Он даже встал, как солдат, готовый немедленно исполнить приказ.

– Я так и знала! – довольно захихикала Буладина и с такой силой шлепнула ладонью по столу, что тарелки подпрыгнули. – Стоит только подумать, что знаешь концовку, она бац! – и меняется.

Селма вытерла салфеткой губы, оставив на ней след от помады.

– Лучше подумай, не купить ли тебе лекарство, – буркнула она.

Буладина не обратила на нее никакого внимания.

– Почти сорок лет я преподавала литературу. Книги, которые я читала в двадцатилетнем возрасте, показались мне совсем другими, когда я прочла их в шестьдесят. А знаете почему? Потому что конец изменился. Закончишь читать книгу, а история все вертится у тебя в голове, раскручивается дальше. Начало изменить невозможно, но концовку – пожалуйста! Вот и здесь то же самое.

Никто не отозвался, все молчали. Буладина, кажется, даже расстроилась, что ее никто не понял.

– Кейт, – сказала она, – Эби совсем не занимается описью имущества, это правда?

Кейт потерла шею.

– Правда, – призналась она. – Не занимается.

– Эби не хочет уезжать отсюда. Мы все это знаем.

– Не думаю, что мы в силах остановить ее, – подал голос Джек. – Или вы не согласны?

– Нет, не согласна! – воскликнула Буладина. – Мы приезжаем сюда не один десяток лет, но хоть раз говорили Эби, как много для нас значит это место? Разве она знает, как мы все ее любим и ценим? Что мы для этого сделали? Просто отдыхали, бездельничали, словно ждали, когда же случится неизбежное и Эби в конце концов возьмет да и откажется нас обслуживать. И ничего больше! Клянусь, весь город съедется сюда, чтобы Эби поняла, как все ее любят. Весь город! И вечеринка у нас будет не прощальной. Она пройдет под лозунгом: «Эби, оставайся с нами!»

Встала Селма.

– Надень на козла фрак, он все равно останется козлом, – заявила она.

– А вот и нет, – возразила Буладина. – Если надеть на козла фрак, это будет совсем другой козел.

– Тебя сегодня что-то тянет на подвиги, – хмыкнула Селма и вышла.

– Еще как тянет. Это будет грандиозно. У нас прибавилась куча работы. Надо срочно составлять новый список.

Буладина принялась рыться в сумочке, что-то бормоча себе под нос.

Девин повернулась к матери.

– А разве на вечеринке будет козел? – смущенно поинтересовалась она.


Эби все утро провела в домике под номером два, который она всегда оставляла в резерве для юных мамочек, желающих немного отдохнуть от вечно орущих детей. Она прилегла на выцветший диван в гостиной и уснула, а когда проснулась, небо показалось ей низким и мрачным. Неужели она проспала до вечера? Эби посмотрела на ручные часы. Всего лишь час пополудни. Но она пропустила обед, и в животе у нее заурчало.

Эби медленно поднялась. В коленях захрустело, она потерла их и только потом выпрямилась, подошла к окну. Зонтики над столиками качались от ветра, который гнал по поляне опавшие листья. Они шустро летели наперегонки, будто торопясь спрятаться в безопасное место. Небо и впрямь налилось свинцом. Вспышка молнии осветила верхушки деревьев за озером. Сухие грозы – не редкость в этом районе. Без дождя, зато эффект потрясающий. Прошло несколько лет, пока Эби и ее близкие это поняли. Небо, бывало, потемнеет, поднимется ветер, и они носятся по лужайке, спасая от дождя вещи, убирая скатерти и еду. Не сразу до них дошло, что ничего страшного не случится. Если над «Потерянным озером» и шел когда-нибудь дождь, то реденький – будто старушка поливала цветочки из старой лейки. Он никогда не начинался внезапно, о его приближении можно было узнать заранее. Всегда спокойный, моросящий, почти бесшумный. Джордж, помнится, смеялся, мол, когда в грозу над «Потерянным озером» разразится ливень, тогда и придет время беспокоиться.

Эби вышла из домика и направилась на лужайку; ветер играл ее волосами, воздух наэлектризовался. Она вытянула руки вперед и подняла лицо к небу. Закрыла глаза и стала ждать. Сердце стучало часто, словно напоминало, что она жива. Пальцы покалывало, они накапливали энергию, в них будто формировалась некая твердая субстанция, которую она скатает в шар и зашвырнет подальше.

Она все ждала и ждала.

Прошло несколько минут, ветер стих, и небо просветлело. Гроза миновала, не уронив ни капли.

Эби опустила руки и открыла глаза.

Хорошо.

Значит, еще не время для беспокойства.

Она пошла к главному зданию. В столовой уже убрали после обеда, и она заглянула в кухню. Там Лизетта вынимала разные формы для выпекания торта и прочие замысловатые приспособления для выпечки. Может, ее отец и был знаменитым поваром, но что касается выпечки, тут Лизетта всему научилась сама и очень этим гордилась.

– Занималась описью и нечаянно уснула, обед пропустила, – сказала Эби, подходя к холодильнику и доставая гроздь винограда. – А где все?

«Скоро придет Джек. Поможет мне с тортом», – написала Лизетта.

– Джек? Придет в кухню, сюда? – Эби удивленно вскинула брови. – А что подумает Люк? – Эби показала рукой на пустой стул в углу.

Когда Эби заговаривала о Люке, Лизетте всегда становилось неловко.

Эби слишком хорошо знала: если на порог приходит горе, нельзя переступать некие границы. Отмахнешься, и горе уйдет, но потом нахлынет с новой силой, когда ждешь его меньше всего. Позволишь ему остаться, дашь постоянное место в своей жизни, горю станет в ней очень уютно, оно приживется и никогда больше не покинет тебя. Лучше всего относиться к горю как к гостю. Ты принимаешь и ублажаешь его, а потом провожаешь: пусть идет своей дорогой.

Лизетта слишком долго позволяла Люку оставаться рядом.

«Я с Люком не разговариваю», – написала она.

– Он согласен со мной, это правда? Насчет вас с Джеком.

«Вы с Люком все время пытаетесь сделать меня счастливой без тебя. А что толку? Разве я могу быть без тебя счастлива?»

Эби прочитала и помотала головой.

– Мало ли что может сделать тебя счастливой. Не только Люк или я. Готова поспорить, что Люк бы со мной согласился.

Лизетта подняла глаза к небу и написала: «Зачем мне вас слушать? Люк еще ребенок, а ты уже старая».

Эби не удержалась и рассмеялась:

– Это я старая? На себя посмотрите, мисс! Тоже мне, молодая.

Лизетта только руками взмахнула – так европейцы выражают свое раздражение даже спустя пятьдесят лет пребывания на американском Юге. Как Лизетта ни старалась, а она действительно старалась, ей не удавалось выглядеть как местные женщины. Чтобы понять это, вовсе не обязательно слышать голос или акцент.

– И где же все остальные? – повторила Эби вопрос, отрезая краюху ежевичного хлеба, пока Лизетта не убрала его.

Лизетта вздохнула и написала: «Разрабатывают план твоей вечеринки».

Эби отвернулась, чтобы Лизетта не видела, как она приложила руку к груди, где отчаянно забилось сердце. Гости устраивают прощальную вечеринку. Джек приехал за Лизеттой. Уэс продает свою собственность. Это она привела механизм в движение. Эби понимала, что так будет лучше. Она не смогла сохранить это замечательное место.

Эби пошла к конторке, села на стул, откинулась на спинку, чтобы посмотреть в окно и еще раз проверить, нет ли дождя. Нет, никакого дождя, светит солнце. И озеро словно хочет сказать, мол, не беспокойся, все будет хорошо. Но у Эби все равно на душе кошки скребут.

Зачем еще искать какие-то знаки, которые говорили бы ей, что она должна остаться?


Приехав в центр Сулея, Кейт отдала девушке-продавщице новый список продуктов, составленный Лизеттой. Бриттани сказала, что минут за тридцать соберет все необходимое, и Кейт с дочерью решили прогуляться по площади, разглядывая витрины антикварной лавки, галереи, чайного и книжного магазинов. Следующие несколько зданий занимали учреждения – юридическая контора, типография, офис агентства недвижимости, над которым располагалась школа танцев. Кейт собралась уже поворачивать обратно, но Девин захотела пойти дальше.

Тогда-то они и увидели заведение под названием «Пицца на все руки», которое находилось на другой стороне площади.

Кейт остановилась перед витриной. Как и на фургоне Уэса, название «Пицца на все руки» было выведено по трафарету на стекле, рядом – карикатурное изображение улыбающегося толстяка с поясом для инструментов. Солнце светило со спины, и стекло витрины превратилось в отличное зеркало.

– А пахнет ничего себе, – сказала Девин.

Она наклонилась к витрине и приложила ладошку к стеклу, стараясь заглянуть внутрь.

– Мы ведь недавно пообедали.

– Не хочется говорить тебе, мамочка, но, видишь ли, я не люблю пюре из тыквы. Мне ведь всего восемь лет, – протянула Девин, словно ее попросили ни много ни мало повести машину.

Кейт засмеялась и открыла дверь.

Они вошли и неожиданно оказались в странном интерьере – за исключением черно-белой плитки на полу, здесь царило буйство красок. Стены были оклеены рекламными плакатами кинофильмов и обложками музыкальных альбомов восьмидесятых годов. У дальней стены в глубине помещения стоял агрегат со старыми добрыми видеоиграми: «Пэкмен», «Данки Конг», «Фроггер».

Мать с дочерью уселись за стойкой. Народу было полно, по-видимому, здесь собирались местные завсегдатаи. Подошла официантка в голубых джинсах и футболке с фирменной надписью: «Пицца на все руки». Кейт быстренько пробежала глазами меню, написанное мелом на доске, что висела на стене. Заказала пиццу с сыром для Девин и два стакана чая со льдом.

– Что-то я вас здесь раньше не видела, – сказала официантка, разливая холодный чай по пластиковым стаканчикам. – Вы, наверное, приехали в наш аквапарк?

– Нет, в пансионат «Потерянное озеро».

У официантки округлились глаза.

– А-а-а, так вы племянница Эби Пим! Я слышала, что вы приехали к ней в гости.

– Вот как? – удивилась Кейт.

– Городок у нас маленький. Я тоже приду на вечеринку. Минутку, сейчас принесу пиццу.

Через несколько минут пицца стояла на стойке, и Девин впилась в нее зубами.

Кейт отпила чай, краем глаза отмечая, что люди с любопытством их разглядывают. В кухне послышался шум, дверь распахнулась, и появился Уэс. Он обвел взглядом зал и быстро обнаружил новых гостей.

– Я же говорил, что она здесь, – донесся из недр кухни мужской голос.

– Привет, Уэс! – прошамкала Девин, не замечая, что между ее зубами и пиццей натянулись тонкие нити сыра.

– Милое у вас местечко, – сказала Кейт.

На хозяине пиццерии были мягкие изношенные джинсы и футболка с длинным рукавом. Рыжие волосы выглядели светлее, чем два дня назад, когда они были мокры от пота. Теперь Уэс казался куда более реальным, чем там, на озере. В первый раз она видела его в непривычной обстановке, и, как ни странно, поняла, что теплое чувство к нему нисколько не изменилось. Окружение ни при чем. Уэс оставался все тем же.

– Спасибо, – ответил он и подошел, немного смущенный собственным неожиданным появлением.

– Можно задать один вопрос?

– Конечно. – Он кивнул, поставив локоть на стойку.

– Почему вы назвали кафе «Пицца на все руки», а весь интерьер – из восьмидесятых?

Он улыбнулся. Его улыбка была такой же обезоруживающей, как и в детстве.

– Да, многих это сбивает с толку, особенно в первый раз. Когда это здание выставили на продажу, мне очень захотелось купить его. Внизу был гараж с широким въездом, а для меня это идеальный вариант! Я хотел открыть нормальную мастерскую, получше той, что была в доме приемной матери, да и деньги у меня имелись, успел накопить. Здесь три этажа. На третьем моя квартира. – Большим пальцем он указал в потолок. – Прежний владелец держал ресторан «Пицца флешбэк», вход был с улицы. Возиться с рестораном большой охоты у меня не было, вот я и подумал, почему бы не сдать помещение в аренду. Но местные любили это местечко, и они затеяли кампанию против закрытия заведения. Его владелец неожиданно умер, но по ночам кто-то стал подкладывать на лестницу у квартиры его старомодные зеленые кеды. А иногда я находил их внизу перед гаражом. Пару раз даже здесь, в зале, – спускаюсь утром, а они стоят на полу вон перед тем столиком. – Уэс махнул в сторону ярко-оранжевого столика в углу. – Якобы хозяин только что там сидел и на минутку вышел.

В дверях кухни возник человек с бакенбардами, почти закрывающими щеки.

– Сколько раз тебе говорить, мы этого не делали, – заявил он. – Это был его призрак. Бедняга не хотел, чтобы заведение закрылось. В этих кедах его похоронили! Привет, Кейт, меня зовут Грэди. Передай Эби, что я привезу на вечеринку куриных крылышек, хорошо?

Кейт улыбнулась и кивнула, но Уэс не обратил на Грэди внимания.

– Вот и пришлось открыть ресторан «Пицца на все руки». Бизнес «два в одном». Внизу, в мастерской, у меня один рабочий и один диспетчер. А в ресторане я оставил всех, кто раньше работал, а главный у них – Грэди. – Он кивнул в сторону кухни, за дверью которой исчез повар. – Но бывают всякие чудны́е ситуации, например, приходит человек в мастерскую и просит, чтобы ему еще и пиццу принесли. Или приходит в ресторан перекусить и тащит с собой сломанную настольную лампу, сдает ее в ремонт, а сам, пока ее внизу ремонтируют, сидит, перекусывает.