Где-то на окраине всего этого праздника жизни пыталась разобраться в собственных чувствах Марьяна. Переезд с каждым днём приближался, а она даже не решилась заговорить с мамой о том, что хочет остаться дома. Марька металась между чувством долга, привычкой смиряться и собственными желаниями. Удивительно, но собственные желания медленно, но верно одерживали победу.

Остальные ребята жили в привычной рутине, которая затягивала и порядком выматывала. Казалось дни пролетают за секунды и ложась спать ни один из них не мог понять, как получилось так, что он отправляется в постель только недавно проснувшись.

Ангелина с Вадимом до конца влились в неспешный ритм совместной жизни. Вадик по-прежнему сутками работал будто на износ, стараясь накопить на мечту, а все выдающиеся свободные минуты посвящал своему сокровищу. Ангелина порхала между домом, друзьями и институтом, последнее, кстати, забирало все больше и больше времени и сил. Первая сессия и удачный доклад показала преподавателям весь потенциал талантливой студентки. Да что там преподавателям, сама Гела наконец поняла всю силу своих способностей и окончательно утвердилась в мысли, что хочет продвигаться дальше именно в этом направлении. Учёба оказалась прекрасным способом уравновесить неуёмную энергию Ангелины. Девушка под мудрым руководством Фёдора Егоровича писала научные статьи для студенческих сборников, готовилась к теперь уже летней конференции, а на досуге читала всё, что попадалось под руку, чтобы накопить знания, ведь этот капитал лишним никогда не бывает.

На фоне постоянной занятости тяга к приключениям резко ослабла. Ну подложили они с Марьяшкой пластмассовую какашку под дверь шумным соседям, это ведь даже не шалость, а справедливое возмездие! Вадим ржал как конь, когда услышал об этой проделке. Ну залезла она через чёрный ход к брату в институт и потом две пары сидела в кладовке, что б не попасться на глаза строгому декану. Это не приключение даже, а досадная оплошность, Гелка вообще в этой ситуации пострадавшая сторона — принесла поесть в институт бедным студентам, и застряла на три часа, запертая в тесной, пыльной комнатушке. И плевать, что эти три часа она спокойно читала книгу, вольготно устроившись на чудом затесавшемся в кладовке кресле, она пострадавшая сторона и точка, ей было тесно, страшно и очень хотелось кушать!

Вадим только пожалел несчётную страдалицу, а что ему ещё оставалось делать?

После ссоры отношения ребят стали только крепче. Влюбленные начали больше ценить то что имеют, внимательнее относиться друг к другу, ну а про то, что наконец появившаяся плотская сторона их любви в целом укрепляет отношения и улучшает настроение даже говорить не стоит. Ребята жили словно единое целое — они вместе засыпали и просыпались, вместе занимались домашними делами и вместе работали в кабинете, который Гелка уже даже начала считать тоже своим; вместе бездельничали, валяясь на диване, вместе бродили по городу и вместе ходили к друзьям. Кстати, дружеские посиделки парочка систематически пропускала, слишком были увлечены друг другом. Гела с Вадимом всегда было интересно вдвоём, влюбленные могли провести целый день не отрываясь друг от друга, просто разговаривая, обмениваясь остротами, бегая словно маленькие дети по квартире, а потом бесконечно долго любя друг друга в том месте, где застала страсть, и не важно была ли это кухня, ванная, коридор, или удачно подвернувшийся безлюдный ночной сквер. Эксперименты и экстрим любили оба, поэтому скучать в этом плане им точно не приходилось.

Это было самое счастливое время в жизни ребят. Время, в которое они могли просто беззаботно принадлежать друг другу, наслаждаясь при этом каждым моментом.

Друзья только с улыбками наблюдали за влюбленными, которые будто существовали в параллельной вселенной. Вадим с Ангелиной были неотделимы друг от друга, они существовали как единое целое. Всё чаще стало звучать слово «семья».

Этим вечером друзья собрались в общаге у ребят. Мишка с Дариной готовили ужин, громко споря на уже приевшиеся всем педагогические темы. Даря пыталась доказать другу, что ребёнку просто необходимы разумные границы, Михаил громко возмущался, утверждая, что границы только во вред и нормальное развитие возможно только при условии практически полной свободы. Спор выходил бурным, эмоциональным и даже немного раздражающим, Сашке пришлось зажать уши что б не отвлекаться от курсовой. Впрочем, возмущаться парень не стал, пусть кричат на здоровье, главное что б чистить овощи и резать мясо при этом не забывали.

Глаша решила-таки устроить уборку в месте их постоянных сборищ и, конечно же, припрягла к этому благому делу друзей, но почти у всех нашлись уважительные причины отказаться. Мишка с Дарей тут же принялись за кулинарные подвиги, Александр вспомнил про курсовую, Марька грустила и отвлекать её от этого увлекательного занятия никто не решался, Гела с Вадимом вообще сегодня не пришли, они отправились смотреть что же за новый ресторанчик открылся на набережной и похоже как обычно решили задержаться там допоздна, примерно так же поступил и Евгений — смылся из комнаты под предлогом «прогуляться» и пропал на весь вечер. Женька вообще с самого Нового Года был на редкость угрюмым и молчаливым, будто глодало его что-то изнутри, а что Евгений друзьям никак не признавался.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍В общем активное участие в уборке досталось только Артёму. Чертыхаясь и ноя над своей жестокой судьбой, парень влез на подоконник и теперь под мудрым руководством Глаши оттирал стекло которое, казалось не мыли с самого основания общежития.

Марька валялась на Женькиной кровати. Вообще привилегией валяться на идеально чистой, аккуратно заправленной постели Евгения пользовалась только она и девушка на всю катушку этим пользовалась — всё-таки редко в общаге выдается возможность облюбовать для себя столь удобный уголок.

Марья и лениво наблюдала за друзьями, гоняя в голове уже передуманные тысячу раз мысли. Поговорить с мамой? Определенно нужно поговорить, всё-таки четвёртый месяц беременности уже идёт, рано или поздно придётся определиться. Когда поговорить? Нужно выбрать момент. Вот об это «нужно выбрать момент» Марьяша всегда и цеплялась. Она знала чего хочет, вот только никак не могла сообщить об этом маме. Уж очень счастливой выглядела Маргарита, рассуждая о том, как они будут жить все вчетвером большой дружной семьёй. Мнение дочери Риту как обычно не интересовало, женщина уже по традиции предпочитала жить в своих иллюзиях.

Марьяна перевернулась на живот и сунула ладони под подушку, удобно устраиваясь на ней животом. Под руку попались какие-то бумажки. «Неужели в постели мусор? На Жеку вообще не похоже!» — мысленно хихикнула девушка, доставая находку. Но вместо ожидаемых фантиков от конфет Марьяна увидела тетрадный лист с несколькими аккуратно написанными, ровными строками на нём.


«Спасибо, Господи, за те мгновения,

В которых чувствую её тепло,

Спасибо, Господи, за вдохновение,

Которое на меня вдруг снизошло,

Спасибо, Господи, за её руки,

Которые передо мной лежат,

Спасибо за бесценные минуты,

Спасибо за мой сладкий Рай и тихий Ад!»


Марьку прошибло током. Словно в прострации она перечитала пару раз стихотворение, будто заучивая его наизусть. То, что она ненароком залезла в слишком личное, Марьяша поняла мгновенно, поэтому почти сразу хотела отправить находку на место, но её остановил голос Евгения:

— Что там у тебя? Покажи-ка.

— Жека, прости! — Марья даже не заметила, как хозяин рифмованных строк оказался в комнате и теперь стоял, склонившись над ней и выжидающий глядя на несчастный листик. — Я случайно достала, думала фантики там у тебя, хотела выкинуть, а тут это… — Марьяна неловко пыталась оправдаться, привлекая этим внимание друзей к их диалогу.

— И как? — спросил Женя будничным тоном. Будто ничего не произошло. — Тебе понравилось?

— Хорошо, наверное. — Марья даже не представляла, что сейчас говорить. — Я вот никогда не писала стихи, а ты пишешь. Рифма есть, смысл вроде тоже… — девушка лепетала первые приходящие на ум слова.

— Тебе понравилось? — повторил Женька, склоняясь ниже над своей кроватью и глядя прямо в глаза Марьяне своими льдинками бледно-голубых, почти прозрачных глаз. — Что именно ты об этом стихотворении думаешь?

— Ты знаешь, Жека, — Марька соскочила с постели и вложила листок в руку владельца. — я думаю, что баловство это всё. Стихи, звёзды, мечтания, страдания…Ходишь весь такой Онегин пополам с Чарльзом Гарольдом, вечно в Байроновском молчании, не от мира сего. Нашёл бы ты, Жека, работу, и сразу бы эта дурь прошла!

Марьяна как ни в чём не бывало пересекла комнату, стащила кусок яблока у Дарины из-под носа и устроилась рядом с Сашкой, с любопытством заглядывая ему через плечо.

Евгений на мгновение застыл, его обычно бледное лицо вспыхнуло лихорадочным румянцем, а глаза наоборот будто покрылись инеем. Парень скомкал листик в руке и швырнул его в урну.

— Как раз этим и занимался. — будто промежду прочим сообщил он. — Нашёл работу, устроился в порт, грузчиком. Конечно физически будет очень тяжело, но мне пойдёт только на пользу.

Парень скинул с себя строгий пиджак, закатал рукава рубашки и полез в стол за тетрадями.

— Опять к Веронике намылился? — спросил Мишка, поглядывая на эти сборы через плечо.

— Да, она ждет. — кивнул друг. — Не задался у Вероники курс, надо девушке помочь.

Евгений собрал учебные принадлежности и вышел из комнаты.

Друзья переглянулись.

— Фью-фью… — просвистела Дарина и покрутила пальцем у виска, высказывая своё отношение к Женькиным причуда.

— «Физическая работа», «мне на пользу»… — передразнила Марья. — Какая там польза, у него ручки как спички, плечики, словно девичьи, его же ящиком раздавит!

— Не раздавит, Женька худосочный, но сильный, даже меня завалить может. — утешил Михаил. — А вообще с ним правда что-то не так. Стоило мне перебеситься, как Жека у нас захандрил. К Веронике этой своей бегает, будто любовь у них неземная.

— Любовь? — встрепенулась Марьяна.

— Да какая там любовь? — Даря только махнула рукой. — У Вероники упрямство, она гештальт закрыть не может, а Женька от дури к ней бегает и надежды даёт. Сами разберутся! Пошли лучше на кухню, к плите я тебя, конечно не пущу, но хоть научить попытаюсь.

Марьяна покорно выскользнула в коридор вслед за подругой.


Глава 58


— Это какая любовь, Гелка! — Марьяна расхаживала по кухне в доме Ангелины и все никак не могла успокоиться. — «Спасибо Господи, за её руки, которые передо мной лежат»! Насколько он эту бабу обожает, если до таких образов дошёл!

После посиделок в общаге Марья так и не смогла найти душевного покоя, поэтому пошла к единственному человеку, который мог её понять — к Ангелине. Гелка только хитро прищурившись наблюдала за беснующийся подругой, прокручивая в голове какую-то известную только ей мысль.

— «Спасибо Господи за те мгновения, в которых чувствую её тепло». — продолжила цитировать заученный наизусть текст Марьяна. — Какой он чувствительный, наш Евгений, даже притронуться не решается, на расстояние тепло чувствует!

Маря посмотрела на подругу в ожидании реакции, но Гела только закинула голову и громко позвала:

— Вадим!!!

— Да, моё сокровище! — откликнулся Вадик из кабинета.

— Тут Женька какой-то барышне стихи посвящает. — сообщила Гелка.

— Это вполне ожидаемо. — ни капли не удивился парень. — Наш Евгений всегда был романтиком.

— А ты мне не просвещаешь! — капризно надула губки Ангелина.

— Зато я оплачиваю тебе третье по счёту платье и чиню, все что сломала. — Вадим как всегда был невозмутим и циничен.

— Тьху ты, сухарь на материальном зацикленный! — посетовала девушка. — Никакой романтики от него не дождёшься, только зажиматься в подъездах умеет!

Впрочем, разочарованной Ангелина не выглядела, её самой больше нравился именно такой тип отношений — без лишних заморочек и сантиментов.

— «Спасибо за бесценные мгновения, спасибо за мой сладкий Рай и тихий Ад». — никак не могла угомониться Марьяша. — Представляешь какие глубокие чувства? Рядом с ней он чувствует себя как в Раю, а без неё плохо, словно попал в Ад!