, по сути, безжалостный бандит. Невзирая на красивое лицо и совершенное тело. Невзирая на манеры и способность отличать Донателло от Дональда Дака. Он был тем, кем был, и она не может доверять ему.

– От ваших глаз ничто не сокрыто, синьор, – холодно ответила Алессия. – Просто я, как хорошая тосканская дочь, делаю все, что могу, для моего papa.

Губы Ника искривились в усмешке, он отвернулся и пошел в комнату переговоров.

– Господа, расскажите мне все, что я должен знать.

Управляющий с придыханием заговорил о землях, виноградарь – о том, что он сделает, чтобы восстановить виноградники, виноторговец – о том, как можно вернуть винам Антонини былую славу.

Когда все выдохлись, наступила тишина.

Алессия затаила дыхание, а Ник усмехнулся.

– Я впечатлен. Не просто впечатлен, а приятно удивлен. – Ник отодвинул стул и встал. – Если я соглашусь на эту сделку, синьоры, то попрошу вас работать со мной.

Улыбки. Рукопожатия. Мужчины вышли из комнаты, а Ник, повернувшись к Алессии, оперся бедром о стол и скрестил руки на груди.

– Итак, я жду.

– Чего?

– Основной презентации.

– Презентации? Но вы уже все видели и слышали. Вечером вы встретитесь с мэром и другими людьми…

– А вы ничего не хотите мне сказать?

– Уже все сказано, синьор Орсини.

– Неужели? – Ник оттолкнулся бедром от стола и подошел к ней. С ленивой грацией сильного, опасного хищника. – Мне почему-то кажется, принцесса, что вы – тоже часть сделки.

– Я… Что? Не понимаю, о чем вы.

Но она все поняла. Ник видел это по ее глазам. Он протянул руку, коснулся пальцами пульсирующей жилки на ее шее и спустился ниже – в V-образный вырез шелковой блузки.

– О поцелуях. О тихих стонах…

– Не было никаких стонов, ни тихих, ни громких!

Алессия резко отбросила его руку.

Ник промолчал. Как же он не понял этого сразу? До него стало доходить только тогда, когда поверенный принца и его бухгалтер стали убеждать Ника в том, что у его величества с деньгами в общем-то в порядке, лишь небольшие затруднения.

– Но поцелуи были. Вы же не станете утверждать обратное, принцесса?

– Вы меня… застали врасплох.

– Но вы мне отвечали.

– Просто я не ожидала.

– Вы всегда так отвечаете мужчинам, когда они вас неожиданно целуют?

– Я не это имела в виду!

Нет, конечно. Ник был уверен, что принцесса никогда так не поступает, разве что инициатива исходит от нее. Она намеренно организовала встречу в этом месте, чтобы напомнить ему, кто она и кто он. Ник все прекрасно понял, и это отнюдь не улучшило его отношения к ней.

Но почему же тогда она отвечала на его поцелуи?

– Ладно, – бросил он. – Вторую часть презентации проведу я.

– Я вам уже сказала, что вторая часть состоится сегодня вечером за обедом.

– Скажите, ваш гардероб забит исключительно костюмами от Армани, принцесса?

Алессия удивленно моргнула.

– Я спрашиваю, есть ли у вас другая одежда, кроме деловых костюмов?

– Да, но я не понимаю…

– Вы же выросли на вилле, среди виноградников, не так ли?

– Конечно. Но…

– Я хочу, чтобы вы провели для меня экскурсию. Именно вы, а не кто-либо другой. Наденьте джинсы, или что вы там надеваете, когда превращаетесь в обычного человека.

Он, не удержавшись, рассмеялся при виде возмущенного выражения лица Алессии. А затем сделал то, что категорически запретил себе делать, – привлек принцессу к себе и поцеловал. Прошло несколько секунд, и она ответила тихим стоном, разомкнула губы и потянулась к Нику всем телом.

И Ник уже не мог остановиться. Мысленно обругав себя, он позволил своим рукам скользнуть ей под юбку и стиснуть бедра. Алессия что-то быстро прошептала по-итальянски и обвила его шею руками, зарывшись пальцами в волосы на затылке. Руки Ника скользнули выше, под ее трусики, и обхватили ягодицы. Он рывком притянул Алессию к себе, дав ей почувствовать силу его собственного возбуждения.

Стук в дверь заставил Ника оглянуться.

– Принцесса, – прозвучало по-итальянски.

Это был шофер.

Алессия, очнувшись, уперлась руками в грудь Ника, но он лишь крепче прижал ее к себе.

– Отошли его!

– Принцесса, вы сказали «два часа». Охранник на парковке пригрозил штрафом.

– Ваше высочество! Неужели с вас потребуют штраф за нарушение парковки?

Алессия улыбнулась, а Нику стало вдруг очень радостно из-за того, что он смог заставить ее это сделать.

– Я поняла, Гильермо, – громко ответила принцесса. – Спускайся и жди нас. Мы сейчас подойдем.

– Алессия…

Она покачала головой, легонько толкнув Ника в грудь. И он подчинился, выпуская ее из своих объятий.

Пригладив волосы, Алессия привела в порядок одежду, затем решительно распахнула дверь и направилась к лифту. Ник последовал за ней. Как только двери лифта закрылись, он притиснул принцессу к стене и поцеловал глубоко, страстно, многообещающе.

– Мы не закончили, – прошептал он у самых ее губ.

– Закончили. – Голос Алессии звучал ровно, но ее выдавало прерывистое дыхание. – Увидимся в семь, на обеде.

– С вас экскурсия.

– Послушайте, Николо…

– Я слушаю, – хрипловатым от неудовлетворенной страсти голосом ответил Ник. – Но слышу не ваши слова, а ваши поцелуи. – И когда ее губы раскрылись, готовые произнести слова протеста, он поцеловал ее еще раз.

Оказавшись в своей спальне, Ник попытался проанализировать то, что, черт возьми, произошло. Ситуация была непривычной для него, выходила из-под контроля и поэтому страшно злила.

Он злился на принца, оказавшегося на грани краха и открывшего двери для денег Чезаре. Злился на Чезаре, перевалившего проблему на него. Злился на Алессию, которая вела себя так, будто смущена своей реакцией на него. Злился на себя, потому что сам был смущен собственной реакцией на нее. Но он был искренен, а принцесса играла.

Или нет?

Но если то, что Ник предположил во время встречи, правда, значит, она затеяла с ним игру, старую, как мир.

Ник снял пиджак и избавился от остатков того, что называл «уолл-стритовский прикид», потому что мужчина, пребывающий в такой ярости, не может носить одежду цивилизованного человека.

Черт бы побрал их всех! Его отца. Ее отца. Саму Ледяную принцессу.

Обнаженный Ник зашел в ванную, оперся руками о мраморную раковину и посмотрел на свое отражение в зеркале.

К чему лукавить?

Больше всего он был зол на себя. Он позволил женщине одурачить себя.

Да, он позволил отцу втянуть его в это дело. Если бы его мать хотела иметь «немного Тосканы», почему Чезаре ждал так много лет, чтобы доставить ей это удовольствие? И почему именно винный дом Антонини?

Ник ничего не понимал. Ни мотивов Чезаре, ни того, как принц умудрился загубить семейное дело, процветавшее почти пятьсот лет. Однако он понимал, что его используют. Все. Отец, принц… И женщина…

Принцесса манипулировала им.

И он – черт возьми! – допустил это. Он позволил ей увлечь себя в темный водоворот страсти. Страсти столь сильной, подобной которой он не испытывал никогда в жизни.

Есть только два объяснения поведению принцессы.

Либо она была готова на все, чтобы заставить Николо Орсини вложить деньги в их предприятие, либо решила использовать его как мужчину для утоления своих желаний.

Но с него достаточно игр. То она относится к нему как к какому-то червю, то сгорает от страсти в его объятиях. То ли на самом деле, то ли притворяется…

Принцесса, очевидно, поднаторела в искусстве дразнить, а он ведет себя как Дрессированный тюлень. Избитое выражение, но именно так обстояли дела. Но он знал, как положить всему этому конец.

Переспать с Алессией Антонини! А потом встать, одеться, бросить на туалетный столик чек на десять миллионов евро, как будто она была самой дорогой в мире проституткой…

Дерьмо!

Ник встал под душ.

Вечером он встретится с Алессией, но ни торжественный обед, ни экскурсия по виноградникам и винодельне уже не стоят на повестке дня. Он положит конец этой истории и улетит в Нью-Йорк. А Ледяная принцесса пусть расхлебывает последствия издевательства над мужчиной, носящем фамилию Орсини.

К семи часам Ник надел кожаную куртку, черную футболку, вылинявшие голубые джинсы и кроссовки. Без двух минут семь он спустился вниз. И сразу увидел ее – Алессия стояла на крыльце, одетая точно так же, как и он. Джинсы, футболка, кожаная куртка и кроссовки. Роскошные волосы были собраны в хвост, как тогда, после пробежки. Неужели это было всего лишь сегодня утром?

Невероятно! Нику казалось, что он находится здесь уже целую вечность.

– Синьор!

Алессия следила за его приближением. У Ника возникло ощущение, что его ударили под дых и лишили воздуха – принцесса была само совершенство. Как он мог думать, что она ничуть не красивее других женщин, которых он знал? В ее огромных глазах можно было утонуть. И при этом в них светился ум. А ее гибкое, совершенное тело, которое он уже немного знал…

– Принцесса!

Алессия оглядела его с ног до головы и вымученно усмехнулась.

– Я вижу, вы поняли, что экскурсия по виноградникам не будет, как вы это говорите, протокольным мероприятием.

Ник улыбнулся в ответ, но улыбка не тронула его глаз.

– Вы больше не называете меня по имени. Почему?

– Я… я… Просто подумала, что нам следует сохранять деловые отношения.

– Ладно, не важно. – Ник посмотрел за ее плечо на припаркованный у лестницы внедорожник и протянул руку. – Ключи!

– Что?

– Ключи от машины.

– От моей машины? А-а… – Щеки Алессии порозовели. – Заверяю вас, что на территории виноградников у меня нет проблем с вождением. И к этой машине я привыкла.

– Ключи, Алессия!

Она моргнула и… вложила ключи в его раскрытую ладонь. Ник подошел к машине, открыл дверь и жестом пригласил ее занять место.

Алессия указывала ему дорогу. Свернуть направо. На перекрестке – налево. Она говорила, вернее, лепетала несвойственно для нее много, как будто чувствовала, что что-то не так. О черенках, побегах и прививках…

В другой ситуации Нику было бы даже интересно. Все, что он знал о вине, – это то, что оно бывает красное и белое и что он любит выпить бокал за ужином.

Сейчас же ничто не могло отвлечь Ника от мыслей о том, что должно произойти.

Алессия смолкла.

Ник искоса посмотрел на нее – спина прямая и напряженная, руки сцеплены в замок.

– Что случилось? Почему вы замолчали? – резко спросил он. – Вы решили, что больше информации я не в состоянии переварить?

– В чем дело, мистер Орсини? Возникла проблема, о которой я не знаю?

Губы Ника презрительно скривились. Он резко затормозил у дерева, росшего на краю виноградника.

– Почему вы так решили, принцесса? Вы замечательный экскурсовод!

Алессия внимательно посмотрела ему в лицо. Ник говорил мягко, вкрадчиво, и ей вдруг стало страшно. Что-то в нем изменилось. Куда подевался умный, проницательный бизнесмен, каким он был этим утром? Где язвительный американец, всячески демонстрировавший ей, что не хочет иметь с ней дела, точно так же, как и она с ним? Где мужчина, который целовал и ласкал ее, заставляя испытывать доселе неизведанные чувства?

Сейчас перед ней был тот человек, которого рисовало ее воображение и которого она подозревала во всех грехах. Холодный, бессердечный. Глава преступного синдиката. Один из тех итальянцев, из-за которых американцы недолюбливают ее соотечественников.