Нина Грецких - Посторонние. Книга 5

На глаза мне попалось заветное печенье.

– А хочешь кофе? – воскликнула я и, обрадованная находкой, поспешила на кухню.

– Нин, – послышалось в спину.

Я усердно теребила обертку…

– Нин! – позвал Артём.

Я сделала резкое движение! Упаковка в моих руках взорвалась, извергая наружу печенье. Круглые шарики запрыгали по полу, точно живые.

– Ребят, я ушла! – прокричала Зойка. «Ну, теперь не отвертеться», – подумала я, старательно пряча лицо.

Все заготовленные темы испарились, стоило ему появиться на пороге. При виде его улыбки меня расплющило чувство вины! А ощутив на шее его теплое дыхание, я была готова опуститься на колени, и вымаливать прощение…

«Господи! Да к черту Юру! К черту этот остров! Я готова ждать сколько угодно, только бы знать, что тебе это нужно», – думала я, отводя взгляд. Боясь, что нечаянный зрительный контакт вызовет очередное, совершенно неуместное, слезотечение.

Артём присел рядом.

– Это правда? То, что ты уезжаешь, – сказал он, сокращая расстояние между нами.

Зачем я сказала об этом? В надежде позлить? Желая, чтобы он ревновал? Нет! Мне просто надоело выслушивать Анькины бредни на тему совместного отпуска. Она говорила, что Артём повезёт их на Гоа, простодушно делилась ссылками, воображая, как они будут гулять по пляжу, взявшись за руки. Он и она… Вместе!

– Я задал тебе вопрос! – произнес он, совсем другим тоном.

Его рука была так близко. Безумно захотелось прикоснуться к нему, чтобы вновь почувствовать эту хрупкую, угасающую связь. Услышать, что он любит меня сильнее… Сильнее всех на свете!

– Артём, – прошептала я.

– Я задал тебе вопрос! – повторил он громче. И ледяные нотки в его голосе привели меня в чувство…

– Что ты хочешь услышать? – спросила я. Самообладание вернулось, и теперь я была готова встретить его взгляд.

– Хотя бы имя твоего… – он скривился, – кавалера!

Разговор зашел не туда, и вернуть его на прежние рельсы не представлялось возможным.

– А ты, я вижу, времени зря не теряла? – хмыкнул он, и добавил, – Хотя бы с резинкой?

– Артём! – осадила я. Позволив ему ступить на шаткую почву, я только и могла, что одергивать его попытки уколоть меня. Стараясь не поддаваться и не пытаться ударить в ответ.

– И когда ты уже научишься говорить «нет», – задумчиво произнес он.

Я смотрела на него так, будто вижу впервые. Это был не мой Артём! Его искаженное лицо выражало брезгливость. Он говорил со мной, точно я была… шлюхой. А, может быть, и в самом деле, ту безотказность, ту вседозволенность, какую я разрешала только ему, он воспринимал совсем иначе?

Знал ли он, что с тех пор, как впервые коснулся меня… Тогда, в Машкиной квартире, несколько лет назад… С тех самых пор я не спала ни с кем! Я даже не целовалась, не смотрела, не помышляла о ком-то другом.

А Юрка… Он оказался рядом в нужный момент, чтобы заполнить пустоту.

– Ты не прав, – бросила я.

– Нин, сходи к врачу! Сдай анализы! А до тех пор держись подальше!

Сказав это, он замолчал, ожидая моей реакции. Я сидела перед ним, как оплеванная, ощущая, что краска приливает к щекам. Все запреты тут же позабылись! Мне захотелось сделать ему больно! Ударить в ответ.

– А ты не думал, что именно эта связь была не случайна?

– Да что ты? – он смерил меня презрительным взглядом, – Не думал! Все твои связи на одну ночь!

Слезы уже наступали, застилая глаза. Я, что есть сил, впилась ногтями в запястье. Острая боль отогнала эмоции!

– Ты просто боишься, что я найду тебе замену, – сказала я, глядя в пол.

– На таких, как ты не женятся!

Его фраза прозвучала, как пощечина. Кажется, даже щека загорелась! Я закрыла глаза, приводя дыхание в норму. «Вдох, выдох! Еще раз». Как же хотелось уйти, сбежать от его пристального, колючего взгляда. Это был не Артём! Уже не Артём! Хотя… может быть, именно в тот момент он и был настоящим?

– Нам больше не о чем говорить, – ровным тоном сказала я, бросила в пакет последнее печенье и встала на ноги.

Глаза его сверкнули недобро! Что-то звериное обозначилось во взгляде, черты лица заострились. Я замерла, боялась разозлить его. Точно имея дело с бешеным псом, я ожидала броска…

И, когда он напал, рухнула на диван безвольной куклой. Эмоционально обессиленная, я утратила способность сопротивляться.

…В глазах потемнело, желудок свело судорогой. Я убрал руку, ощущая, как слабеет, опадает подо мной её грудь. На шее обозначились темные отметины. Нинка лежала тихо… не шевелясь! Краска спала с лица, и даже загар вдруг исчез, обнажая тонкие прожилки вен под глазами. Я отпрянул, испуганный, в недоумении глядя на свои руки. Как будто секунду назад они сотворили что-то без моего ведома.

– Нин, – позвал я тихо. Она молчала! Чёрт! Она молчала!

Я кинулся к ней, поддел ладонью затылок, разметавшиеся по подушке волосы. Погладил рукой прохладную щеку. Страшная мысль, как острие ножа, скользнула, поранив, и исчезла в глубинах подсознания…

Нинка сделала глубокий вдох и распахнула свои темные, бездонные глаза. Она смотрела, не моргая. Смотрела прямо внутрь меня! В самую душу!

Казалось, что это моё горло только что сдавила чья-то грубая ладонь. Внутри меня уже всё оборвалось, и я понимал, что обратно хода нет! Однако, как бывает с обезглавленной курицей, еще пытался, ещё дергался, выплескивая, расходуя последние эмоциональные силы.

– Я ненавижу тебя! – сказала она.

– Нин, – я потянулся к ней, желая… не обнять, нет. Хотя бы коснуться!

– Я не-на-ви-жу тебя, – сказала она, четко выговаривая каждый слог. – Всю жизнь ты причиняешь мне боль! С самого детства. Это не любовь, Артём! Это ненависть, которую мы оба ошибочно принимали за любовь. Я ненавижу тебя, и ты меня тоже.

Я хотел возразить, я хотел… Но она закрыла лицо руками, вжалась в подушку.

– Нина, – предпринял я ещё одну, отчаянную попытку. От моего прикосновения она дернулась, как от удара током. И словно окаменела…

– Уходи! – услышал я приглушенный, лишенный эмоций голос.

Впервые за всю жизнь я не знал, что сказать. Я молча встал, как сомнамбула переставляя ноги. На пороге гостиной замер, сглотнул и хотел оглянуться. Хотел посмотреть на нее, запомнить! Но не стал… Не хватило духу.

– Я люблю тебя, Нин, – сказал я как можно громче, надеясь, что она услышит.

Когда он ушел, я позволила себе подняться с дивана. Горло саднило. Подушка, промокшая насквозь от моих слез, как будто шрам, отпечаталась на щеке. Я не хотела смотреть в зеркало. Было страшно увидеть там себя!

«Вот и всё», – думала я, – «на этот раз точно всё».

Из офиса я ушла без отработки, наплевав на последствия. Зойка уже не плакала, мама – не переживала. Кажется, все смирились с моим отъездом, не выражая особого восторга. И только Юрка, услышав весть о скорой встрече, заверил меня, что я ни на секунду не пожалею об этом решении.

«Я – трус! Я – кусок дерьма! Я обидел её!», – думал я, порываясь, как обычно, всё исправить. Еще надеясь, что это возможно! Но, когда период самобичевания подошел к концу, наступило смирение.

«Возможно, так лучше», – подсказывал внутренний голос, – «Если ты такое говно, ей будет лучше без тебя. Хватит портить ей жизнь! Отпусти!». И я отпустил. Разжал ладонь, и отпустил…

И первое время эта вновь обретенная свобода окрыляла. Стало легче дышать! Такое бывает. В медицине этот феномен называют ремиссией.

Жизнь на острове немногим отличалась от отпуска. Устав от безделья, я устроилась в турагентство. Юра существовал в параллельной вселенной цифр и символов. В основном мне приходилось общаться с его спиной! Однако, выныривая из компьютерных раскопок, он старался компенсировать дефицит внимания.

Одним из преимуществ было наличие вокруг странных людей. К примеру, Виталик и Лера, жившие по-соседству… У этой пары противоречивым было все, начиная с имен! Рыжеволосая огненная фурия по имени Виталина занималась йогой, а её спутник, Валерий, дайвер со стажем, открыл для меня подводный мир.

После первого погружения я утратила дар речи. И словно рыба, выброшенная на берег, беззвучно открывала рот, не в силах выразить словами пережитые эмоции.

Отныне при каждом удобном случае я брала с собой набор «юного ныряльщика» и спешила на пляж. Уже не боясь глубины, я оплывала каменный выступ, и замирала, захваченная восторгом! На дне, возвышаясь подобно каменным сталактитам, стояли коралловые заросли. Между ними, курсируя в непрерывном безостановочном трафике, двигались стаи рыб. «Вот бы отрастить себе хвост», – думала я, – «чтобы остаться здесь навсегда».

Виталина периодически составляла мне компанию. Правда плавать она не любила! Её излюбленным развлечением было шокировать местную публику своим неповторимым «топлес».

– Присоединяйся, Нин! – подмигивала соседка, избавляясь от лифа.

– Нет уж, спасибо! – вздыхала я, натираясь солнцезащитным кремом.

– Ну и зря! – парировала Вита, отбрасывая назад огненную гриву. – Загар должен быть ровным.

Она без смущения демонстрировала свою пышную, сочную грудь, аппетитного шоколадного цвета. Возможно, я стеснялась повторить её подвиг еще и потому, что мои формы значительно уступали.

– А Валера не против твоей обнаженки? – однажды поинтересовалась я.

Виталина улыбнулась и ковырнула пальцем песочный настил.

– У нас отношения, основанные на взаимном доверии, – пояснила она.

– Свободные что ли?

– Называй как хочешь! Просто мы доверяем друг другу и не предъявляем прав. Тело каждого – это его собственность.

Я задумалась:

– Вы, в смысле, реально спите с другими?

– Да! – кивнула она.

Не скрывая удивления, я уставилась на подругу. С виду влюбленная парочка на поверку оказалась подделкой?

– И ты не ревнуешь?

Вита снисходительно улыбнулась:

– Мне достаточно знать, что его сердце принадлежит мне. А тело… Что такое тело? Оно все время чего-то хочет. Есть, пить, трахаться! Секс – такая же естественная потребность. Как и голод, только иного рода!

«Ну, конечно!», – скептически подумала я. Свободные отношения – это заветная мечта многих пар. Так называемая «вершина», где душевная близость способна противостоять физическим соблазнам. Но, добравшись до неё, почти все пары срываются вниз.

– А не боишься, что однажды кто-то другой завладеет его сердцем? – шутливо поддела я.

– Боюсь! – неожиданно честно ответила Вита и посмотрела вдаль, – Но в этом и смысл! Когда ты перестаешь бояться потерять человека, это значит, что вашим отношениям пришел конец.

Мозг жужжал в черепной коробке. Долбанная кипа черновиков осталась в телефоне. Я так и не отправил ни одного! Даже поздравления со свадьбой.

«Сука!», – думал я, надеясь, что в последний момент она передумает. «Хватит! Хватит!», – говорил я себе, стирая еще один, вновь сочиненный:

«Нина, прости. Возвращайся!», «Нина, это не правильно. Давай поговорим?».

Я бесился, но ничего не мог поделать! Можно было явиться, как в мелодрамах, прямо в разгар «бракосочетания», произнести речь. Но не факт, что она бы оценила подобный жест. Я звонил ей несколько раз. Вернее… хотел позвонить. Но она бы все равно не взяла трубку. Ведь так?

На ум приходил эпизод. Один из многих.

…Нинка возмущенно натягивает свитер, путается в вороте:

– Я не спрашиваю твоего разрешения! Меня зовут замуж, и я иду. Я же только об этом и мечтаю?

Я растерянно откашливаюсь.

– Артём, иди уже! – злится она.

Но меня смешит её злоба. В этот момент она напоминает мне хомячка, растрепанного и свирепого. Я без труда загоняю её в угол. Глаза горят! «Дикарка», – думаю я, ломая её неуверенное, но все же сопротивление…

Она грозилась, и не раз. Но в какой-то момент решила, что одних угроз будет мало?

Кто-то из общих знакомых запостил фото, и я как идиот сидел на диване, глядя на Нину в белом облачении, под ручку с каким-то развеселым клоуном.

Я до посинения избивал боксерскую грушу, а после ходил в ближайший бар и напивался. Иногда в одиночку, а иногда с Андрюхой. Мне не с кем было даже поделиться! Просто поговорить… Сестра, которую мне подсунули в детстве, и по которой я сохну много лет подряд, наконец-то решила выйти замуж. Кому такое расскажешь?

…В очередной раз я пришел домой слишком поздно. А, может быть, слишком рано? Не знаю! Анька не спала. Мне же хотелось только одного – доползти до постели и лечь. Наши желания не совпали.

– Ты думаешь, это нормально? Что сын видит тебя в таком состоянии? – произнесла она раздраженно.

– Когда я возвращаюсь, он уже спит, – ответил я, бросая одежду на пол.