— Ты выступишь великолепно, — уверенно сказал Эд. — Я не сомневаюсь.

— Что ж, — ответил Лори мягко, почти нежно. — Мне будет приятно знать, что ты… — Он снова замолчал и вновь прочистил горло. — Надеюсь, ты прав. И надеюсь, ты не посчитаешь, что зря потратил время.

Эд был готов поставить миллион долларов, что Лори собирался сказать: «будет приятно знать, что ты в зале». От этой мысли он почувствовал растекающееся внутри тепло.

— Не могу представить даже такую мысль. — Он улыбнулся. — В любом случае, ты будешь в лосинах. Ты можешь просто стоять на сцене и ничего не делать, и я буду счастлив смотреть на тебя в них.

— Это детский спектакль, — упрекнул Лори, но без запала. — Ничего непристойного.

— Я оставлю это на потом, — пообещал Эд.

— Хм, — произнес Лори, его голос звучал мягко.

Боже, Эд хотел быть рядом с ним. Или чтобы Лори был здесь, рядом с Эдом.

Он оглядел квартиру и нахмурился. Ну, нет. Не здесь. Не сейчас.

— Говоря о после, — продолжил Лори, — приходи за кулисы после представления. В мою гримерную. Пройдет какое-то время прежде, чем я смогу покинуть театр, и я не хочу, чтобы ты ждал меня в вестибюле. Я имею в виду… Я полагаю… думал, что у тебя есть идеи, чем заняться после представления.

— О, да, — согласился Эд, и теперь у него перехватило дыхание. Он снова осмотрел свою квартиру, его беспокойство росло. — Может, после поедем к тебе?

— Боюсь, ты не сможешь найти место для парковки. У меня есть место, но с гостевой парковкой обычно проблемы. Ничего, если мы поедем к тебе? — И словно почувствовав, что Эд колеблется, добавил: — Или нет. Мы могли бы просто пойти выпить или типа того.

— Будем действовать по обстановке, —ответил Эд, но все же нервно ухватился за край стойки. — Я просто хочу быть с тобой.

— Я тоже хочу быть с тобой. — Эд услышал улыбку Лори. — Мне надо идти. На самом деле в данный момент я в самом центре продуктового магазина. Так я увижу тебя? После представления?

— Да, — согласился Эд. — Обязательно.

Они закончили разговор, а Эд еще несколько минут держал телефон у уха, глядя на бардак в квартире.

Он подумал о том, как приятно было услышать Лори, но насколько хорошо будет, когда Лори окажется здесь, в его квартире. На всю ночь.

Он вспомнил о невероятно чистой квартире Лори, и как тот отреагирует на его, Эда, квартиру.

И думал об этом всю ночь напролет. В течение всего следующего дня, пока был на работе. А в субботу утром к нему заглянула мама.

— Ты выглядишь ужасно! — воскликнула она, как только увидела его. — Ты плохо спал? Снова шея беспокоит?

Да, Эд плохо спал, но на этот раз шея была не при чем. Он хмыкнул.

Аннет игриво стукнула его и вошла в квартиру.

— Тебе нужно немного кофе. — Она осмотрела кухонную стойку и нахмурилась. — Конечно, для начала его нужно найти.

Эд хотел было помочь, но мама жестом указала на стул, а сама принялась суетиться на кухне. Она сгребла мусор на стойку и стала рыться в шкафах, ища фильтры и жестяную банку с кофе.

Эд потер затекшее место на шее.

— Где папа?

Аннет помахала фильтрами, которые нашла в глубине шкафа со специями.

— Позвонил Билл и позвал его посмотреть какой-то двигатель.

Она заметила, как Эд потирает шею, и выражение ее лица изменилось с раздраженного на обеспокоенное.

— Тебя снова беспокоит шея? Ты принимал таблетки? Может, съездим к доктору?

Эд притянул маму к себе и поцеловал в макушку.

— Я не хочу говорить о шее. — Он повернулся к кофе и вытащил лоток с фильтром. — Кто-нибудь приходил в салон на этой неделе? Кого я знаю?

Мама задумалась, а Эд пытался освободить место в мусорном баке для использованного фильтра. Когда у него не получилось, то просто бросил в коробку из-под пиццы.

— Моника Грабер, — наконец сказала Аннет.

Эд замер с новым фильтром на полпути к кофеварке и нахмурился, пытаясь понять, знакомо ему это имя или нет.

— Я знаю ее по школе или из церкви?

— И то и другое. Она была поваром в школе Фарнсворта и вашим учителем катехизиса в Сент-Казимире.

— Ах. — Эд смутно вспомнил суровую, слегка сутулую женщину с седыми волосами и постоянным хмурым взглядом. Он сполоснул кофеварку и засунул фильтр, наполнил водой. — Как она?

— О, ее беспокоит артрит. Но на эти выходные приедут ее правнуки, так что это поможет отвлечься. Я помыла ей волосы и подстригла. — Аннет откинулась на стопку журналов. — О, Эллен Рудавски была. Благослови ее Господь, но она слишком много загорает. Кожа лица как старая обувь, но она думает, что это красиво. В этот раз я уговорила ее на меньшее количество ярких прядей, так что теперь она не похожа на невесту Франкенштейна. Она, конечно же, спросила, почему тебя не видно в церкви.

— Она не говорила, чем занимается Аарон? — Эд неслучайно задал вопрос, он знал: ему не о чем беспокоиться. Это была любимая его часть.

— Нет, и я бы не стала спрашивать! — Аннет сделала несколько возмущенных вздохов и только после продолжила: — И это не смешно, так что перестань улыбаться. Конечно, мне все равно, с кем ты спишь, но Эллен нервная и суетливая; и нет, ей не понравилось, что она нашла своего сына с тобой в одной постели. И мне не нравится быть причиной скандала в нашем районе, спасибо!

«В постели с прекрасным членом Аарона на полпути к горлу», — мысленно поправил Эд, улыбаясь воспоминаниям.

— Мама, это произошло двенадцать лет назад.

Еще какое-то время Аннет тяжело дышала, потом сдалась и вздохнула.

— Вряд ли это имеет значение, Эд. Теперь он женат. Боже, спаси и сохрани эту бедную женщину. В любом случае, ты слишком хорош для Аарона Рудавски.

Эд включил кофемашину и прислонился к столу.

— Чем займемся сегодня?

Аннет посмотрела вокруг.

— Мы должны убрать этот свинарник, который ты называешь домом. Эд, скажи, как ты живешь здесь?

— Хочешь пойти по магазинам? — спросил Эд, игнорируя комментарии о квартире. — Мы не были вечность в «Моле» или в «Икеа». Наверное, людей будет много, сезон скидок как никак. И я бы не возражал зайти в REI. — Он глянул на таймер на микроволновке и нахмурился. — Мне нужно будет вернуться к пяти часам или около того.

— О, — просияла Аннет, — у тебя свидание?

Эд открыл было рот, потом понял, что сам не знает ответа на этот вопрос. Он решил промолчать и повернулся к кофейнику, желая, чтобы кофе приготовился быстрее.

Он слишком поздно понял, что кинул матери приманку, которую та обязательно проглотит. Аннет соскользнула с табуретки и подошла к Эду.

— Как его зовут? На кого он похож? Когда я смогу познакомиться с ним?

— Это не… мы не… — Эд двигал кофейником круговым движением по раскаленной плите, стараясь остудить пыл волнения, охвативший его. Ручка кофейника задрожала в его руке, и он сдался.

— Лори, — признался Эд. — Его зовут Лори Паркер. Он танцор.

Аннет отпрянула с «фу-у-у»-выражением лица.

— Один из тех, кто танцует грязные танцы в барах?

— Нет! — Эд сердито посмотрел на мать. — Нет, мама. Танцор. Балет и прочее. Он преподает в Иден-Прери. Он был выдающимся, по-настоящему выдающимся танцором. Теперь у него студия, мама, у них там есть его афиша. И еще он ведет занятия аэробики в центре. Там мы и познакомились. — Он снова двинул кофейником. — Но мы… я не знаю. Просто знаешь, если ты встретишься с ним, держи себя в руках.

Но все попытки преуменьшить значение Лори в его жизни почему-то только еще больше возбудили его мать.

— Он красивый? Он хороший?

— Да, он красивый. — Эд обдумал второй вопрос. — Он немного язвительный. И определенно не дает мне спуску.

Восторг Аннет рос в геометрической прогрессии.

— Он католик?

Эд бросил испепеляющий взгляд на мать.

— Мама! — Но она все равно смотрела на него с… надеждой. Он вздохнул. — Я не знаю. Сомневаюсь.

Часть умиления в виде румянца поблекла на щеках Аннет, но, когда Эд покачал головой, она ощетинилась.

— Что? Разве плохо желать хорошего мальчика-католика для своего сына?

Кофе еще не был готов, но уже был близок к этому. Эд поискал чистые кружки. Одну нашел. Наполнил и передал матери. Она приняла, но с сомнением посмотрела на холодильник.

— Сколько лет твоему молоку? — Когда Эд тупо уставился на нее, она поставила кружку и взяла сына за руку. — Эд. Я не хочу ворчать. Честно, нет. Но твоя квартира? Я старалась держать рот на замке, но я боюсь открыть твой холодильник. Ты никогда не был чистюлей, но с тех пор, как ушел из команды, ты прошел длинный путь.

Эд освободился от ее хватки и занялся мытьем кружки в раковине. Это смотрелось уловкой, потому что раковина была полной, и потому что у него закончилось моющее средство. Он хотел отвлечь мать или попросить оставить его в покое, но подумал, что ему, вероятно, придется отказаться от ночи с Лори. Потому что знал — лучше не приводить такого мужчину как Лори к себе на свалку. Все сжалось внутри него, и ему нечего было сказать в свое оправдание, только не в этот раз. Поэтому он промолчал. Вытер кружку о футболку и налил себе кофе.

Что для Аннет прозвучало как сигнал к продолжению.

— Ты просто несчастлив, дорогой. Ты говоришь, что ты в порядке, но я могу сказать: — Нет! Ты пытаешься, знаю. Тренировать детей было хорошей идеей, и, возможно, это поможет, но тебе нужно что-то еще. Ты всегда был таким. Тебе нужно сфокусироваться на чем-то. Страсть. Перед другими людьми ты можешь прикрываться, скрывая свои внутренние проблемы, но ты умираешь внутри, по одному кусочку за раз. Твоя квартира и раньше была грязной и неопрятной, так как ты был плотно занят. Но теперь это катастрофа, потому что тебе все равно. А ты должен заботиться о себе. Эд, тебе нужно найти что-то. Если бы ты смог получить работу с достойной зарплатой и хорошей страховкой, что давала тебе дело твоей жизни — это было бы одно. Но ты не любишь свою работу и без футбола… — Она прикусила губу и покачала головой. — Я просто беспокоюсь о тебе, дорогой. Очень.

Эд слушал все, стоя спиной к матери и глядя в темноту кружки с кофе. И он продолжал так стоять в течение бесконечно-тяжелых секунд. Он не знал, что ответить. Он хотел сказать, что не чувствует так, как описала мама, но потом память услужливо воскресила утро в «Садах скульптур». Про отчаяние, которое привело его туда, и как упорно он старался не звонить ему, мужчине, которого хотел. Он понял, что чувствовал себя погасшим.

Затем подумал о Лори и о своих ощущениях, когда целовал его.

Страсть.

Эд снова осмотрел свою квартиру. И, наконец, признал, что никакой страсти с Лори здесь никогда не получится. Пока все выглядит вот так, значит — не сегодня.

И все стало еще хуже.

Прочистив горло, Эд кивнул и поднес кружку к губам.

— Хорошо, — сказал он и сделал глоток, — я уберу квартиру. Я наведу порядок и сделаю из дома сверкающий дворец. Счастлива?

Он ждал всплеска радости, но ответа не последовало. Эд взглянул на мать. Аннет выглядела ошеломленной и бесконечно удивленной.

Эд нахмурился.

— Мама?

— Что ты сказал? — спросила Аннет. — Ты… ты только что сказал, что уберешь квартиру?

— Да, — настороженно ответил Эд. — Это проблема?

— Никогда, — прошептала она. Теперь ее руки дрожали. — Никогда. Ни тогда, когда ты был маленьким, ни тогда, когда ты вырос. Никогда. Никогда.

— Мама? — уже взволнованно спросил Эд. — Ты в порядке?

— Ты никогда не убирал свою комнату для меня: ни когда я просила, ни когда я настаивала. Ни разу. Ты убирал свою комнату, когда понимал, что уже пора. Но никогда… — Ее глаза наполнились слезами. Аннет обхватила лицо Эда своими ладонями и крепко поцеловала в губы. — Мне все равно, что этот Ларс не католик. Я уже люблю его.

— Лори, — грубо поправил Эд.

Он был смущен всеми этими разговорами об уборке. Разве он не убирался, когда его просили? Неужели это правда? Он же наводил порядок, когда говорила мама. Не так ли?

Судя по выражению ее лица — нет.

— Я просто хочу иметь возможность привести его к себе, — пробормотал он.

— И ты приведешь. — Аннет снова поцеловала его и отпустила. — Сегодня вечером, если захочешь, после свидания. Потому что мы уберем все прямо сейчас.

— Что? — потрясенно переспросил Эд. — Мама…