— Ты мне нравишься, так что это не ложь.

Я засмеялся.

— Ну, это лучше, чем ненависть ко мне.

Ее улыбка исчезла, а взгляд упал на землю.

— Поехали домой, тыковка.

Она молча скользнула в грузовик.

Всю дорогу она молчала. Хотя это заняло меньше десяти минут, но чувствовалось, как гребаная вечность.

Мое сердце стучало, когда я подъехал к дому и припарковался. Пакстон сидела сложа руки на коленях. Тяжесть невысказанных слов висела в салоне. Я знал, что нужно быть терпеливым. Когда стало ясно, что она не заговорит, я открыл рот, но Пакстон опередила меня:

— Ты войдешь?

О’кей. Не этих слов я ждал.

— Гм.

Она закрыла глаза и покачала головой.

— Я имею в виду, что хочу показать тебе кое-что.

Я приподнял брови. Пакстон с мягким смешком треснула меня по ноге.

— Это не то, что ты думаешь.

— Конечно, я с удовольствием войду.

Я выскочил из грузовика и подошел к пассажирской двери, протянул руку и помог Пакстон сойти вниз. Она улыбнулась, и мы направились к входной двери.

Когда вошли, она бросила ключи в маленькую квадратную чашу. Мои глаза чуть не выскочили из орбит: это была чаша, что я сделал еще в восьмом классе на кружке керамики. Молча последовал за ней, но когда Пакстон подошла к лестнице на второй этаж, где находилась ее спальня, я остановился.

Пакстон зыркнула.

— Я не планирую спать с тобой, Стид. Я хочу тебе кое-что показать.

Мое эго получило серьезный удар, и я не мог скрыть разочарование. Не потому, что не будет секса (хотя поверьте, я был чертовски разочарован!), а потому, что похоже, Пакстон не хотела меня. Вообще.

— Это «кое-что» грязное? — подразнил я, следуя за ней по лестнице.

— Нет, — ответила она со смехом.

По ее походке я понял, что она немного навеселе, и должен признать, что легкий стеб между нами, был мне приятен.

— Ты хорошо себя чувствуешь, тыковка? — спросил я, не отрывая глаз от ее попки.

— Да. Правда, выпила больше, чем рассчитывала. Немного кружиться голова.

Мое дыхание потяжелело от мыслей, что я сейчас войду в ее спальню. Мой член уже планировал, что он хотел сделать с Пакстон. Но когда мы вошли, и она зажгла свет, я поняла, мне остается только терпение.

Я осмотрел спальню в серых тонах с синими штрихами и улыбнулся. Все было так, как мы мечтали годы назад.

Пакстон села на оттоманку в ногах кровати и сняла сапоги. Я стоял, засунув руки в карманы, все еще осматривая комнату.

— Так почему мы здесь? Или ты пытаешься свести меня с ума?

Ее брови приподнялись, и уголок рта дернулся.

— Ты сходишь с ума, находясь здесь? Почему?

Я посмотрел на нее, как на сумасшедшую.

— Ты хочешь честного ответа?

Она медленно кивнула.

— Да.

Я облизал внезапно пересохшие губы. Мне нужна вода. В голове все поплыло.

Сказать ей правду? Что я думал? Надеялся?

Да пошло все к черту! Что мне терять?!

— Я схожу с ума, потому что все, что хочу сделать, это погрузить свой член в тебя и остаться там на всю ночь.

Глава 17

Пакстон

Мой рот открылся от удивления, и я еле сдержала стон. Трусики мгновенно отсырели.

Стид пожал плечами.

— Ты хотела честного ответа.

Мне пришлось встряхнуть головой, чтобы избавиться от мысленного образа Стида любящего меня.

Нет.

Образа Стида трахающего меня. Жестко и быстро. Я бы соврала, если бы сказала, что не хочу этого больше. Но могу ли я снова открыть ему сердце?

Нет, до полного исцеления нужно было сделать одну вещь.

Тяжело сглотнув, я пробежала языком по губам. Глаза Стида потемнели от желания.

— Мне… мне… Мне нужно минутку.

Он подошел ближе, воздух потрескивал между нами. Медленно подняв руку, Стид погладил мне щеку.

— Прости, тыковка. Я не хотел ставить тебя в неудобное положение.

Я покачала головой и положила руку на его грудь. С мягкой улыбкой я закусила губу. Глаза Стида сосредоточились на моем рте. Необходимость в его поцелуе была подавляющая. Мой желудок дернулся, лоно налилось, а сердце стучало как молот.

Закрыв глаза, я сосредоточилась. Открыв глаза твердо посмотрела в его:

— Мне нужно тебе кое-что показать.

Он кивнул и опустил руку.

Подойдя к комоду, я открыла верхний ящик и нашла бархатный мешочек. Подняла и прижала к груди. Закрыла ящик, и протянула мешочек Стиду.

Мое сердце билось так громко, что я была уверена, Стид слышал его стук. Он посмотрел на мешочек и улыбнулся.

— Это тот самый, в котором я дал тебе кольцо обещания?

Слезы набежали на глаза, когда всплыла картинка, как Стид отдал мне кольцо обещания на мой восемнадцатый день рождения. Он привез меня на наше любимое место на ранчо, где мы часто сидели и смотрели бесчисленные закаты. Мы говорили о наших мечтах и будущем. Тогда он сказал, что никто никогда не полюбит меня так, как он. Он обещал любить меня вечно.

— Да.

Улыбка на его лице исчезла, и он посмотрел на мешочек.

— Тем вечером, я обещал любить тебя вечно.

Слеза скатилась по моей щеке.

Когда Стид поднял глаза и поймал мой взгляд, он испустил страдальческий вздох и осторожно вытер мои слезы.

— Я никогда не переставал любить тебя, Пакстон. Я знаю, в это трудно поверить, но я никогда не переставал любить тебя.

В глубине души я знала, что это правда. Он называл свою дочь таким же как и меня. Он пел ей нашу песню. Я видела это в его глазах, как он смотрел на меня.

Мой подбородок задрожал, когда я бросила взгляд на бархатный мешочек. Боль, которую я всегда испытывала глядя на него, была сильна, но сейчас, рядом со Стидом, она была меньше.

— Я… я должна показать тебе это, — посмотрела ему в глаза. — Я пыталась двигаться дальше… Я жила дальше, но часть меня, осталась там, на школьной лестнице, — говорила я сквозь рыдания. — Я ненавижу тебя за то, что ты оставил меня. Я ненавидела тебя за то, что ты бросил меня. Ты был моей жизнью Стид, причиной, по которой я дышала. А ты бросил меня.

Его глаза наполнились слезами, он молча ждал, когда я выговорюсь.

С трудом сглотнув, я открыла мешочек. В нем изначально лежали красивая открытка и бархатная голубая коробочка с кольцом, но теперь появились еще два элемента.

Я вытащила коробочку и открытку. Стид не спускал с них глаз, пока я ставила их на столик рядом с кроватью. Встретившись с ним глазами, я задержала дыхание: сколько в них было отчаяния. Далее я достала лист бумаги и палочку теста на беременность, хранящимся в полиэтиленовом пакете.

Стид шумно выдохнул и сделал шаг назад.

— Мой психолог говорит, что мне нужно найти способ попрощаться. Но я не могу сказать: прощай. Мне нужно, чтобы ты был со мной. Мне нужен… ты… з-здесь.

Стид посмотрел на предметы в моих руках.

— Что это?

Голос его дрожал, и я увидела, что слезы стекают по его щекам.

Я передала ему снимок УЗИ нашего ребенка.

Трясущейся рукой Стид держал фото.

— Наш малыш, — прошептал он, водя пальцем по картинке.

Дыхание перехватило, а сердце грохотало в груди. Бесчисленное количество раз, мысленно я показывала ему эту фотографию в тот день. Возможно, это изменило бы ситуацию. Но сейчас это не имело значения. Пора отпустить то, что ушло.

— О Боже, что я наделал? — он посмотрел на меня. — Мне очень жаль.

Я покачала головой.

— Ты ничего не сделал. Это не должно было случиться, — слова с трудом пробивались через мои уста, но в то же время, слыша сама себя, я почти исцелялась.

Закрыв глаза, Стид сломался, его ноги подкосились, и он упал на пол.

— Наш ребенок. Пакстон, наш ребенок.

Я закрыла рот ладонью, пытаясь сдержать свои собственные рыдания. Стид стоял на коленях, наклонив голову, от рыданий его тело содрогалось.

— Наш ребенок. Пакстон, наш ребенок. Прости, что меня там не было. Меня там не было.

Мое сердце замерло. Стид оплакивал потерю ребенка. Я не знала, как он отреагирует, когда покажу ему фотографию. Я просто хотела, чтобы он увидел нашего ребенка, почувствовал к нему ту же любовь, что и я. Только так я могла двигаться дальше — делясь этим с ним. Я не думала, что он развалится, точно так же как и я.

Я опустилась перед ним. Он поднял голову, и я вздрогнула, увидев вину и боль в его глазах.

— Мне очень жаль. Я не хотела причинять тебе боль.

— Тебе не за что извиняться. Это я бросил тебя. Я, оставил тебя, и никогда не прощу себя. Никогда.

Мы стояли на коленях друг перед другом, уязвимы и открыты. Наши сердца кровоточили. Он видел мою боль, я увидела его боль. Вина охватила меня. Было ли эгоистично с моей стороны показывать ему это? Было ли правильно, показывать изображение ребенка, которого мы потеряли?

— Я не хотела причинить тебе боль. Я хотела, чтобы ты знал.

Он резко посмотрел мне в лицо. И этот взгляд был как выстрел.

— Мне жаль, что меня там не было. Прости, что ты прошла через это в одиночку, — он закрыл глаза и успокоил дыхание, прежде чем сосредоточиться на мне. — Пожалуйста… пожалуйста, скажи мне, что простила меня. Пакстон, я лучше умру, чем буду знать, что ты меня не простила.

Его слова, будто обернулись вокруг моего разбитого сердца, исцеляя рану, что он оставил. Столько дней я провела в одиночестве, оплакивая свою жизнь, которая закончилась с потерей ребенка. Но теперь, глядя в глаза единственному мужчине, которого я любила, я поняла, что оплакивала потерю Стида больше.

— Когда ты уехал и не вернулся, — мой голос дрожал, и мне требовалось время, чтобы успокоиться и продолжить, — я не понимала, но это была и моя вина. Я сама оттолкнула тебя, но когда поняла, что ты не вернешься, просто умерла, зная, что потеряла тебя.

Его глаза расширились в ужасе, понимая, что большая часть моей боли была от его потери.

— Клянусь Богом, я больше никогда тебя не оставлю. Пожалуйста, скажи мне, что ты простишь меня, и я исправлю это.

Легкость появилась в груди. То, чего я не чувствовала более десяти лет, снова укоренялось в душе.

Мир.

Я знала, что хочу Стида в своей жизни. Я также знала, что надо торопиться.

— Я прощаю тебя, но мне страшно, Стид. Не думаю, что смогу пережить, если ты еще раз разобьешь мне сердце.

Его глаза что-то искали в моих, я видела его боль, но там было что-то еще. Что-то темное, что гложет его душу.

Его ладони обхватили мое лицо.

— Я люблю тебя, Пакстон. Скажи, что сделать, чтобы вернуть твою любовь.

В груди все сжалось.

— О, Стид. Ты никогда не терял мою любовь. Никогда.

Его лицо так сияло, что я не удержалась от улыбки. Медленно он наклонялся ко мне, пока его губы не застыли в сантиметре от моих.

— Тогда скажи мне, как вернуть твое доверие. Я сделаю все что угодно.

Я тосковала по нему, что одного поцелуя мало. По правде говоря, я так хотела почувствовать его внутри себя. Но нам нельзя торопиться. Конечно, мы могли сейчас прыгнуть в мою кровать и трахаться как кролики всю ночь, но будет ли это правильно?

Кроме того, нам нужно подумать о Хлое. Я не могу внезапно появиться в ее мире.

Я положила ладони на его, все еще обнимающие мое лицо.

— Я знаю, как нам начать.

Надежду в его глазах было трудно не заметить. Я знала, что если попрошу заняться со мной любовью, он сделает это в один удар сердца.

Он улыбнулся. Эмоции просто захлестнули меня: счастье, возбуждение, опасение.

Аххх!

Но я знала, что нужно двигаться медленно, и одарила его кокетливой улыбкой.

— Ты можешь пригласить меня на свидание.

Стид смотрел на меня, как на безумную.

— Свидание?

Я кивнула:

— Да. Свидание.

Он свел брови вместе, и я чуть не рассмеялась.

— Э, милочка, я думал о чем-то другом.

Я подняла брови.

— Да? Например?

— Ну, не хочу звучать как полный мудак, потому что… если честно, мне трудно сейчас сдержаться, но… блядь, когда я сказал, что хочу погрузить свой член в тебя, я не врал.

О, Господь. Помоги. Мне.

— Эм, — прошептала я, закусив губу. — Я просто… я не…

Он потянул меня поближе. От тепла наших тел у меня закружилась голова. Мы не можем этого сделать сейчас. Лучше двигаться медленно.

Я глубоко вдохнула. Его мускусный запах наполнил мои легкие и выстрелил прямо между ног. Кого я обманываю? Я тоже хотела его. Больше всего на свете. То, как он смотрит на меня и легкое алкогольное опьянение, склоняло меня к его идее.