Карен Робардс - Потерянный ангел

– Это шантаж!

– Очень может быть, – насмешливо заметил он и снова похлопал ее по попе.

Сузанна возмущенно вздохнула и постаралась отодвинуться. Скрывая внутреннюю дрожь, понимая, что вымогателя не уговорить, она руками обвила его шею.

– Покрепче, – прошептал Айан. – И поизвивайся.

Сузанна покраснела до корней волос. Хорошо, что в каюте было темно и этот позорный факт остался незамеченным. Потом она так крепко обняла Айана, что ее грудь, казалось, расплющилась о его твердые мускулы. И поизвивалась, если повторить его отвратительное выражение.

– Ах, – прохрипел искуситель. – Теперь поработай языком.

Сузанна робко дотронулась губами до его губ, высунула кончик языка и провела им по его нижней губе.

– Замечательно. Просто чудесно, – поощрил ее Айан. – Теперь я хочу почувствовать твой язык внутри. И еще поизвивайся. Мне нравится, как ты это делаешь.

Сузанна послушалась. Губы Айана раскрылись, и ее язык коснулся его зубов. Она уже забыла вкус поцелуя Айана. Жаркий, слегка терпкий, с небольшим запахом табака – он что, курил сигары? – и влажный, очень влажный. Она исследовала его рот, наверное, целую минуту, когда он отреагировал, приведя в действие свой собственный язык.

– Достаточно. Я тебя поцеловала, – заявила она, пресекая дальнейшие действия, но продолжая обнимать Айана за шею и прижиматься к нему грудью. Внезапно она поняла, что сама крепко держит его, хотя и он не убирал своих рук.

– Да, ты меня поцеловала, – пробасил он, и у Сузанны мурашки побежали по спине. – Что скажешь, если я верну тебе поцелуй?

“Нет”, – запротестовало все в ней. “Прекрати”, – завопило сердце. Но тело, предательское тело, разгоревшееся от поцелуя и его прикосновения, кричало: “Да!”

Парализованная своей же нерешительностью, она “отпрянула в сторону. Это оказалось ошибкой. Конец рубашки приподнялся, и теперь рука Айана уютно устроилась на ее голой ягодице.

– Ох… – Сузанна не могла больше сопротивляться. Это теплое прикосновение разбудило в ней страсть. Она невольно подалась вперед. Его рука скользнула к ее бедру.

– Если ты собираешься все остановить, – сказал он вкрадчиво, как будто подыскивал слова, – это тебе следует поторопиться. У меня больше нет сил терпеть.

– Нет, – прошептала она.

– Ты хочешь, чтобы я остановился? – мученически спросил Айан.

– Нет. – Дрожь желания опустошающей волной прокатилась по телу. Сузанна доверчиво прижалась к Айану… и начала извиваться.

– Значит, нет, – удовлетворенно простонал Айан. Та рука, что лежала на бедре, прижала ее к себе, и он припал к ее губам. Его язык расплатился с ней за все мучения, которым она его подвергла, а руки гуляли по ее телу, исследуя каждую ложбинку.

Когда Айан поднял голову, чтобы поцеловать тоненькую жилку на ее шее, Сузанна уже тяжело дышала и цеплялась за него, как испанский мох за дуб.

– Я хочу, чтобы ты разделась. – Он уже расстегивал ее рубашку, причем губы следовали за движением рук. Наконец последняя пуговица была расстегнута. Айан развел полы рубашки. Прикасаясь губами к груди Сузанны, скользя по ее мягкой окружности, он наконец коснулся соска, вобрал его губами.

Сузанна выгнула спину и вскрикнула.

– Тихо, – прошептал Айан и отшвырнул рубашку в сторону. – Нам сегодня некуда торопиться.

Сузанне казалось, что она умрет, если все будет продолжаться так медленно. Поэтому она самоотверженно помогла Айану снять с себя рубашку. Потом, хотя она и знала, что это стыдно, но ей было безразлично, она обхватила его голову и повернула ее к своей груди. Айан оставил один сосок и взял в рот другой. Его руки тем временем, едва касаясь, пробегали по ее спине. Сусанна начала извиваться, сгорая от нестерпимого желания.

– Вот так-то лучше, – заметил Айан, когда она, сама того не сознавая, раздвинула бедра. – Теперь положи ногу на меня.

Сузанна с помощью его рук выполнила указание. Они лежали на боку, ее нога находилась на его талии, его голова склонилась к ее груди, одна его ладонь так и осталась лежать на ее ягодицах. Свободной рукой Айан поймал руку Сузанны, запутавшуюся в его волосах, и протащил ее вниз, между их телами.

– Теперь впусти меня в себя, – велел он.

Сначала Сузанна не поняла, о чем он говорит.

Но тут Айан положил ее ладонь на свою пульсирующую плоть, и она сообразила. На ощупь его плоть была горячей, а поверх твердого основания мягкой как бархат. Первым желанием Сузанны было оттолкнуть его, и она спрятала свою руку за спину. Но Айан вернул ее пальцы на место, и на этот раз она без понукания прикоснулась к нему.

– Если хочешь меня, возьми меня в себя.

Если она хочет его… Да она сгорала от желания.

Она потеряла рассудок от желания, и душу тоже, и представляла собой одно трепещущее, горячее существо, жаждущее его. Сузанна ухватилась покрепче, направила острие его страсти, и вот оно уже в ней, заполняя ее целиком.

– Я люблю тебя, люблю тебя, люблю тебя, – воскликнула она в последний чудесный момент, когда ей показалось, что что-то у нее внутри вспыхнуло.

Потом, гораздо позже, хотя, возможно, прошло всего несколько минут, она вспомнила, что сказала.

Сузанна похолодела, и холод этот не имел никакого отношения к сквозняку, которым тянуло из-под двери. Она была все еще в объятиях Айана, положив голову ему на руку, которую он вытянул, чтобы ей было поудобнее.

Он ничего не сказал ни сразу, ни после, когда они долго лежали рядом на полу. Возможно, он так был поглощен своими действиями, что не расслышал или не разобрал ее слов.

Прошло еще несколько минут. Вдруг Айан быстро поцеловал ее и сел. Потом вскочил на ноги, предоставив Сузанне разыскивать на полу сброшенную в темноте рубашку. Сузанна догадывалась, что он собирается делать. Хотя сомневалась, что он справится.

Вспышка искры подтвердила ее догадку. Зажегся фонарь, и по каюте разлился мягкий желтый свет. Айан вставил стекло, потом повернулся, сложив руки на груди, и посмотрел на Сузанну. Бесстыдник был совершенно гол, а его поза говорила о том, что это его мало беспокоит. Сузанна все еще сидела на полу, подобрав под себя ноги и запахнув рубашку поплотнее. Она подняла голову и взглянула Айану прямо в глаза.

– Ну что же, – сказал он. – Весьма интересно. Ты в самом деле имела это в виду?

– Не понимаю, о чем ты говоришь. – Разумеется, она понимала. А его улыбка доказывала, что он слышал все ее слова.

– Ты сказала, что любишь меня. На самом деле? – Айан следил за ней, как птица может следить за особо сочным червяком.

Сузанна не позволила себе опустить глаза.

– Возможно. Иногда, – заявила она и тут же подумала: “Он что, слегка огорчился?”

– Только иногда?

Айан не отстанет от нее, это очевидно. Сузанна могла бы встать, но его рубашка, хорошо прикрывавшая ее до бедер, оставляла ему на обозрение голые ноги. Смешно беспокоиться о такой ерунде, когда он стоял перед ней в чем мать родила, как младенец, и она только что занималась с ним страстной любовью. Но Сузанна ничего не могла с собой поделать. Поэтому она осталась на полу и продолжила разговор.

– Это и в самом деле для тебя важно? – спросила она серьезно.

– Да. Очень. Вопрос весьма прост: любишь ли ты меня?

У Сузанны пересохло во рту, пока она раздумывала, как бы ответить так, чтобы не соврать. На самом деле ей, конечно, очень хотелось признаться, хотя она знала, что ее снова ждут страдания, и боль на этот раз будет еще сильнее.

– Ну, если ты настаиваешь, то да, – решительно ответила она, и уже никакая сила воли не смогла удержать ее от того, чтобы опустить глаза. Тут же она почувствовала, что Айан подошел к ней. Он сел на корточки, поднял ей подбородок и заглянул в глаза.

– Да – что? – Айан улыбался. Волосы, выбившиеся во время их любви из-под ленты, свисали на лоб, рот чувственно изогнулся. Айан смотрел нежно и настойчиво.

От волнения Сузанна не могла говорить, она чуть дышала.

– Да, я люблю тебя, Айан, – прошептала она наконец, потому что скрывать от него эту тайну у нее больше не было сил.

Теперь Айан широко улыбнулся и слегка ущипнул ее за подбородок.

– Вот это уже совсем интересно, – заявил он почти беспечно. – Потому что, видишь ли, я тоже тебя люблю.

Когда глаза Сузанны превратились в бездонные озера, а губы раскрылись, вся показная бравада слетела с Айана, и он обнял ее.

Ни одно свадебное путешествие не могло быть таким счастливым, как три последние недели их плавания. Забыв все опасения, Сузанна отдалась Айану душой и телом. И любила его страстной любовью, которая, она знала, продлится всю ее жизнь. Но даже если она еще не полностью, верила его заверениям в любви, что же, будет время поразмыслить об этом позже. А пока, хотя бы на время, Айан принадлежал ей, и этого было достаточно. Мало того – Сузанна совсем не думала о семье, и не напоминала Айану, чтобы тот отправил ее назад, как только они пристанут к берегу. Вместо этого Сузанна написала домой письмо, где рассказала о том, что произошло, правда, c некоторыми ремарками, и пообещала вернуться как можно скорее. Сузанна была счастлива, и ей хотелось раствориться в своем счастье, поэтому она постаралась отодвинуть мысли о семье на задний план. Когда они высадились на берег, Англия оказалась совсем другой, чем Сузанна представляла себе. Во-первых, как и обещал Айан, там было прохладно. Для человека же, прожившего всю жизнь в постоянной удушливой жаре, могло показаться попросту холодно. В день их прибытия над столицей стоял серый туман, как одеялом прикрывающий узкие улицы. Тысячи труб выбрасывали клубы черного дыма в хмурое небо. Черная сажа крупными хлопьями летала в воздухе. Город не произвел на Сузанну впечатления – ряды тесно прижатых друг к другу каменных домов, почти нигде ни травинки, ни кустика. Кругом спешащие толпы людей, постоянно визгливо ссорящихся по самым, казалось бы, пустячным поводам. Торговцы, расхваливающие свои товары назойливыми голосами, причем Сузанна с трудом разбирала слова. Улицы забиты каретами всех размеров и видов, проезжающими в обоих направлениях с устрашающей скоростью и полным пренебрежением к безопасности. На одной, из улиц, которую Айан назвал Пиккадилли, черный фаэтон с гербом из золотых листьев на дверце проехал почти вплотную к их наемной карете, и Сузанна испуганно отпрянула от окна, к которому был прижат ее нос.

– В чем дело? – лениво осведомился Айан.

Он наблюдал за ее первым знакомством с Лондоном с покровительственной улыбкой.

Сузанна видела эту улыбку и, понимая, что Айан забавляется, не стала делать никаких замечаний. Правда, все же Сузанна была в восторге от новых впечатлений, и ей не хотелось ссориться.

– Эта карета… мы же едва не столкнулись!

Айан оглянулся, посмотрел в окно, потом снова принял прежнюю позу – длинные ноги вытянуты, одна на другой, голова лежит на выношенной бархатной спинке сиденья, руки закинуты за голову. Он был так хорош, что Сузанне пришла мысль наклониться и поцеловать его. Но она тут же остановила себя, ведь тогда ей вполне грозит быть схваченной в объятия, а там дело может дойти и до любви прямо в карете. Аппетит Айана к любовным наслаждениям был ненасытен, и его можно было спровоцировать всего лишь легким прикосновением или улыбкой. Все это Сузанна уже успела с большим интересом познать. В данный момент ей вовсе не хотелось прибыть на место назначения – в гостиницу, как сказал Айан, пока он кое в чем не разберется – с растрепанными волосами и в измятом платье, поэтому она ограничилась улыбкой.

– Это всего лишь Камберт. Он любит хвастаться, что может проехать в дюйме, но на самом деле он редкостная тупица и неумеха. Ты права, мы вполне могли с ним столкнуться, такое с ним часто происходит.

– Камберт? – удивилась Сузанна. Айан говорил так, будто был хорошо знаком с неосторожным ездоком, Но карета наверняка дико дорогая, а крупнолицый ездок одет в костюм, стоивший, вероятно, уйму денег. Сузанна с уверенностью могла сказать, что никто из джентльменов Бьюфорта так роскошно не одевался. Вряд ли человек, считавший вею дорогу каждую монету, знаком с таким богатым лондонским джентльменом. И все-таки этот медоречивый дьявол почти убедил ее, как это ни глупо, что он – маркиз. Разумеется, ей хотелось в это верить, как и во все остальное.

– Джон Болтон, граф Камбертский. Он чуть меня постарше, но я знаю его уже десяток лет.

Видимо, в глазах Сузанны отразилось сомнение, потому что Айан внезапно выпрямился и усмехнулся.

– Ты все еще мне не веришь? – Опустив окно, он что-то крикнул кучеру. Через минуту карета свернула налево.

– Что ты делаешь? – Сузанне не понравилась его самодовольная улыбка.

– Везу тебя к своему управляющему. Я хотел быть джентльменом и завести тебя сначала в гостиницу. Там ты смогла бы отдохнуть, пока я занимаюсь грубыми сторонами жизни, например, добычей денег, чтобы мы могли есть. Но сейчас я передумал. Готовься голодать, милая моя.