Карен Робардс - Потерянный ангел

– Пожалуйста, отпусти меня, – шепотом приказала она.

Даже видя, что у них есть зрители, Коннелли не спешил разнимать руки.

– Айан, – тихо сказал он. – Пожалуйста, отпусти меня, Айан!

Уже поднявшиеся по ступенькам Сара Джейн и Эм оглянулись, чтобы посмотреть, идут ли сестры следом. Мэнди все еще сидела в бричке, терзаемая любопытством и огорчением. Скрежет колес по земле возвестил о прибытии еще одного экипажа. Коннелли должен немедленно отпустить ее. Разве Сузанна могла позволить себе устроить перепалку на глазах у всех. Какой же будет скандал!

– Пожалуйста, отпусти меня, Айан! – проговорила она с вежливой улыбкой, которую изобразила ради зрителей: Сузанна не могла припомнить, чтобы что-нибудь давалось ей так же трудно, как эта улыбка. Когда она подыграла шантажисту, его глаза блеснули и он самодовольно усмехнулся. Сузанне хотелось ударить Коннелли. Но, узнав по громовому голосу вновь прибывшего, она порадовалась, что нашла силы сдержаться.

– Доброе утро, мисс Сузанна, мисс Сара Джейн, мисс Эмили! А вы еще в бричке, мисс Аманда? Подождите минутку, я сейчас подойду и помогу вам спуститься. Нет нужды беспокоиться тому джентльмену.

Узнав Грира, Сузанна оцепенела. Руки Айана, нет, Коннелли – она не должна даже мысленно называть его Айаном – отпустили ее. Молодые люди одновременно повернулись. В этот момент Хайрам Грир осторожно помогал высохшей старушке, одетой с ног до головы в черное, спуститься с повозки, остановившейся прямо за их бричкой.

– Приятно видеть вас, мистер Грир, – сказала Сузанна, окончательно придя в себя. Продолжая улыбаться, она шагнула навстречу, чтобы поздороваться с матерью Грира. – Я рада, что вы чувствуете себя достаточно хорошо, чтобы приехать сегодня в церковь. Нам вас не хватало.

Тем временем Грир поспешил к бричке, где все еще сидела Мэнди, и подал ей руку, сопровождая жест пышным комплиментом, суть которого Сузанна не уловила. Однако следующие его слова привлекли ее внимание.

– Я – Хайрам Грир, – произнес он.

Сузанна повернулась как раз вовремя. Она увидела, что Грир протягивает руку Айану – нет, Коннелли. Она остолбенела, но тут же сообразила: Коннелли настолько изменился внешне, что Грир его не узнал.

– Извините меня, миссис Грир, – пробормотала Сузанна и практически бегом рванулась туда, где стояли Грир и Коннелли. Грир был одет в сшитый на заказ костюм из дорогого материала, но рядом с Коннелли, в одежке с миру по нитке, он выглядел почти неряшливо из-за своей грузной фигуры и розовощекого лица. В сравнении с высоким и красивым Коннелли Грир явно проигрывал.

– Айан, – нервно начала Сузанна. Выражение, с которым тот глядел на Грира, ее пугало. Сообразив, что она сказала, и мысленно выругав себя за оговорку, она быстро продолжила: – Коннелли, Айан. Коннелли, ты ведь помнишь мистера Грира?

– Помню. – Он коротко кивнул.

Грир, начав наливаться кровью, медленно опустил руку.

– Разве вы забыли нашего нового работника, мистер Грир? – беспечно вмешалась Мэнди, беря Грира под руку и направляясь с ним к церкви. – Вы ведь не советовали моей сестре покупать его? Но, уверяю вас, он практически стал членом семьи. Сузанна его просто обожает.

– Мэнди! – шепотом проговорила Сузанна, так что никто, кроме стоящего рядом Коннелли, ее не слышал.

А он смотрел на нее, и трудно было понять, о чем сейчас думает.

– Твоя маленькая сестренка не любит играть вторую скрипку, верно? Она определенно выходит из себя, видя, что я предпочитаю ей тебя. – Неудовольствие Мэнди мало волновало Коннелли. Его голос звучал равнодушно.

Когда Сузанна сообразила, что именно он имеет в виду, ее глаза расширились. Он действительно сказал правду? Он улыбнулся ей, дразня и завлекая, отвечая на невысказанный вопрос гораздо яснее, чем словами: “Разумеется, нет”. Как и Мэнди, этот мерзавец готов флиртовать с протолокой.

– Мисс Редмон! – Царственный голос заставил Сузанну обернуться. Миссис Грир дошла до ступенек и нетерпеливо махала ей рукой.

– Дай мне руку, мои ноги плохо меня держат.

– Иду, – ответила Сузанна, собираясь подойти к старушке.

– Сузанна. – Она встревоженно обернулась и увидела теплый свет в глазах смотрящего на нее мужчины. – Мне нравится, как ты произносишь мое имя. Давно никто не называл меня Айаном так, как ты.

Сузанна совсем растерялась, заметив, что теплый свет в глазах усилился, а дразнящая улыбка превратилась в чувственную. Выражение его лица будило в воображении потные тела и плотскую любовь. Сузанна решительно выкинула эти мысли из головы. Покраснев до корней волос не столько от его слов, сколько от своей богатой фантазии, она повернулась к Коннелли спиной и поспешила к миссис Грир.

Утренняя служба продолжалась до полудня, потом дневная – до шести. Не все оставались на целый день, но у семьи пастора выбора не было. Девушки вернулись домой уже в сумерках. Сузанна охрипла от пения, пальцы ломило от игры на клавикордах. Но она, как всегда, чувствовала себя очищенной, проведя день в доме Господнем.

Сидящий рядом Айан молчал. Он не привык к столь долгим молитвам и, конечно, устал. Сестры тоже вели себя тихо, каждая по-своему. Сара Джейн была в умиротворенном настроении, Эмили скучала, а Мэнди дулась. Сузанна огорченно вздохнула, когда бричка подкатила к дому и она заметила мрачное лицо Мэнди. Увы, здесь, по-видимому, надо ждать неприятностей. Устал он или нет, но Айан спустился с брички первым. Сначала он подал руку Сузанне. Для себя она решила, что лучше не отвергать этого галантного жеста и не толкать его на более опрометчивые действия. Потом он по очереди помог слезть Саре Джейн, Мэнди и Эм. На этот раз Мэнди даже не улыбнулась ему, а поспешно вошла в дом. Идя за ней следом, Сузанна приготовилась либо к ссоре, либо к вечеру с Мэнди в дурном расположении духа. Но та сослалась на головную боль и сразу отправилась к себе в комнату, предоставив сестрам заниматься ужином и другими домашними делами. Этим вечером Сузанна одна выполнила дополнительную работу, остальные были не в силах помогать ей. Так что не хватало только Мэнди с ее плохим настроением.

Они давно отужинали, когда раздался стук в дверь, девушки уже поднялись наверх, а уставший после тяжелого дня отец в это время спал. Сузанна только что замесила тесто на утро и собиралась сама отправиться в постель. Но она знала, что означает этот стук, и уже смирилась с неизбежным, когда открывала дверь. На этот раз на пороге возник Симус О'Брайен, держа шляпу в руке и застенчиво переминаясь с ноги на ногу. Он был отцом Марии, подружки Бена. И чем-то напоминал побитую собаку. Сузанна падала с ног от усталости, но ей сразу стало жалко его.

– Чем могу вам помочь, мистер О'Брайен? – ласково спросила она.

– Это все Мэри. – Мэри была его женой. – У нее живот чтой-то разболелся, прямо жуть. Вы могли бы пойти?

Мэри О'Брайен вот уже почти год страдала от колик в желудке. Симус однажды привозил ей врача, но тот ничего не обнаружил и уехал. Денег всегда не хватало, больше за врачом не посылали. Вместо врача примерно раз в месяц больную навещала Сузанна. В последнее время ей приходилось бывать рядом с Мэри все чаще, сидеть с ней, успокаивать и ждать, когда боль окончательно пройдет.

Никто не знал, отчего возникала эта боль, но Сузанна начала догадываться, что у Мэри серьезный недуг. Но чем она могла помочь, разве что утешить женщину и ее родных? Такие вещи, как жизнь и смерть, в руках Господних.

– Я возьму сумку, – сказала Сузанна, порадовавшись за себя, что еще не успела раздеться. Через несколько минут, накинув на голову шаль, она вышла из дома.

Симус ждал ее. Вместе они запрягли Дарси и двинулись к его дому.

Приехав на место, Сузанна отослала спать всех детей, но прежде всего Марию, которая была славной девушкой, хотя и заставляла Бена забывать о своих обязанностях. Симус суетился рядом, а потом сел в кресло у огня и принялся читать жене вслух Библию. Сузанна тем временем постаралась облегчить мучения Мэри травами и компрессами. Наконец женщина уснула. По опыту Сузанна знала, что боли не повторятся несколько недель. Теперь она могла ехать домой и поспать хоть немного.

Вряд ли у нее осталось на сон больше четырех часов, подсчитала Сузанна, забираясь в бричку и устало отказываясь от квохчущей курицы, которую навязывал ей преисполненный благодарности Симус. Дарси, привыкшая к таким полуночным прогулкам, терпеливо ждала, поедая траву перед домом, где была привязана. Почуяв седока, лошадка встряхнулась так, что вся упряжь зазвенела, и пустилась домой, к стойлу, шустрой рысью.

Стояла темная ночь. Казалось, весь мир спал под покровом темноты. Только пение сверчков нарушало тишину, да где-то изредка квакали лягушки. Сузанна, желая побыстрее добраться до постели, нетерпеливо понукала Дарси. Но та вдруг неожиданно сбавила скорость, поводя ушами. Наверное, лошадка заметила что-то у дороги, чего Сузанна не могла разглядеть. Скорее всего енот, а может, и просто шевелящийся куст. Вообще-то Дарси трусостью не отличалась. Но таинственный мрак и одиночество, видимо, действовали на животное так же, как и на людей. Сузанне часто приходилось бывать одной среди ночи, и даже она не могла быть спокойной в такие минуты. А ведь она взрослая рассудительная женщина, не привыкшая терять голову, не верившая в привидения и злых духов, которые как будто бы бродили по земле в темноте. И все же плывущая в небе призрачная луна, раскачиваемые ветром шевелящиеся верхушки елей вдоль дороги, бегущие по небу серые облака – такая картина наводила на самые разные мысли. Например, что тут есть кто-то, кроме нее…

Характерный крик лягушки раздался почти из-под копыт Дарси. Лошадь, которая обычно не обращала внимания на такие пустяки, начала немного взбрыкивать. Сузанна занервничала и туже натянула вожжи.

– Что это, черт побери?

Страшный голос, возникший вроде ниоткуда, так испугал Сузанну, что она вскрикнула и едва не выронила вожжи.

Дарси, поддавшись панике, заржала и перешла на галоп. К счастью, Сузанна вовремя успела справиться с вожжами. Дарси снова перешла на рысь. Окончательно успокоившись, Сузанна недовольно посмотрела на Айана, сидящего на заднем сиденье. Она почти сразу узнала его голос, просто от неожиданности на секунду растерялась.

– Ты меня до смерти перепугал! Зачем ты прячешься среди ночи в моей бричке? Кстати, как ты туда попал?

– Я вовсе не прятался. Пока тебя ждал, растянулся на заднем сиденье и, вероятно, задремал. А насчет того, как я туда попал, просто услышал, что ты отъезжала от сарая, и пошел за тобой. Должен заметить, пешком. Могу добавить, прогулка не доставила мне удовольствия. Я же тебе еще утром сказал, что буду возить тебя, куда потребуется.

– Это просто курам на смех!

– Нечего тебе ездить одной, особенно ночью. Поверить невозможно, что до сих пор с тобой ничего не приключилось.

Сузанна фыркнула.

– Что может здесь со мной случиться, как ты думаешь? Самое худшее – Дарси потеряет подкову, и мне придется идти домой пешком.

– Самое худшее – если какой-нибудь слизняк вроде Джеда Лайкенса задумает застать тебя одну и проучить. Да какой угодно мужчина, встретив женщину одну ночью, может воспользоваться таким случаем. Тебя вполне могут изнасиловать, а то и убить.

– Джед Лайкенс – болтун, вот и все. Он ничего мне не сделает! Он просто не посмеет. Здесь никто на такое не способен. Да я уже много лет езжу одна, и никогда ничего не случалось.

– Тебе везло, вот и все. Пока я здесь, станешь ездить со мной. Особенно ночью. И не вздумай спорить, все равно будет по-моему.

Сузанна одновременно разговаривала, слегка обернувшись, и следила за лошадью, поэтому она не имела возможности высказать свое возмущение высокомерием работника. Тогда она остановила Дарси, привязала вожжи и гневно уставилась на него. В лунном свете, заливавшем переднее сиденье, девушку было видно как днем. Но кожаный верх брички закрывал большую часть заднего сиденья. Лицо Айана находилось в густой тени, хотя Сузанна видела его темные очертания и блеск в глазах.

– Ты забываешься, Коннелли. – Она назвала его так намеренно, сделав вовсе не обязательное ударение на последнем слове. – Я здесь хозяйка. А ты слуга. Будешь делать, как я скажу, а не наоборот. Последовала многозначительная пауза. Коннелли положил локти на ее сиденье и наклонился вперед. Движение показалось Сузанне угрожающим, но она усилием воли заставила себя остаться на месте и бесстрашно посмотреть на него. На самом деле ей безумно хотелось отодвинуться как можно дальше. Зато теперь, когда Коннелли опять заговорил, их лица оказались в нескольких дюймах друг от друга.

– Я устал. Сейчас очень поздно, а я еще не ложился. Ноги болят от всех этих миль по треклятой дороге в неразношенных туфлях. И колени ноют от стояния весь день в твоей церкви. Еще я хочу есть, поэтому настроение у меня хуже некуда. Так что не надо сегодня со мной спорить – учти, это может плохо кончиться.