Хотя, говоря по справедливости, казалось невероятным, что Джоан когда-нибудь станет похожа на его тетю Мэри. Когда Тристан пытался представить ее вышивающей у камина, эта картина быстро превращалась в другую: она клянет свою иголку и бросает вышивание в огонь, а он в это время смеется, целует ее, и дело завершается тем, что они занимаются любовью на ковре у камина. Он так и представлял: голова запрокинута в порыве желания, кожа купается в золотистом свете пламени, совершенные губы приоткрыты в страстном вздохе, поощряя его погрузиться глубоко в ее тело…

Черт побери! Всего лишь от мысли о том, чтобы заняться с ней любовью, на его лбу появилась испарина и в паху возникло болезненное напряжение. Тристан попытался сказать себе, что точно такой же эффект возымела бы мысль заняться любовью с любой другой женщиной, но почему-то каждая женщина, которую он пытался представить на этом воображаемом ковре перед камином, выглядела как Джоан с глазами цвета кофе, поблескивающими золотистыми искорками, с длинными каштановыми волосами, разметавшимися вокруг головы, и самой прекрасной грудью, о какой он только мог мечтать, похожей на лакомство из взбитых сливок и вишен.

И все-таки у него ведь нет необходимости жениться. Он не нуждается в приданом жены. Если пожелает, может уложить в постель любую из многих готовых к этому женщин. На свете есть и другие женщины с красивой грудью и блестящими глазами. И то, что у него нет желания разыскать одну из таких женщин, ничего не значит. Кроме того, он свой долг выполнил: нанес ей визит, взял ее покататься на воздушном шаре. По сути, сделал даже более чем достаточно, и у него нет необходимости встречаться с ней снова. Пройдет несколько дней, и из его головы выветрятся все мысли о том, чтобы снять с Фурии панталоны, не говоря уже о том, чтобы поцеловать ее и отыграть свой шиллинг.

Тристан нарочно не пошел на званый вечер к Мартину, потому что леди Кортни упоминала, что они там будут, вместо этого отправился в игорный дом. Там пригласил грудастую блондинку сесть к нему на колени, но потом, когда она начала хихикать над всем, что он говорил, быстро ее прогнал. Он проиграл в карты две сотни фунтов, слишком много выпил и вернулся домой в наемном кэбе. Он едва держался на ногах, но это не мешало ему задаваться вопросом, надеялась ли Джоан этим вечером его увидеть.

На следующий день он отправился в боксерский клуб, но даже обмен ударами на ринге не отвлек его от мыслей о Джоан.

Еще через день он поехал на аукцион лошадей, и дело кончилось тем, что стал торговаться за славную гнедую кобылу, которая ему и нужна-то не была. Это была лошадь для леди, более высокая, чем большинство кобыл, но с плавной походкой и спокойным характером. Кто-то очень вовремя перебил его цену, но Тристан разозлился на себя за то, что его расстроил этот проигрыш в торгах.

Отвлечься в театре также не удалось, там с ним сыграла злую шутку его любовь к рискованному остроумию. Каждую дерзкую реплику, произнесенную на сцене, он слышал так, словно Джоан Беннет шептала ему ее на ухо. Он проводил многие часы в своем доме, наблюдая за работой строителей, но слишком часто ловил себя на том, что подумала бы об этом Джоан: что она сказала бы о стеклянном куполе над лестницей или о туалетах, которые он установил в доме. И это стало последней соломинкой. Когда он обнаружил, что хочет узнать мнение Джоан о канализации, он оставил бесплодные попытки притворяться равнодушным и на следующий день отправился на Саут-Одли-стрит.

Он все еще намеревался быть как можно более скучным, рассудив, что его обычное поведение, по-видимому, провоцирует Джоан отвечать в таком же духе. Так что, возможно, если он поведет себя совершенно противоположным образом, она тоже изменится – станет такой же, как все другие респектабельные молодые леди, обыкновенной и неинтересной, и больше не будет представлять для него вызова. Ему бы также помогло, если бы она надела одно из своих менее удачных платьев и ее декольте прикрывало изобилие кружев. Тристан не привык, что его мысли так сильно занимает одна женщина, и не знал, что с этим делать.

Он был разочарован, когда его встретила одна леди Кортни. Поклонился и сел туда, куда ему было указано, стараясь не поглядывать то и дело на дверь. Возможно, Джоан в это время приводит в порядок свои блестящие волосы, укладывая их в обольстительную прическу, которая так выгодно демонстрирует ее гибкую шею. Может быть, с ноги соскочила подвязка, и, чтобы ее завязать, она поднимает юбку и открывает свои длинные ноги…

– Как мило, сэр, что вы снова заглянули, – сказала хозяйка. – Я как раз хотела, чтобы мне представилась возможность перекинуться с вами парой слов.

Тристан быстро перевел взгляд на леди Кортни, чувствуя себя виноватым.

– В самом деле, мадам?

Она устремила на него строгий взгляд.

– О воздушном шаре?

Тристан просиял:

– Мисс Беннет вам рассказала? Надеюсь, она получила от этого такое же удовольствие, как я.

Леди Кортни изогнула бровь.

– А какое удовольствие получили вы?

– Огромное! Я финансировал эксперименты мистера Грина с новыми горелками. Он стремится сделать полеты на воздушных шарах проще и безопаснее и любезно согласился поднять нас в воздух, чтобы мы могли посмотреть на окрестности с высоты.

Леди Кортни слегка улыбнулась.

– Это звучит очень смело. Я сомневаюсь, что смогла бы смотреть, как земля уходит из-под моих ног далеко вниз, а меня удерживает в воздухе всего лишь воздушный шар из тонкого шелка.

Тристан усмехнулся:

– Да, Джоан… мисс Беннет говорила примерно то же самое. Но я бы никогда не предложил ей подняться в воздух, если бы не был полностью уверен, что это безопасно.

– А вы убеждены, что это безопасно?

– Абсолютно, – подтвердил он.

– Во всех отношениях?

Что-то в интонации, с которой леди Кортни произнесла слово «всех», привлекло внимание Тристана. Он прищурился и попытался понять, что она в действительности имела в виду. Пока он молчал и думал, леди Кортни выпрямилась на диване, выражение ее лица оставалось серьезным.

– Полагаю, вам известна ваша собственная репутация. – Тристан настороженно кивнул. – Хорошо. Независимо от того, что говорят сплетники, я верю, что вы джентльмен и будете вести себя соответствующим образом, но должна сказать, что, приглашая Джоан подняться на воздушном шаре, вы можете создать впечатление… – она тактично помолчала, – определенных намерений. Постарайтесь не порождать ожиданий, которые вы не планируете выполнять.

Мускулы Тристана напряглись так, что он почувствовал себя негнущимся, как доска.

– Вы предупреждаете меня, чтобы я держался подальше? – спросил он.

Леди Кортни, казалось, удивилась.

– Ничего подобного! Скорее напротив. Я просто показываю вам масштаб испытания, с которым вы столкнулись.

– Какого испытания? – невозмутимо спросил Тристан.

Ответить она не успела: дверь открылась, и в гостиную вошла Джоан.

Вопрос вылетел из головы Тристана вместе со всем остальным.

На Джоан было платье ярко-бирюзового цвета. Его покрой обрисовывал все ее округлости, линию декольте не прикрывал ни единый лоскуток кружев. Тристан не мог отвести от нее взгляда, но все-таки сумел поклониться.

– Какой сюрприз, милорд, не ожидала увидеть вас снова, – сказала она.

Тристан завороженно смотрел, как она проходит и садится напротив него. Ее платье было отделано золотым шнуром, который змеился по плечам, извивался под самым бюстом, словно желая подчеркнуть щедрую пышность грудей, и обнимал ее талию. Почему-то Тристану пришла на ум мысль о девственнице, связанной и готовой быть принесенной в жертву языческому богу.

– Сюрприз? Почему, мисс Беннет?

Джоан улыбнулась:

– Кажется, я проиграла пари моей тете.

– О-о? – Тристан попытался прогнать языческие образы, заполнившие его воображение. – Я думал, вы против того, чтобы заключать пари.

Мисс Беннет невинно расширила глаза, но он к этому времени давно усвоил, что нужно быть настороже, когда она смотрит таким взглядом.

– Я случайно нашла приблудный шиллинг и не устояла перед искушением, решила им рискнуть.

Тристан знал, что не стоит отвечать, знал, но все же спросил:

– Вы уверены, что это разумно? Не стоит ставить на то, что не можешь себе позволить потерять.

Она небрежно отмахнулась одной рукой.

– О, не думаю, что я замечу эту потерю.

Боже правый, его снова затягивает! Тихий голос в его голове предостерегал, что лучше бы он откинулся на спинку кресла и кивал, как болван, но Тристан к нему не прислушался.

– Ай-ай, никогда не стоит заранее настраиваться на проигрыш.

Джоан наклонилась вперед – как раз достаточно, чтобы это напомнило ему, что ее декольте не прикрыто кружевами.

– Я по-прежнему твердо уверена, что я бы победила. Но вряд ли это имеет значение, поскольку мы так и не проверили на деле, кто окажется прав.

– Совершенно верно! – воскликнула леди Кортни.

Тристан встрепенулся. Он почти забыл, что тетя Джоан находится в комнате.

– Некоторые вопросы просто необходимо выяснять на практике, не всякая теоретическая дискуссия выяснит, какая сторона права. Лорд Берк, вы со мной согласны?

Тристан позволил себе скользнуть взглядом по столь соблазнительно обрисованной платьем фигуре Джоан.

– Согласен, мадам.

Джоан бросила на тетю недобрый взгляд. Леди Кортни только улыбнулась. Тристан ее почти не замечал, не в силах отвести глаз от Джоан. Она выглядела неземной, словно какая-то древняя чувственная богиня. Намерения, ожидания, испытание – эти слова звучали где-то на обочине его сознания наполовину предостережением, наполовину искушением. Он не был готов жениться, но… если бы искал невесту, то в данный момент она бы точно выглядела, как Джоан.

– Племянница говорила, что вы перестраиваете свой дом, – сказала леди Кортни.

– Да, мэм, и вношу в него столько усовершенствований, сколько может вместить один дом.

Тристан невольно усмехнулся. Дом был, пожалуй, единственной темой, способной отвлечь его мысли от нового гардероба Джоан, представляющего ее в наилучшем свете.

– В нем правда нельзя жить? – спросила Джоан. – Крыша по-настоящему обвалилась?

– Да, по-настоящему, и с весьма эффектным грохотом, от которого соседи в панике выбежали на улицу. Только по счастливой случайности никто не пострадал. Она разрушила все мансарды и комнаты слуг, вода насквозь промочила восточную часть дома, штукатурка разбухла, деревянные полы и обшивка стен оказались испорчены.

– Какой ужас! – воскликнула леди Кортни.

– Судя по масштабу разрушений, крыша, по-видимому, протекала годами. Дядя был скуповат по части выделения денег на содержание дома, а тетя Мэри… Сомневаюсь, что она вообще когда-нибудь думала о крыше. В результате протечку не замечали до этого года.

– Но вы сказали, что крыша рухнула.

– Именно так я и обнаружил, что она протекала, – сухо пояснил Тристан. – Это случилось всего через неделю после того, как дом перешел в мое распоряжение. После того как крыша рухнула, тетя утверждала, что никто не предупреждал ее о такой опасности. Но меня действительно удивило ее внезапное желание переехать из дома, в котором она провела так много лет.

– Кто бы сомневался, – пробормотала леди Кортни.

– Хотя в каком-то смысле я об этом не жалею, – медленно продолжал Тристан. – Этот случай предоставил мне прекрасную возможность перестроить дом. Как только дом лишился крыши, довольно просто возвести новую и при этом добавить пространства. А расширить дверной проем намного проще после того, как со стены обвалилась штукатурка. Теперь дом станет таким, каким я его хочу видеть, а не тесным и темным, каким был прежде.

– Тогда, возможно, это не самое плохое, что могло случиться, – заметила Джоан. – Если то, что было разрушено, вам не нравилось.

– Вы читаете мои мысли. – Он бросил на Джоан довольный взгляд. – Хотите взглянуть на дом?

Тристан и сам не знал, зачем это предложил. Джоан недоуменно заморгала, как будто она тоже не знала. Но леди Кортни ухватилась за его предложение:

– О, я бы с превеликим удовольствием на него взглянула. Я не раз думала о том, чтобы внести усовершенствования в мой дом, но так трудно все представить. А ватерклозеты вы установили?

– На каждом этаже, – ответил Тристан с оттенком гордости.

– Мне просто необходимо это увидеть. – Леди Кортни покосилась на племянницу и засмеялась. – Ты, наверное, думаешь, что за странная женщина, ей не терпится увидеть ватерклозеты.