— Что именно? — с любопытством уточнила девушка.

— Ну, как тебе объяснить? Пускают пыль в глаза, пытаются его очаровать, произвести впечатление. Беда в том, что, когда человек настолько богат, как Гарлэнд Холт, женщины вьются вокруг него, словно мошки вокруг огня.

— Боже, но меня же ничуть не интересуют ни он сам, ни его деньги!

— Ты же его еще даже не видела. И совсем не понимаешь, какую пользу могут приносить деньги. Видишь ли, дело в том, что это именно та вещь, которую хочет иметь каждый и без которой мало кто может обойтись.

— Нет-нет, мне правда совсем не нужны деньги мистера Холта, — воскликнула Карина. — Все, чего я хочу, так это самой зарабатывать себе на жизнь. И потом, ведь мне не придется жить у этих людей долго, правда?

— Послушай, Карина, милая. Ты должна мне доверять. Я же вытащил тебя из этой западни, так ведь? Ну так и позволь мне самому решить, как лучше поступить дальше. Пожалуйста, не пытайся что-то предпринимать, не посоветовавшись со мной. Договорились?

— Конечно, я готова делать все именно так, как ты говоришь, — согласилась Карина. — Но мне совсем не хочется навязываться кому-то и отягощать людей своим присутствием.

— Этого не случится, обещаю тебе, — успокоил девушку Феликс, — но ты непременно должна делать именно то, что я сочту самым разумным. Обещай, что не будешь кричать на каждом углу, что тебе нужна работа, до тех самых пор, пока я не разрешу тебе этого сделать.

— Что-то ты ведешь себя очень загадочно, — удивилась девушка. — Может быть, объяснишь все-таки, в чем дело?

Феликс помолчал минуту-другую, а потом произнес:

— Мы с тобой знакомы всего лишь двое суток, Карина. И мне не хочется ни торопить тебя, ни пугать, ведь ты совсем неопытна в жизни. Но мне приятно было бы впоследствии тешить себя мыслью, что когда-то я тебе очень и очень помог.

Карина резко повернулась и внимательно посмотрела на своего нового друга.

Феликс определенно был красив. Он приходился девушке всего лишь троюродным братом, но в семейном сходстве молодым людям отказать было никак нельзя. Феликс был очень похож на фотографию отца Карины, которая стояла в ее комнате на камине.

Кузен Феликс! Она слышала это имя постоянно. Слышала пренебрежительные замечания относительно его легкомыслия, рассуждения о том, что его имя постоянно мелькает на страницах газет в светской хронике, откровенно неприязненные высказывания о том, что он, имея в Лондоне роскошную квартиру, очень редко в ней бывает. «Феликс Мэйнвэринг вместе с графиней Дауншир на пляже в Лидо». «Феликс Мэйнвэринг на охотничьем балу, прошедшем в замке герцога Нортвуда». «Феликс Мэйнвэринг в Нассау… в Нью-Йорке… в Каннах…»

И вот сейчас Карина внимательно, даже ошеломленно разглядывает этого человека. Неужели он задумал именно то, о чем она, как ей самой кажется, догадывается? Ну разумеется, он вовсе не стар. Никак не старше тридцати пяти, а тридцать пять для мужчины — возраст почти юношеский.

— Я… я как-то не очень понимаю, что ты хочешь сказать…

— А по-моему прекрасно понимаешь. Просто тебе все кажется слишком неожиданным, так ведь? Единственное условие. Гарлэнд Холт ни на минуту не должен подумать, что ты — всего лишь очередная женщина, которая собирается поймать его в свои сети. Я везу тебя в его дом вовсе не для того, чтобы просто потерять.

— Я… я хочу работать, — негромко, но твердо проговорила Карина. — Мне нужна работа!

— Обязательно будешь работать, — успокоил кузину Феликс. — Не расстраивайся. И, главное, не пугайся того, что я тебе сейчас наговорил. Просто имей все это в виду. Надеюсь, что когда-нибудь мы с тобой узнаем друг друга гораздо ближе, чем сейчас.

Не отрывая глаз от дороги, светский лев взял лежащую на коленях руку девушки и поднес ее к губам.

— Не бойся меня, Карина! Ты дрожишь, и совершенно напрасно, уверяю тебя. Я вовсе не большой и страшный волк. Просто кузен Феликс — любящий и заботливый родственник. И я собираюсь тебе помочь.

Девушка явно расслабилась и, откинувшись на спинку сиденья, начала спокойно смотреть вперед, на освещенную ярким светом фар дорогу.

Родители Карины погибли в авиакатастрофе, когда ей было всего семь лет. Она до сих пор помнила, как мама в последний раз поцеловала ее на прощание, видела счастливую улыбку и сияние огромных молодых голубых глаз.

— Мы вернемся всего лишь через недельку, детка, — пообещала она. — Хотим с папой вспомнить наш медовый месяц. Обязательно пришлю тебе и из Рима, и из Флоренции красивые открытки — и ты тоже сможешь увидеть самые прекрасные дворцы и парки. Так что хорошо себя веди и слушайся няню.

Такими оказались самые последние слова, которые малышка услышала от своей мамы.

Ну а потом уже последовал переезд в Лечфилд-парк — в этот огромный мрачный дом. Она была как в плену. Мир сузился: теперь уже его населяли всего лишь три человека — тетушка Маргарет, дядюшка Саймон и Сирил.

Карина почувствовала, как по коже пробежали мурашки. Если бы не Феликс, то всего лишь через пять дней она оказалась бы женой этого самого Сирила.

Родственники просто придавили ее, лишив воли и характера. Теперь уже девушка понимала это совершенно определенно. На нее не кричали, ее не ругали. Казалось, они даже ни к чему особенно и не принуждали. Метод оказался гораздо коварнее и действеннее: само собой предполагалось, что она мечтает всех их осчастливить — ведь по тысяче раз на дню Карине напоминали, и прямо, и косвенно, какую великую милость ей оказали, приняв в дом никому не нужную бедную девчонку-сироту.

Ночь за ночью Карина лежала без сна, размышляя, как же это все произойдет. Если бы можно было умереть перед этой ненавистной, невозможной свадьбой!

И вот в это отчаянное время вдруг и появился кузен Феликс, перевернув буквально все. Его собственный ужас и отвращение перед перспективой предстоящего замужества юной кузины и ее дальнейшей супружеской жизни с Сирилом оказались куда убедительнее всех тех аргументов и эмоций, которые теснились и в уме, и в сердце самой Карины.

Девушка сразу поняла, что именно такой и будет реакция на этот брак всех остальных людей — тех, кто живет за пределами Лечфилд-парка. Ведь на долгое время она оказалась совершенно изолированной от внешнего мира. Да, так отнесутся к этому странному браку нормальные, обычные люди — и мужчины, и тем более женщины.

Карина импульсивно обернулась к своему спасителю.

— Феликс, как же мне выразить свою признательность за то, что ты меня избавил от всего этого ужаса? Я… я думаю, что пока еще не готова… кого-то по-настоящему полюбить. Но если ты готов хоть немного подождать… — Девушка замолчала, покраснев от сознания силы своих переживаний и от собственной откровенности.

— Я же тебе уже сказал, малышка, что готов ждать до тех пор, пока все само не встанет на свои места. Придет время, и мы с тобой ближе узнаем друг друга. Ведь согласись, очень заманчиво и романтично начинать новую дружбу, да еще с человеком, который тебе так симпатичен, но о котором ты почти ничего не знаешь…

Левой рукой он обнял Карину за плечи.

— А вдруг… вдруг я не понравлюсь твоим друзьям? — со страхом спросила Карина.

— Трудно даже представить, что кто-то сможет устоять перед твоим обаянием! — рассмеялся Феликс. — Ты лучше посмотри на себя в зеркало…

Карина, не задумываясь, подчинилась. Достала из серого замшевого футляра небольшое круглое зеркальце с черепаховой ручкой и заглянула в него.

— У меня на лице какой-то непорядок? — забеспокоилась она. — Нос грязный?

— Посмотри на свое отражение, — повторил кузен.

Карина покорно посмотрела в зеркало. Из круглой рамочки на нее смотрел портрет совсем молодой девушки: голубые глаза в тени густых и пушистых черных ресниц — удивительное наследство, доставшееся от бабушки-ирландки, — маленький, слегка вздернутый носик, яркие, почти алые, четко очерченные пухлые губы, густые и пышные, пепельного оттенка светлые волосы, свободно обрамляющие нежные, почти зефирно-розовые юные щечки.

— Честно говоря, мне хотелось бы выглядеть хоть чуть-чуть солиднее!.. — искренне огорчилась Карина.

…Молодые люди ехали больше часа, потом свернули на боковую дорогу и, проехав сквозь красивые ажурные чугунные ворота, оказались на широкой парадной алее, ведущей к большому старинному каменному дому.

— Что, уже приехали? — с волнением спросила Карина.

— Приехали, — подтвердил Феликс. — Не бойся. Уверяю, что все будет хорошо.

— Если я окажусь здесь лишней, обещай, что тут же меня увезешь, — неожиданно настойчиво потребовала Карина. — Ведь смогу же я найти комнату в Лондоне и хоть какую-то работу? Не может быть, чтобы я уж совсем ни на что не годилась!

— Успокойся, — в очередной раз произнес одно и то же слово Феликс, — положись на меня и ничего не бойся.

Он остановил машину у парадного подъезда. На широких каменных ступенях тут же показался дворецкий.

— Добрый вечер, Трэверс! — словно доброго знакомого, приветствовал его Феликс. — Боюсь, что я опоздал дня на три!

— Это правда, сэр, — почтительно склонив голову, с достоинством ответил Трэверс. — Мадам очень расстроилась, получив от вас сообщение о неприятностях с машиной. Надеюсь, ничего серьезного? И главное, вы сами не пострадали?

— Все в порядке, Трэверс, спасибо. Всего лишь лопнула шина. Вы найдете вещи — и мои, и мисс Бёрк — в багажнике.

— Юная леди погостит у нас? — почтительно осведомился слуга.

— Именно так, Трэверс, — подтвердил Феликс.

Он по-хозяйски взял Карину под руку и повел ее вверх по ступеням в просторный прохладный холл.

Девушка на ходу успела отметить искусно подсвеченные колонны и статуи, на бледно-зеленых стенах картины в золоченых рамах. А потом Феликс провел ее сквозь другую дверь, которую при их приближении услужливо открыл лакей, и Карина поняла, что оказалась в гостиной.

Это оказалась огромная высокая комната в стиле короля Георга III, с широкими закругленными наверху окнами, камином у дальней стены и обилием удивительной старинной мебели. Возле камина в каком-то необычайном золоченом кресле сидела дама.

Карина почему-то решила, что леди Холт должна оказаться старухой. Почему, она и сама не могла бы сказать. Но та женщина, которая, стремительно поднявшись, с радостным возгласом почти побежала им навстречу, выглядела необыкновенно молодо, во всяком случае — на расстоянии.

— Феликс! — воскликнула она. — Я уже почти занесла тебя в список без вести пропавших. Где же ты столько болтался, негодник? Я волнуюсь до безумия!

— Вот этого-то я и опасался, Жюли, — сказал он, одну за другой прижимая к своим губам холеные руки леди.

— Но ты ведь опоздал на целых три дня! Да, впрочем, это так на тебя похоже! — продолжала хозяйка. — А Картрайты ждать больше уже не могли. Они улетели обратно, в Америку, ужасно расстроенные, что так и не увидели тебя.

— Мне тоже очень жаль, — улыбнулся Феликс, — но ты же знаешь, что я всегда предпочитаю заставать тебя одну…

Леди Холт с интересом повернулась к маленькой незнакомке.

— А это кто? — спросила она.

— Моя кузина… Моя маленькая кузина Карина Бёрк. А привез я ее к тебе, Жюли, потому что она отчаянно нуждается в помощи и участии.

— Что ты говоришь! — Казалось, леди Холт не очень понравилось все то, что она услышала.

Феликс увлек изящную даму на диван и сам устроился рядом с ней.

— Ты должна сейчас меня внимательно выслушать, Жюли. Ведь только ты, с твоим добрым сердцем, способна почувствовать и понять все несчастья, которые довелось пережить вот этой девочке. Ее мать и отец погибли в авиационной катастрофе. С семи лет ее воспитывали тетя и дядя. А у них — умственно отсталый сын. О, конечно, они этого не хотят признать и не поставили его на соответствующий учет! Надо сказать, что внешне он действительно выглядит вполне прилично. Но то, что он ненормальный, это факт. Тело его нередко не подчиняется разуму, и тогда парня можно смело назвать по меньшей мере странным и отталкивающим.

— Да, звучит достаточно мерзко, — чуть брезгливо вставила леди Холт.

— Так и есть. Он и на самом деле мерзок, больше того — ужасен. И поэтому, думаю, ты сможешь понять, почему я не позволил своей кузине — хотя, по правде говоря, я и не видел ее с самого раннего детства — выйти замуж за это существо.

— Выйти замуж? Да как же ей могло прийти такое в голову? — воскликнула дама.

— Ее к этому принуждали, — продолжал свой рассказ Феликс, — вот почему я ее и увез. Вернее сказать, похитил и увез. Мы тайком выбрались из дома, едва только стемнело, и вот, как видишь, явились к тебе, чтобы спрятаться.

Леди Холт всплеснула руками.

— Господи, Феликс! Ты неисправим! Это все совершенно в твоем духе! Импульсивно, резко, без всякой мысли о последствиях! Я всегда говорила, что своим характером ты когда-нибудь непременно наживешь крупные неприятности!