Эд просмотрел бумаги и увидел своих старых друзей: «Вольтарен», «Ативан», «Скелаксин» и «Викодин». Поморщился, но кивнул.

— А когда снова встанешь на ноги, можешь продолжать танцевать, — сказал Линнет, пожав руку Эду и собираясь уходить. — Обязательно упомяни об этом физиотерапевту. Они могут включить танцы в лечебный физкультурный план.

По дороге домой они заскочили в аптеку, где Эд взял все лекарства и диетическую «Маунтин Дью», чтобы все это запивать. К тому времени, как добрался до лестницы в свою квартиру, он был уже под таким кайфом, что практически парил. Он съел суп и бутерброд, которые мама поставила перед ним, едва заметно кивнув. Но когда она уложила его в постель, Эд вспомнил и сел, откинув одеяло.

— Лори, — пробормотал он, слегка пуская слюни. Комната то появлялась, то исчезала из поля зрения, но Эд боролся, твердо решив оставаться в сознании и добраться до телефона. — Надо позвонить Лори.

Аннет начала бороться с ним, а когда не смогла забрать телефон, позвала Дика.

— Я позвоню ему, дорогой. Его номер есть в твоем телефоне?

Эд пытался возмущаться, но так устал.

«Я хочу позвонить ему, — попытался сказать он, но его губы онемели, — хочу услышать его голос». Но это было все, что он мог сделать, и чтобы не потерять сознание посреди комнаты, вернулся в постель. Он погрузился в сон еще до того, как мать закончила натягивать одеяло и уплыл в острый наркотический сон, в котором лежал на земле, оцепеневший и сломленный, беспомощно протягивая руки к Лори, пока тот танцевал в пурпурном тумане.

А потом появился Лори, коснулся его лица и тихо заговорил. Он говорил так, словно находился под водой, и поначалу Эд решил, что ему все еще снится сон. Но потом снова почувствовал тупую боль в шее, и все стало по-настоящему. Может быть, Лори на самом деле был здесь? Он не мог точно сказать. Эд в отчаянной надежде, что это действительно так, потянулся к Лори, трепеща, и прохладные руки сомкнулись на его собственных.

«Я должен был заняться с тобой любовью сегодня вечером», — подумал Эд, наблюдая, как Лори то появляется, то исчезает из поля зрения, и внезапно его захлестнула печаль. Он не осознавал, что плачет, пока слезы не потекли в нос, и тогда встревожился, потому что был не готов, чтобы в таком состоянии его увидел Лори.

Кто-то сунул в рот что-то маленькое, твердое и круглое, и он почувствовал горький привкус пилюли, но потом появилась соломинка, чтобы можно было выпить воды и прогнать горечь. Следом появилась еще одна таблетка, и еще, и еще, и еще — полный набор, а это означало, что там было так же успокоительное «Ативан». Ранее он сказал маме «нет» на успокоительное, но она, очевидно, заметила его слезы. Ну что ж, викодин и ативан все уладят. Ни боли, ни тревоги, ни депрессии. Ничего.

«Я не хочу ничего чувствовать», — подумал Эд, но тут же постарался не думать об этом на тот случай, если Лори реально находился рядом, потому что сейчас он был таким чувствительным, что даже при просмотре рекламы собачьего корма мог бы расплакаться.

Он потерял всякое представление о снах и реальности, как только лекарства снова завладели его телом. Какое-то время парил голый на облаке, пока Лори целовал его вдоль позвоночника, но в основном сновидения были пустыми. Иногда ему казалось, что кто-то гладит его по волосам, а иногда — что он чувствует запах Лори, но вполне возможно, что это только почудилось.

«Они уволят меня, — бесстрастно подумал Эд, когда ативан унес его прочь как «Пожиратель лотоса»[11]. — Они уволят меня, и тогда у меня не будет медицинской страховки».

Лори из сновидений снова начал целовать его, и Эд улыбнулся. Было бы здорово, если я бы мог просто провести весь день, танцуя с Лори.

Где-то среди ночи его разбудил переполненный мочевой пузырь, и именно тогда он обнаружил, что Лори на самом деле был рядом. Потому что прежде, чем он смог успокоить тошноту, почувствовал, как чьи-то руки скользнули по плечам, и голос Лори прошептал ему на ухо:

— Ты в порядке?

Лори. Лори был здесь.

— Ванная, — пробормотал Эд, нащупывая руку Лори и крепко сжимая ее.

Лори помог ему добраться до унитаза и усадил на него, как женщину, чтобы Эд не упал, пытаясь помочиться.

— Твоя мама сказала, что тебя может подташнивать. Если мутит, я могу сделать тебе тост. Хочешь поесть?

Эд кивнул, покачиваясь сидя на унитазе, и Лори ушел. Когда он закончил, потребовалось несколько секунд, чтобы подняться, и как только встал, вернулся Лори и помог натянуть штаны. Он также заставил вымыть руки, что Эду показалось довольно забавным, но был готов на все, лишь бы Лори продолжал к нему прикасаться. Когда они закончили в ванной, Эд позволил отвести себя на кухню, где устроился на табурете и принялся грызть тост.

— Я взял на завтра выходной, — сообщил Лори, вытирая салфеткой крошки со щеки Эда. — И завтра утром позвоню Вики. Твоя мама сама позвонит в твой офис, потому что они знают ее, а меня — нет.

Сначала Эд не понял, о чем говорит Лори, но потом вспомнил. Его занятия по четвергам в Центре. Он хотел было возразить, что к тому времени все будет в порядке, но не мог знать этого наверняка. Скорее всего, нет. Он задумался, сможет ли вообще когда-нибудь тренировать.

Лори продолжал гладить его лицо, на этот раз большим пальцем.

— Твоя мама сказала, что ты ненавидишь обезболивающие, но сейчас тебе нужно принимать их регулярно. Она сказала, как свести их к минимуму утром, чтобы я мог отвезти тебя на прием к психотерапевту во второй половине дня. Но ты скажешь, если будет больно? Потому что она сказала, что ты можешь быть упрямым и в этом тоже. — Он замолчал и закусил губу. — Извини, но ты еще недостаточно проснулся для разговора?

Эд только моргнул, глядя на Лори, и все поплыло перед глазами: и комната, и все, что Лори только что сказал ему, и что это значило, ведь он оказался здесь ради Эда, чтобы быть с ним, помогать ему.

— Я люблю тебя, — выпалил Эд. Он смутно сознавал, что это было глупо, но был под кайфом, и ему было все равно. Он подумал, не признаться ли и в этом, но решил оставить все как есть.

Лицо Лори смягчилось, и его большой палец скользнул к уголку рта Эда. Затем Лори поднялся с табурета, наклонился вперед и нежно поцеловал.

— Давай вернемся в постель.

Эд шел, снова с радостью погрузившись в объятия Лори, прижавшись к его плечу. После Лори приложил пакет со льдом к его больной шее. Эд снова погрузился в сон, но пока сознание еще не окончательно покинуло, ему показалось, что Лори прошептал ему в волосы: «Я тоже тебя люблю».

Возможно, он видел сон. И когда погрузился глубоко в наркотическую дымку, решил, что в любом случае это лучшее лекарство, которое он принимал за весь день.


***


Увидев Эда в таком состоянии, Лори расстроился.

В первую ночь Эд был так накачан лекарствами, что, казалось, ничего не замечал, но на следующий день уже не был таким сонным и явно страдал от боли. Эд много спал, но, когда просыпался, глаза были затуманены медикаментами и болью. На следующий день пришла Аннет, чтобы отвезти Эда на прием к врачу. Лори нужно было в студию, но вместо этого он остался и прибрался в квартире, а потом помчался заниматься уборкой у себя. А когда вернулся, захватил из дома несколько своих вещей.

Лори надеялся, что все будет в порядке. Эд, похоже, не хотел оставаться один. И если честно, если бы он не находился рядом с Эдом, то еще больше бы беспокоился. Он мало что мог сделать, но чувствовал себя лучше, когда был рядом и мог помочь. Он попытался найти признаки того, что его присутствие раздражает Эда. Он не мог сказать наверняка. Через несколько дней Лори решил, что, возможно, его пребывание здесь нежелательно, и начал просто «заглядывать» к Эду. Но не был уверен, что Эд заметил перемены.

Лори говорил себе, что эгоистично и глупо волноваться о том, что все это значило; говорил, что Эд не отвергает его; что ему просто больно, и что Эд пока думает только о себе, так, как следовало бы. Но это не успокаивало.

Казалось, ничто не занимало Эда. Он не реагировал на нежные поддразнивания, и ему ничего не хотелось делать, кроме как сидеть на диване и рассеянно смотреть в телевизор. В среду он ненадолго проснулся, но только для того, чтобы попытаться пойти на работу — пока не завалился на бок, когда старался засунуть ногу в брюки прямо поверх спортивных штанов, в которых спал. После чего он тихо лег на диван и с тех пор почти ничего не говорил.

Аннет сказала, что раньше Эду не было настолько плохо. Но да, спазм приходил и уходил. Она также призналась, что доктор сказал, что работа за письменным столом Эду не подходит.

— Все виды работы за столом, — сказала она с отвращением и, имитируя, сгорбилась, печатая на невидимой клавиатуре. — Все, что напрягает шею. Врачи говорят, что все, что ему нужно — это двигаться под контролем. — Она с надеждой улыбнулась Лори. — Он сказал, что танцы — это хорошо.

Лори признал, что отчасти именно поэтому чувствовал себя так неуютно. Ведь он даже не подумал о том, что такое состояние могло быть вызвано танцами. Происходящее было похоже на то, словно ты чуть не попал в автомобильную аварию; ему все еще нужно было несколько минут, чтобы почувствовать адский ужас от того, что могло бы случиться. Неужели танцы каким-то образом стали причиной такого состояния? А как насчет секса? Мысль, что Эд может потерять и то и другое была одинаково невыносимой.

Он не мог позволить себе думать о потере Эда и точка.

Лори знал, что сходит с ума. Он слишком остро реагировал, делал из мухи слона и совершенно не помогал Эду. А тот явно нуждался в помощи. Поэтому вместо того, чтобы позвонить Вики и рассказать ей об Эде, Лори сам поехал в Центр.

Вики была на совещании, и дверь была плотно закрыта. Лори, взвинченный тревогой из-за состояния Эда и чувством замешательства от своей собственной роли в этом деле, а также злясь на вселенную в целом, не почувствовал, что стандартный намек Вики на «Не беспокоить» относится именно к нему. Вот почему, когда его рука потянулась к дверной ручке, и откуда-то из коридора раздался голос, он подпрыгнул.

— Если дверь закрыта, значит Вики не хочет, чтобы ей мешали.

Это произнес тот самый парень из офиса Вики в той же кепке с надписью «СУЧКА», которую Лори видел на нем ранее. Тот самый, который, как он думал, ходил на тренировки к Эду. Он стоял в середине коридора, прислонившись к стене, как будто очень старался выглядеть непринужденно, и одновременно сурово. И возможно, хотел казаться немного выше, чем был на самом деле.

Лори выпрямился, выдавил неловкую улыбку и прочистил горло.

— Ты ее ждешь? Извини, если я вне очереди.

— Черт возьми, нет. Вики даже не знает, что я здесь. Я прогуливаю занятия. — Он дернул подбородком в сторону Лори. — На днях я видел, как ты танцевал комнате. И видел твое выступление. А ты молодец, мужик. Очень хорош.

Лори понятия не имел, что на это ответить, поэтому произнес несколько быстрое «спасибо» и с трудом удержался, чтобы не взглянуть на дверь. Что-то в этом мальчике заставляло его чувствовать себя неловко, хотя он понимал, что не должен этого ощущать.

Но если мальчик и почувствовал неловкость Лори, то не обратил на это внимания. Он чуть более естественно прислонился к стене.

— И что это было? Я имею в виду в той комнате наверху. Что-то современное? Потому что это не было похоже на какой-то балет, но и ничего подобного я раньше не видел.

— Это было… На самом деле я не танцевал в каком-то особом стиле. Можно сказать, импровизировал. Но я знаю много разных стилей, так что я, вероятно, порхал между балетом и джазом и… — Его щеки вспыхнули, когда он понял, что, вероятно, выдает больше информации, чем хотел получить молодой человек и прочистил горло. — Немного того и этого, и, вероятно, поэтому танец выглядел странно. Произвольная форма.

— Ничего странного в этом не было. Выглядело чертовски круто, чувак. — И теперь этот юноша стал тем, кто выглядел неловко. Его поза снова превратилась в искусственно-агрессивную. Он на мгновение опустил взгляд, прежде чем поднять и посмотреть на Лори с такой настороженной интенсивностью, что бешено заколотилось сердце. — Конечно не думаю, что когда-нибудь ты будешь вести уроки или что-то в этом роде, но…

Лори моргнул.

— Ну… вообще-то я преподаю. В Иден-Прери. Я имею в виду, обучаю танцам. Здесь я преподаю аэробику по четвергам. Ну, это ты и сам знаешь. Из-за совместных занятий.

Мальчик кивнул, но вид у него был нетерпеливый.

— Именно это я и имею в виду. Почему ты не учишь нас?