Нина Грецких - Посторонние. Книга 4

– Мама звонила, – ответила Нинка, – ей дозвонилась хозяйка квартиры, где жила Маша. Срок аренды истекает. Нужно освобождать жилплощадь.

Я задумался:

– Ты будешь заниматься?

– Ну а кто? – удивилась Нинка, – Не маму же просить! Она и так еле выкарабкалась.

– Может отец? – предложил я.

Нинка перебила:

– Тём, нет! Это слишком… личное. Там её вещи, понимаешь? Я должна сама.

Я нахмурился, крепче обхватил руль. И вдруг меня осенило!

– А хочешь, я поеду с тобой?

Сестра на том конце не спешила с ответом.

– Ну, я в качестве рабсилы. Коробки всякие таскать! – привел я решающий аргумент.

– Ну, ладно, – неохотно согласилась она.

Анька звонила регулярно. Чаще названивал разве что Артём. Подруга, кажется, всерьёз обеспокоенная моим настроением, даже предлагала пожить у них какое-то время.

– Ну, а чего? – настойчиво убеждала она, – Места полно! Да и Денис будет рад. А я тем более! Знаешь, как мне тебя не хватает?

– А Артём? – насмешливо вопрошала я.

– А что Артём? Потерпит! – передразнивала Анька.

– Нет, Анют! Спасибо, конечно,– я вздыхала.

– Тогда просто приезжай почаще! Или давай устроим шопинг? Лучшее средство от депрессии!

Я призадумалась. Мой гардероб не видывал обновок со времен вселенского потопа! Но такая деликатная вещь, как шопинг, требовала соответствующего настроя. А в моем тогдашнем состоянии… Из магазина могла выйти разве что девушка в стиле готики!

К тому же, мне предстояло совершить одно важное мероприятие. Решиться на которое не хватало духу! И только Артём с его предложением составить компанию, заставил меня подвести черту.

Я не стал просвещать Аньку в свои планы. Думал, начнется: «А почему тебя, а не меня? Мы же с ней подруги!». Но её присутствие казалось лишним. Возможно, реши я взять её с собой…

Хотя! Это все равно бы случилось. Не тогда, так в другой день…

Машкина квартира оказалась в точности такой, как я представлял, памятуя о том, во что она давным-давно превратила мою спальню! И сколько времени я потом истратил, пока выгребал оттуда все эти рюши и бируши.

Нинка расклеилась, и мне пришлось взять инициативу на себя. Она побледнела, едва ступив на порог, схватила какое-то фото, убежала с ним в ванную. Я не мог выудить её оттуда!

– Артём, иди домой! – гнусаво крикнула сестра, – Мне вообще не нужно было тебя звать!

«Вот тебе здрасте! Я помогаю, и я же ещё виноват?».

Я взял себя в руки, и произнес:

– Мы ещё не закончили, – так, словно был сантехником, желающим получить оплату.

– Я сейчас, – промямлила Нинка из-за двери.

И наконец, выползла наружу.

– Извини, не люблю плакать при посторонних, – сказала она, старательно пряча распухшее лицо.

– Я думал, я не посторонний, – обиделся я.

– Ой, прости!

Мы продолжили паковать вещи. И делали это в полном молчании. За все время я перебрал тысячу поводов заговорить. И сам удивлялся своей тормознутости! Наконец, мою голову посетила гениальная мысль:

– Нин, а может пиццу закажем? Ты вообще-то ужинала?

Она вдруг очнулась, бережно сложила в коробку какую-то дешевую вазочку, и пожала плечами.

– Я голодный! – подначивал я.

Нинка махнула рукой:

– Ты ешь, я не хочу!

На всякий случай я заказал две пиццы. И не зря! Вторую она умяла почти целиком. Мы запили ужин чаем. Потом, откуда ни возьмись, в одном из кухонных шкафчиков обнаружилась бутылка дорогущего вина. Видимо, артефакты Машиного брака?

Нинка, как бы невзначай, поставила её на стол, и отвернулась…

Я с умным видом покрутил бутылку, в заключении понюхал пробку.

– Может, попробуем? – предложил, и она кивнула, как будто ждала этой фразы.

Точно дегустаторы, мы сделали пару глотков.

– Ничего так, – одобрила Нинка.

Бутылка потихоньку пустела, и разговор, наконец, пошёл.

– А помнишь, она твои диски продала своей однокласснице? – смеялась Нинка, задумчиво водя пальцем по краю бокала.

Я кивнул, припоминая. Но мне было все равно, я кивал на любую её фразу. Ведь она смеялась!

– Там, кстати, какие-то диски, – произнесла Нина, – попса в основном. Но можно послушать.

Я не растерялся, и пошёл изучать фонотеку. Включил что-то… Оказался медляк! Ну, кто бы сомневался?

Я подошел к столу – налить еще вина…

И увидел, как Нина, сунув палец в рот, и облизнув его, медленно поглаживает край бокала… Её лицо под этим ракурсом выглядело просто невероятным! Глаза блестели, губы, чуть припухшие от слёз, были приоткрыты…

И я сломался! Чувствуя, как член встает…

«Только этого не хватало!», – подумал я и ретировался в туалет.

Переждал опасность, плеснул в лицо холодной воды. Потом поспешил обратно, распахнул дверь…

Послышался удар и громкое Нинкино:

– Ой!

Я выскочил наружу. Она стояла в коридоре, потирая лоб.

– Прости, не хотел! – я с тревогой посмотрел на нее. – Покажи!

Нинка вжалась в стену, отстраняясь. Как будто я заразный! Я отвел в сторону волосы от её лица и приоткрыл лоб. Её кожа была такой теплой и гладкой… Я наклонился вперед и прикоснулся губами. Не знаю зачем! Просто «на автомате»!

Она подняла на меня удивленные глаза. И я… поцеловал! Горячие и сухие, её губы сомкнулись. Но я обхватил их, заставляя раскрыться, удерживая ладонью её лицо. Она пахла вином и чем-то еще, неуловимым, дурманящим разум… Я даже застонал от удовольствия, когда в попытке сопротивления, её ротик приоткрылся. Там внутри было еще жарче!

Нинка замычала, упираясь ладонями мне в грудь. Я отпустил… Она отошла на безопасное расстояние, отдышалась. И я опять принялся извиняться.

– Сиди там! – велела она, указывая на стул. Сама же подошла к окну, за которым была ночь.

«Который час?» – подумал я. И только я поднес руку к глазам, чтобы взглянуть на часы, как свет погас…

Машкина квартира выглядела так, точно сестра еще с утра была здесь. На плечиках в коридоре модное пальто, под тумбой домашние розовые тапки. На журнальном столике свеженький глянец. Я подошла, листанула журнал. В детстве мы с сестрой любили играть! Открывая страницу мод, начинали перечислять друг другу, что бы хотели купить.

Я не спешила приступать к сборам. Хотелось еще немного походить вот так, чувствуя Машкино присутствие.

«В самом деле», – думала я, – «Как будто она вышла за хлебом». Было ощущение, что сейчас, через минуту, дверь распахнется. И Машка, веселая и живая, сбросит обувь, подбежит, схватит за плечи. Затем придирчиво оглядит с ног до головы, скажет, что я опять похудела, что нужно ярче краситься, что пора бы сменить кроссовки на каблуки. Я вдруг отчетливо осознала, что никогда уже не смогу повздорить с сестрой, выбрать ей подарок на новый год…

Эта мысль удушливой волной накрыла на меня! А тут еще это фото… Мы делали его на мой день рождения. Еще одно неудачное селфи, где я с перекошенным лицом. А Машка, как всегда, принцесса! Мне назло, сестра сохранила его и даже распечатала.

«Слезотечение» началось в самый неподходящий момент. «Только не сейчас!», – лихорадочно думала я, сжимая веки. Губы задрожали, сердце забилось и я, поняв, что парой слезинок дело не решится, пулей бросилась в ванну.

Сквозь шум воды звучал голос Артёма. «Замолчи!», – думала я, ожидая, пока минует приступ жалости к себе.

– Нин, с тобой все нормально? – спрашивал он, точно боялся, что я сведу счеты с жизнью. «Он что, думает, я совсем больная?». Его присутствие только усиливало эмоции, и слезы текли, не переставая. Я прижала к лицу полотенце, заглушая непроизвольные всхлипы.

– Нин, ну выходи! – прокричал Тёма и дернул ручку.

«Достал!», – обозлилась я и крикнула:

– Иди домой!

«Кто знал, сколько еще мне предстоит тут сидеть». Но он не уходил! Я плеснула в лицо холодной водой, стараясь хоть как-то охладить. И пожалела, что уже успела собрать с ванных полочек всю косметику.

«Дались ему эти коробки!», – я вышла, отвернулась и бросила в свое оправдание:

– Извини, не люблю плакать на людях.

– Ну, я же не посторонний! – хмыкнул Артём.

Мы продолжили паковать вещи. Он молчал. И я была благодарна ему за это. Честно, я порядком устала. У Машки оказалась уйма барахла! Куда девать все это добро, я не знала. Но все же старалась сохранить его в целости.

В отдельную маленькую коробочку я сложила то, что точно заберу себе. В основном фотографии, украшения. Невеликий запас подарков от бывшего мужа. На полученные от развода с Аркадием деньги Машка купила машину. Которая и довела её до смерти! В прямом смысле слова. Просто злой рок! Ведь развод был не из легких. «Может быть, он подрезал тормоза?» – подумала я и осеклась, вспоминая, как страдал на похоронах Аркадий.

– Нин, а может пиццу закажем? – отвлёк меня Тёма.

Он так настаивал, что я сдалась. «Может, и правда, голодный?», – думала я. Вторую пиццу он сунул мне под нос, и, глядя на меня, принялся со вкусом поедать свою. Я не устояла, и взяла один кусочек.

Хотелось чаю, и я стала искать заварку. До кухни наша ревизия пока не добралась! И в одном из шкафчиков нашлась бутылка вина. Я поставила её на стол, рядом с солью, сахаром, фольгой, и всем, что нашла, пока доставала банку с чаем.

– Качественный алкоголь! – заявил Артём и откупорил бутылку.

Я кивнула, хотя ничего не понимала в вине. Мы выпили по чуть-чуть. Напряжение отпустило, внутри приятно потеплело. На ум одно за другим стали приходить воспоминания о детстве, юности…

– А помнишь, как она мой плеер продала своей однокласснице? – засмеялся Тёма. Я подхватила! Мы долго болтали и бутылка медленно пустела…

– Там, кстати, диски какие-то. Можешь забрать, – бросила я, вспоминая про музыкальную коллекцию, найденную в гостиной.

Артём ушел, и спустя время из комнаты зазвучала музыка. Я старательно водила пальцем по бокалу, пока тот не загудел, подпевая.

В коридоре послышалась возня. Я вышла посмотреть, шагнула в темноту и… Получила удар в лоб! Дверь ванной комнаты распахнулась так внезапно, что из глаз полетели искры. Как бывает только в мультфильмах, на лбу мгновенно выросла шишка. И я подумала, что сейчас как никто другой похожа на единорога!

– Прости, я тебя не видел! – Артём пылко извинялся, суетился.

Я уверяла его, что все в норме, желая отделаться от назойливой заботы. Но Артём не слышал! Он подошел вплотную, и я задышала чаще…

Он всего лишь убрал волосы от моего лица, а я уже едва не задохнулась! Ощущая, как предательски дрожат колени…

А когда, изучив шишку, он поцеловал меня в лоб. Может из жалости? Не знаю! Я просто опешила! Я подняла на него глаза, и… поцеловала в губы. Влажные и прохладные, они пахли вином.

Голова закружилась! И я подалась навстречу, отвечая на поцелуй. Но тут же опомнилась и уперлась ладонью, пытаясь отодвинуться. Не тут-то было! Регулярные тренировки шли ему на пользу.

Ладонь Артёма переместилась ниже, пальцы ласкали шею… Не помня себя, я ухватилась руками за его рубашку. «Как же приятно», – думала я, раскрывая губы навстречу его мягким поцелуям. И опомнилась только в тот момент, когда его рука, скользнув вниз, коснулась груди…

«Что это?», – думала я позже, глядя на растерянный взгляд Артёма. Он провёл ладонью по лицу, точно стряхивая оцепенение, и посмотрел на меня. В этот момент свет погас…

Я сидел, все еще чувствуя вкус ее губ. В полной темноте окно стало самым светлым пятном на маленькой кухне. И Нинкина фигурка на фоне беспокойно заерзала.

– Артём! – испуганно позвала она.

– Я здесь, – отозвался я, вставая со стула. Я всего лишь хотел быть ближе. И шагнул навстречу…

Очевидно, что у нее возникло аналогичное желание, и мы оказались в опасной близости друг от друга. Нинка сделала попытку меня обойти. Но я загородил собой узкий дверной проем. Она металась, точно зверёк, пока я не поймал её в свои объятия. Горячую, дрожащую…

В этой темноте отличить наши силуэты один от другого было невозможно. Я обнял её, стремясь удержать. Прижал к себе:

– Всё хорошо! Я рядом! – шепнул я, втягивая носом аромат её волос.

– Нужно посмотреть, что там, – робко произнесла Нинка.

– Да, конечно, – ответил я, но вместо этого вновь нащупал в темноте её губы…

Теперь она не отстранялась! Мягкая и нежная, она прижалась ко мне в ответ и запрокинула голову, позволяя себя целовать. Я обвил руками ее тонкое тело, ощущая каждую черточку.

Я не понимал в тот момент, почему она не сопротивляется. Почему не отталкивает! Что, возможно, виной тому алкоголь, а может быть, просто страх? Что, скорее всего, я просто мудак, решивший воспользоваться её беззащитностью! Я не думал, что будет после…

В тот момент я потерял голову!