Колм Лидди - Потому. Что. Я. Не. Ты. 40 историй о женах и мужьях

Делать нечего, придется идти в туалет.

Я осторожно отворяю дверь, крадучись иду в маленький туалет на нижнем этаже. Ступаю тихо-тихо босыми ногами. Внезапно за моей спиной дверь родительской спальни открывается. Не раздумывая, я поворачиваюсь. На мгновение меня пронизывает ужас. Кого я увижу? Отца или мисс Уоллес?

Это мама.

Вид у нее ошеломленный. Как и у меня. Она первой приходит в себя.

— Мне показалось, — говорит она, — я услышала шум в холле. Думала, грабители в дом забрались. А ты ведь вроде в библиотеку собирался?

— Нет, я не пошел, — отвечаю я, сдавленно сглотнув слюну. — Учил географию и заснул.

— Так ты спал?

— Да.

— Хорошо… очень хорошо. — Она вздохнула с облегчением. — Тебе нужно устраивать небольшие передышки между занятиями.

Минута неловкого молчания. Мы оба пытаемся придумать, как продолжить или закончить разговор. Так и не найдя подходящих слов, я поворачиваюсь и продолжаю спускаться по лестнице. Добравшись до маленького туалета, я наконец-то дал волю своей нужде. Писал я более двух минут, побив все свои прежние рекорды.

— Значит, все это время с Ним была Она, — бормотал я себе под нос, чувствуя себя опустошенным и физически и душевно.

Ну и ну! Придурки недоделанные! А то у меня своих забот мало! За двадцать три дня до экзаменов!

Лес в центре Европы, 1376 г.

Давным-давно жил бедный дровосек, у него было девять детей — все мальчики. Однажды пятый сын, Том, подслушал спор отца с мачехой. Он был поражен, узнав, что они намерены бросить детей в лесу.

«По пути я буду кидать блестящие камешки, — подумал Том, — и по ним мы найдем дорогу домой».

На следующий день дровосек завел сыновей в лес и оставил их. Некоторые мальчики заплакали, другие задрожали от страха, но Том, спокойный и уверенный в себе, пообещал, что приведет их домой.

Следуя по камешкам, мальчики пришли к жилищу Трех Медведей. Медведи, славившиеся гостеприимством, встретили их радушно. Господин Медведь пригласил мальчиков в дом, составил вместе лавки и усадил на них всех девятерых. Госпожа Медведица накормила гостей овсяной кашей и каждому подложила добавки по второму и третьему разу. А маленький Медвежонок дал мальчикам свой мяч, и те играли с ним, пока мяч не лопнул. Спустя два часа, когда Медведям уже не терпелось выпроводить гостей, мальчики наконец-то попрощались с хозяевами.

Домой они добрались к ночи. Опасаясь, что их возвращение не обрадует родителей, дети столпились у окна и заглянули в свою убогую однокомнатную лачугу. Стол был уставлен пустыми блюдами, на одном из них высился скелет крупной индейки без кусочка мяса. Отец с мачехой так и заснули за столом с набитыми животами.

Спустя две недели Том снова оказался в нужном месте в нужный час и услышал, как родители придумывают очередной дьявольский план избавления от детей. На этот раз у него не было возможности набрать голышей, и он наполнил сумку древесными опилками из-под отцовского верстака.

Опилки, как и камешки, сослужили добрую службу. Несмотря на то что на этот раз детей завели еще дальше в дремучий лес, Том быстро нашел дорогу домой. По пути мальчишки заметили заколдованный дворец, окруженный густыми зарослями. Но, будучи маленькими и худенькими, они легко пробрались сквозь заросли и вошли внутрь. Все обитатели дворца спали. Некоторые стражи дремали стоя, что мальчиков немало позабавило. Они сбили стражей с ног, обмазали их лица вареньем, а некоторых попарно соединили за руки. Том увидел прекрасную Принцессу. Она спала в своей кровати. Он смачно поцеловал ее в губы. Принцесса поморщилась, но глаза не открыла. В отместку он связал вместе шнурки на ее туфлях.

В конце концов мальчики продолжили свой путь и домой опять-таки добрались к ночи. Заглянув в окно, они увидели, что стол уставлен бутылками из-под вина и пива. Все бутылки были порожние, и лишь в двух стаканах на донышке болталась муть. Отец и мачеха, пьяные, уснули за столом.

Последний раз Том подслушал разговор взрослых три недели спустя. Те шепотом обсуждали, как им избавиться от детей. На этот раз Том проявил непростительную беспечность и не сделал соответствующих приготовлений. Он надеялся, что у него будет время запастись голышами или опилками. Но утром отец поторопил его, и он успел захватить с собой лишь ковригу хлеба.

Дровосек оставил детей в самой далекой долине края. Когда Том попытался найти дорогу домой по оставленному следу, он увидел, что хлебные крошки исчезли: их поели птицы, мыши и насекомые. Том заплакал. Он винил себя.

Слава богу, его братья не растерялись, взяли инициативу на себя и, обняв безутешного Тома за плечи, зашагали куда глаза глядят.

Вскоре они подошли к огромному дому, в котором жила добрая Великанша. Она пригласила их выпить чаю. Казалось, им опять повезло. Но на этот раз они сильно рисковали. У очага в кресле спал муж Великанши, Великан-людоед. Великанша сказала мальчикам, чтоб они не будили его, так как он особенно любит лакомиться детьми. Мальчики стали подначивать друг друга: кто осмелится тронуть Великана? Один из них коснулся его башмака, другой чиркнул рукой по его колену, а храбрый Том дернул Великана за ухо. Великан проснулся и, хотя Великанша спрятала детей в подвале, учуял посторонний запах и открыл люк. Казалось, мальчики теперь уж точно попали в западню, но воспрянувший духом Том обнаружил лаз, не заделанный решеткой, и дети вовремя успели выбраться на улицу. Великан погнался за ними. Мальчики побежали в лесную чащу, надеясь, что людоед скоро откажется от погони. Но тот не отступил: уж очень давно он не лакомился детьми. Щуплые мальчики с легкостью продирались сквозь густые заросли, но каждый раз, когда они выбегали на поляну, Великан нагонял их в несколько шагов. Братьям с трудом удавалось уворачиваться от него. Погоня продолжалась целый час, пока наконец злодей без сил не рухнул на землю.

Спустя десять минут мальчики рискнули остановиться. Тяжелых шагов Великана не было слышно, за ними никто не гнался. За следующим холмом они приободрились, увидев впереди свой дом, свой милый отчий дом: из 360 возможных направлений они каким-то чудом выбрали верный маршрут. Мальчики бегом, что было мочи, бросились к родному жилищу. Девять братьев приникли к окну. Стол был пуст, на стульях никто не сидел. Никого и ничего.

Их родители находились в доме, но под столом, чтобы их не было видно из окна. За исключением носков на ногах, дровосек был абсолютно голый, его жена тоже. Он стонал, она пыхтела. Внезапный быстрый стук Тома в окно заставил их притихнуть.

— Папа, папа, — в один голос закричали несколько мальчиков.

— Где моя мачеха? — крикнул самый младший из братьев.

Дровосек скатился с жены, но они не стали вылезать из-под стола.

— Видишь? — шепотом сказала мачеха, хватая трусы. — Теперь ты наконец готов признать, что я права? У нас нет выбора.

— Ну хорошо, хорошо, — со вздохом ответил дровосек. Он слышал, как его сыновья на улице орут и бросаются камешками в несчастного гуся.

— Чего бы это ни стоило! — добавила мачеха. — В следующий раз, когда мы захотим побыть дома вечером одни, придется нанять няньку.

Кирина, Мали, 1284 г.

— Нет, я сказала! — крикнула мама, когда отец попытался поцеловать ее в шею. — Денег не дам.

Отец рассвирепел. Поднял стул и изо всей силы опустил его на пол, так что одна из ножек сломалась. Мама вздохнула, покачала головой, как она всегда делала, если мне случалось рассыпать зерно. Потом вышла из дому и отправилась на рынок, где держала рыбную лавку.

— Доченька, дорогая, иди сюда, — окликнул меня отец, заметив, что я сижу на корточках за кувшином с водой. — Мне нужно спросить кое о чем мою большую умную девочку.

— О чем, папа? — спросила я, все еще немного переживая за стул. Ведь это был наш лучший стул!

— Мне нужно знать, где мама прячет деньги, — ответил он, беря меня за руку.

— Не знаю, — сказала я. Хотя знала.

— Мне очень нужны деньги. — Отец притянул меня ближе к себе, опустился передо мной на колени, заглядывая мне в глаза. — И сейчас я объясню, на что они мне.

Он рассказал мне одну из своих лучших сказок. Деньги ему нужны на то, чтобы купить новый стул взамен сломанного. Но это еще не все. Его помощницей в этом опасном предприятии, как обычно, выступит Дайата, добрая змея. Чтобы купить новый стул, они отправятся в город Мали, по пути преодолевая множество препятствий. Будут перебираться по шаткому мосту, висящему высоко над рекой, через болото, полное говорящих лягушек, повстречают свору страшных диких собак, которые нападут без предупреждения. Но папе и Дайате удастся справиться с трудностями. И они купят в Мали новый стул. И привезут его сюда, в нашу хижину.

Причем папа не просто рассказывал. Он рассказывал в лицах, имитируя движения и голоса всех людей и животных, с которыми им с Дайатой придется столкнуться. Когда он наконец-то закончил, мы оба тяжело дышали от возбуждения. Но ему не пришлось второй раз повторять свою просьбу. Я пошла и принесла бутыль из тыквы, в которой мама прятала деньги. Папа поцеловал меня и выбежал из дома.

Вернувшись с работы, мама проверила свой тайник и увидела, что деньги исчезли. Я думала, она ударит меня, но мама просто села за стол и расплакалась.

— Он поставит их на кон, — сказала она, — и все проиграет.

Я не знала, что означает слово «кон». Но отец, я была уверена, не упоминал ни про какой кон. Я обняла маму за шею, прижалась к ней.

— Нет, мамочка, милая, — прошептала я. — Он отправился в город Мали за новым стулом. А помогает ему добрая змея Дайата.

Типперэри, Ирландия, август 2008 г.

В родильной палате врач накладывала швы на разрывы у моей жены. Рейчел, морщась, сказала мне:

— Я считаю, мы достаточно сделали для продолжения человеческого рода. Хорошего понемножку.

У меня на руках лежал наш третий ребенок — еще в крови, неестественно синюшного цвета. Крошечные пальчики, кукольные ножки, маленькие ушки, огромная голова.

— Да, — согласился я, — мы внесли свою лепту, новыми детьми обзаводиться не будем.

На том и порешили.

Проблема возникла позже, когда я покидал родильную палату, чтобы забрать детей № 1 (три года) и № 2 (полтора года), находившихся у бабушки. Елейным голоском Рейчел заметила мне, что, раз уж мы определились с количеством детей, мне следует сделать вазэктомию[42].

Мама с новорожденным приехали домой. Какое-то время о сексе не могло быть и речи. Недосыпание, швы, воспаленные соски из-за кормления грудью и непрекращающиеся послеродовые кровотечения отбивали всякое желание. Правда, через пять недель прожорливого ребенка № 3 перевели на кормление смесями из бутылочки, и он стал плакать меньше и не так часто. Однажды вечером, обнаженные, мы бухнулись на кровать, прижались друг к другу и затихли. Оба были в изнеможении.

Потом я начал действовать.

— Может, просто спокойно полежим? — сказала Рейчел, скорее устало, чем сердито.

— Можно, конечно. Только ведь уже несколько недель прошло, а ты такая сексуальная и…

— Ну да, — сонно отозвалась она, — сексуальнее не бывает. Хочешь, перечислю свои достоинства? Живот большой, груди расплылись, волосы клочьями лезут.

— Хм… Ладно. Значит, сегодня «нет», но завтра «может быть»? — уточнил я, как мне казалось, примирительным тоном.

— «Нет» и сегодня, и завтра, и послезавтра — до тех пор, пока мы не решим раз и навсегда, как будем предохраняться.

— Но… — начал я.

— Никаких «но», — мягко сказала она. — Послушай, милый, ты, очевидно, думал — если вообще об этом думал, — что предохраняться буду я. А я не могу.

— Не можешь?

— Нет, не могу. — Она зевнула. — Врач сказала, что из-за проблем с давлением я не могу принимать противозачаточные. У меня может развиться тромбоз или эмболия.

— Насколько я понимаю, этот тромбоз и прочее — опасные штуки?

— Да! — процедила она сквозь стиснутые зубы. — Очень опасные.

Рейчел работала администратором в лимерикском хосписе и была знакома с медицинской терминологией.

— Я рассматривала возможность перевязки маточных труб и в итоге решила, что не хочу рисковать. Потому предлагаю тебе сделать ваз…

— Даже не заикайся об этом, — перебил я ее.

— Ладно, — сказала она. — В таком случае прибегнем к временному решению.