Девин опустила голову и увидела на мостках предмет, очень похожий на мокрый узловатый корень размером с большой стаканчик мороженого. Она подняла его. Конечно, она предпочла бы зуб, такой как мама нашла и подарила Уэсу, но, как говорится, дареному коню в зубы не смотрят. В конце концов немногие могут похвастаться тем, что получили подарок от аллигатора.

– Девин! – послышался голос матери.

Она обернулась. Ой-ой-ой… Ей хорошо знакома эта интонация.

– Я здесь! – крикнула Девин. – Все нормально.

Кейт шла по лужайке, и ноги ее скользили по мокрой траве. Короткие темные волосы после сна торчали во все стороны, словно у эльфа. Девин помнила день, когда мать обстриглась. Она потом долго не узнавала Кейт по утрам, не могла привыкнуть к ее виду. Сначала погиб отец, затем мать круто изменилась. И вдобавок в их жизнь вторглась бабушка Крикет. Когда Девин размышляла об этом, все ей казалось странным. Папа ушел в мир иной, но остальные-то были живы. Почти год мамины мысли витали непонятно где, она словно отсутствовала. Ни разу не улыбнулась. Вообще была никакая. Девин это очень не нравилось.

Но сейчас мама переменилась. Это видно. Сначала не очень-то верилось, но потом… Маме здесь лучше. Намного лучше! И ведь какой странный случай привел их сюда. Подумать только, а ведь все могло пойти совсем по-другому. Страшно представить. Что, если они не увидели бы на дороге аллигатора? Или Девин не нашла бы открытку? В сундуке со старыми платьями и всяким барахлом она рылась, сколько себя помнила, и ни разу не замечала почтовой карточки.

Это судьба.

– Что ты тут делаешь в такую рань? – спросила Кейт. Она подошла к дочери и опустилась рядом с ней на колени. – Почему ты мокрая? Да еще босиком… На кого ты похожа?

Девин потянулась к матери и приложила губы к ее уху.

– Я видела аллигатора, – прошептала она.

Кейт улыбнулась и потерла дочери руки, разогревая их:

– Милая моя, откуда здесь аллигаторы?

– А вот оттуда! – стояла на своем Девин и в доказательство протянула матери корень. – Он подарил мне это. Правда, я еще не знаю, что это значит.

– Понятно. Очень мило с его стороны.

Кейт заглянула дочери в глаза:

– Хорошо. А теперь я хочу, чтобы ты дала мне Торжественное обещание Девин. Обещай, что больше никогда не выйдешь из дома одна.

Они однажды договорились, что в особых, наиболее серьезных моментах жизни дочь будет давать матери Торжественное обещание Девин, которое обязательно надо выполнять, что бы ни случилось.

– Даю, – вздохнула Девин. – Но я же пыталась тебя разбудить.

Кейт встала и взяла дочь за руку:

– Понимаю. Главное, надо было меня подождать. Мы бы вместе пошли.

– Ладно, – сказала Девин.

Они зашагали обратно, и Девин все оглядывалась через плечо.

Аллигатор смотрел ей вслед. Потом погрузился в воду и исчез.


В тот день Эби пришла в домик под номером девять, легла на кровать и стала внимательно разглядывать потолок. На нем красовалось влажное пятно, очень похожее на велосипедное колесо. Оно было здесь уже несколько лет и постепенно становилось все больше. Возникло пятно в год, когда умер Джордж, и напоминало оно тогда черного жучка. Эби частенько приходила сюда и рассматривала его, и иногда готова была поклясться, что жучок – живой, он бегает по потолку и по буквам выводит слова, например «надежда», «любовь», «настоящий». Но стоило ей моргнуть, как слова исчезали… Пятно появилось в углу, где от влаги на самом верху отклеились обои. Эби давно собиралась устранить там протечку, но всякий раз в голове мелькало: «А вдруг жучок еще мне что-нибудь скажет?» И она оставляла все как есть.

В домике стояла великолепная кровать, старинная, ручной работы. В пансионате повсюду были антикварные вещи, оставшиеся у Эби с Джорджем от прежних спокойных времен и припрятанные, словно тайное сокровище, среди предметов подешевле. Простой туалетный столик, к примеру, соседствовал с купленным на распродаже комодом с антикварной инкрустацией и слегка замутившимся, словно волшебным, зеркалом. Джордж купил его во время медового месяца. Казалось, стоит попросить, и зеркало тотчас покажет тебя, только не как в жизни, а гораздо лучше. Правда, Эби ни разу не просила. Вообще-то, самой красивой в семье считалась ее сестра Мэрили. Но, несмотря на это, Джордж, завидный жених Атланты, неожиданно получивший в наследство от дедушки кучу денег, женился на Эби. О, как Мэрили старалась завоевать его сердце! Но разве забудешь, как в школе она постоянно дразнила его из-за рыжих волос и плохих зубов? А Эби всегда относилась к нему по-доброму, тем более что с детства была влюблена в него. Еще бы, на уроках Джордж так замечательно рисовал карандашом! К тому же он был из породы мечтателей, как и она сама. Получив наследство, ко всеобщему изумлению, Джордж решил жениться именно на Эби. У него был выбор, вокруг него роем вились красавицы. Та же Мэрили, пока не влюбилась в Талберта, заправщика с бензоколонки. Но Джордж никого в упор не видел, кроме Эби.

С таким доказательством твоей красоты не нужно никакого зеркала, даже волшебного.

Раздался стук в дверь.

– Эби! – послышался голос Кейт.

Вздрогнув, Эби села на кровати. Она думала, никто не знает, где ее искать. Странно, она была уверена, что в этот чарующий летний день, которыми так славилось Потерянное озеро, Кейт, как и все остальные, падет жертвой традиционной сиесты.

Сначала Эби испугалась, но потом решила не вставать с кровати. Все равно ее уже застукали, прятаться больше не было смысла.

– Я здесь, – отозвалась она.

Кейт вошла. На ней были обрезанные, превращенные в шорты джинсы и весьма оригинальная серая футболка, на которой изображался огромный велосипед, чьи колеса одновременно являлись колесами обозрения крохотного старинного балагана. Под картинкой была надпись: «Ферис уилз[10], Атланта, Джорджия».

Эби поймала себя на том, что изучает лицо Кейт. Оно вызывало симпатию – на такое лицо приятно смотреть, в нем таится некая загадка, которую хочется разгадать. Лицо красивое, хотя и несимметричное – глаза широко расставлены, нос длинноват. Кейт худощава, но это и хорошо для такого сложения. У нее широкая кость, хорошая мускулатура. Женщины в их роду, как правило, ширококостны и крепки. Они рождены не для того, чтобы ломаться, но многие все-таки ломались, поваленные мощным ураганом под названием «любовь».

– На щите не хватало ключа номер девять, и я догадалась, что вы здесь, – сказала Кейт. – Я вспомнила, что вы собирались заняться описью имущества. Хочу вам помочь, пока мы не уехали.

– Спасибо, – отозвалась Эби.

Кейт подошла и села рядом.

– А что вы здесь обычно делаете? – спросила она, оглядывая помещение.

– Главным образом размышляю.

– О чем?

– О многом. Сегодня думала о Джордже. О том, что, купив этот пансионат, первый год мы занимались только ремонтом. Перед открытием Джордж разъезжал по стране, оставлял в магазинах, если разрешали хозяева, рекламные листовки. На первом плане – наша с ним фотография. Помню, первые гости оказались очень странными. Бездельники, вольнодумцы, хиппи… Похоже, это место показалось заманчивым всяким чудакам и оригиналам, а почему, мы и сами не знали. Только пойми меня правильно, нам с Джорджем это нравилось, даже очень. Я никогда не забуду то лето, когда явилась Буладина с мужем. Они прочитали нашу листовку и приехали. Она уверяла, что взглянула на нашу с Джорджем фотографию и подумала: «Надо же, белые вороны, как и я… Надо съездить, может, понравится».

Кейт рассмеялась:

– А что, она права. Белым воронам тоже нужно место для отдыха. Все время приспосабливаться к нормальному миру очень утомительно.

Эби пристально взглянула на внучатую племянницу. От улыбки лицо Кейт просияло, вокруг глаз заиграли лучики. Что она здесь делает, от кого прячется среди стариков и старух? Ей бы шагать и шагать по жизни вперед, исполняя свое предназначение. Все самое страшное уже позади. Счастье теперь неизбежно, если она сама не станет противиться.

– Ты говорила, вы должны переехать. Что-то ты не торопишься на новое место… Интересно почему? – спросила Эби.

Улыбка Кейт сразу увяла.

– Это сложно объяснить.

Эби ждала.

Кейт закинула ногу на ногу и принялась щипать бахрому на обрезанных джинсах:

– Понимаете, в доме, где мы жили с Мэттом, я чувствовала себя как парализованная. И свекровь помогла мне продать его. Я получила довольно много денег. Но не стала, как все нормальные люди, искать другой дом, а решила переехать к свекрови. Я позволила ей командовать собой, и это было неправильно. Теперь я это хорошо понимаю. Мне надо расставить все по своим местам.

Она глубоко вздохнула и посмотрела на Эби:

– Так что надо возвращаться. Но я не тороплюсь. Могу прожить у вас хоть все лето, если вы не против и если нужна моя помощь. Девин, думаю, тоже не станет возражать.

– Живите сколько хотите, – улыбнулась Эби.

– Девин сказала, что утром видела аллигатора. Я нашла ее на мостках, она была вся мокрая, в руке сжимала кривой корень. Говорит, аллигатор ей подарил. Если уж здесь аллигаторы дарят ей подарки, ее отсюда калачом не выманишь.

Эби сунула за спину подушку и откинулась на нее:

– Ты тоже устраивала матери сюрпризы. Исчезала на целый день, возвращалась вся пропахшая озерной водой, в одежде какие-то жуки, букашки. А то и лягушку притащите с Уэсом. Пару раз даже скорпионов ловили банкой. Твоя мать заставляла тебя спать в купальной шапочке, набив ее детской присыпкой, чтобы волосы тиной не пахли.

– Я об этом совсем забыла, – засмеялась Кейт.

Эби помолчала, не зная, стоит ли задавать следующий вопрос. Ей бы лучше этого не знать, потому что все равно уже ничего не поделаешь. Однако разрыв с матерью Кейт, когда та была еще ребенком, дался Эби слишком дорогой ценой…

– А Куинн? Я хочу спросить, как сложилась ее жизнь, хорошо?

– Она была счастлива с папой, – ответила Кейт. – А когда он умер, мама не могла оставаться одна, ей становилось очень плохо. Я была уже старшеклассницей, и мне приходилось почти все вечера сидеть дома, чтобы она не беспокоилась. В то время мама, пожалуй, была моей лучшей подругой. А потом, уже в колледже, я познакомилась с Мэттом, и когда забеременела, мы переехали жить к маме. Она любила возиться с внучкой. Мне кажется, после смерти папы это было для нее самое счастливое время.

– А дом, который ты продала, был кирпичным, розового цвета, на Дора-Коув-роуд?

– Да, он самый, – удивленно ответила Кейт. – Мамин дом. А я и не знала, что вы там были.

– Нет, не была. Этот дом мы с Джорджем купили для вашей бабушки, когда умер ее муж. Вашей маме тогда было еще года три, не больше.

– Этот дом купили вы?

– Да, – кивнула Эби, – как раз перед отъездом из Атланты. Мы купили моей сестре дом и машину. Оставили немного денег. Положили в банк на имя Куинн. Остальные деньги отдали в фонд благотворительной организации и уехали в «Потерянное озеро».

Кейт тоже пристроила под спину подушку, облако пыли окутало обеих и засверкало в воздухе.

– А почему вы отдали все свои деньги? Мама никогда об этом не рассказывала.

– Вряд ли она по-настоящему понимала это. Да и вообще, нас никто не понял. Родственники всегда мечтали разбогатеть. Мечтать-то мечтали, только денег у них никогда не водилось, они не умели ими распоряжаться. А вот Джордж вырос в безденежье и был счастлив. Когда кончился наш медовый месяц и мы вернулись домой, все вокруг перессорились. Все хотели от нас денег. Моя мать, моя сестра… От нас многого ждали. Но есть люди, которым, сколько ни дай, все будет мало. Мы с Джорджем быстро поняли, что можем обойтись без большого состояния, а пока оно есть, родственники не отстанут. Вот мы и отдали деньги тем, кто действительно в них нуждался. И мне этого не простили.

– Нет, мама, я думаю, простила, – сказала Кейт. – Ведь мы же приехали сюда, она, наверное, хотела помириться.

Эби помолчала, не решаясь продолжить.

– Знаешь, мне не хочется плохо говорить о твоей маме, – сказала она, ласково глядя на Кейт. – Я понимаю, ей в жизни пришлось нелегко, она росла без отца, а мать ее была слишком несчастна. И я знаю, что она любила тебя. Глядя на тебя тогда, я сразу увидела, что ты растешь, окруженная любовью. Мама давала тебе свободу, необходимую для самовыражения. Так и ты поступаешь с Девин.

– Ничего страшного, рассказывайте все как есть, – произнесла Кейт. – Я хочу знать.

– Куинн с детства слышала обо мне только плохое. Мне кажется, она надеялась увидеть, как я предаюсь горю, словно ее мать когда-то. И получить от этого удовольствие. – Эби сделала паузу, чтобы у Кейт была возможность возразить, но та молчала. – Когда умер Джордж, у меня на душе стало пусто. Но со мной была Лизетта, в пансионате жили гости, из города приезжали друзья. И все эти люди не дали мне утонуть в моем горе. У меня была мощная поддержка – именно этого всегда страшно не хватало влюбленной женщине в нашем роду. Она выходила замуж, и с ней не оставалось никого, кроме мужа. Но полагаться во всем на одного человека опасно. Пары рук маловато, чтобы поддержать, когда ты падаешь. Куинн не понравилось, что я отказалась продать «Потерянное озеро» и поделиться с ней деньгами. Ей не давала покоя мысль, что у меня все хорошо. Она этого не ожидала. Прибавился еще один повод на меня обижаться.