Черт, где можно в Африке найти бочку с ледяной водой?!

Из-за шума воды я не услышал, как она подошла ко мне. Сразу ощутил, как прижалась горячим телом к моей спине.

— Это не самая лучшая идея, — стиснув зубы, сказал ей.

— А, по-моему, самая лучшая, — Лиса обняла меня крепко-крепко, и я ощутил, что на ней нет белья.

— Знаешь, — ее губы шевелились у меня по спине, — я тут подумала: а вдруг завтра меня убьют …

— Нет, — развернулся и, ухватив ее за плечи, отстранил от себя. — Даже не думай об этом. С тобой ничего не случится, скоро ты будешь дома. Я твоему деду обещал.

Она ловко вывернулась из моих рук и опять прижалась ко мне всем телом.

— Я просто подумала, что очень хочу быть с тобой. Сейчас.

— Это адреналин, — вопреки словам и доводам разума, я обнял ее и стал поглаживать по мокрой спине. — Инстинкт размножения, физиология. Это пройдет, и ты пожалеешь о том, что сделала.

— Откуда тебе знать? — она чуть отстранилась и подняла на меня свои невозможные глаза.

— О физиологии? — руки опустились на ягодицы и аккуратно их сжали.

— О том, что я пожалею, — ее рука скользнула между нашими телами и стала опускаться вниз по моему животу.

— Мне бы этого не хотелось, — сглотнув ком в горле, ответил ей и пояснил: — Чтобы ты пожалела.

— Егор Рокотов, — Лиса серьезно посмотрела на меня, — если ты сейчас же, сию же минуту не займешься со мной любовью, я тебе этого никогда не прощу. И буду считать, что между нами все кончено. Это тебе ясно?

— Куда уж яснее, — сдаваясь и подхватывая ее на руки, ответил я.

35

— Ты ненасытное сексуальное чудовище, — простонала Лиса, когда какое-то время спустя мы выбрались из воды.

На моем лице невольно появилась глупая самодовольная улыбка. Да, я такой!

— Все было так плохо? — пристраивая голову на ее плече, поинтересовался как можно более сексуальным шепотом.

Мачо, нет, блин, мучо недоделанный.

Лиса засмеялась. Повернулась ко мне лицом и простонала, закатывая глаза:

— О, дас ис фантастишь!

А я обнял ее и продумал о том, как прекрасно, когда твоя женщина понимает тебя.

Мы постояли так немного, но нужно было возвращаться в лагерь.

— Пора, — я отпустил рыжую.

— Пора, — согласилась она и начала собирать одежду.

Мы быстро оделись и оба с сожалением посмотрели на водопад.

— Если хочешь, мы сможем вернуться сюда, — предложил ей и уточнил: — когда все устаканется.

— Нет уж, — Лиса опять взяла меня за руку, — водопадов на свете сколько угодно. Давай найдет место поспокойнее.

— Конечно, — согласился, радуясь в душе, что у рыжей нет в голове этой бабьей дури: «Дорогой, здесь был наш первый рай! Давай приезжать сюда каждый год!»

— Ты решил, что будешь делать с Боипело? — задала вопрос рыжая, когда мы были на половине пути к стоянке.

— Нет. Да и что я могу с ним сделать?

— Не знаю, ты мне скажи.

— Дать ему по морде? Еще пришибу ненароком, будет международный скандал.

— Еще бы, — она рассмеялась, — известный бизнесмен Егор Рокотов проводя отпуск в Африке, покалечил сына президента.

— Ага, добавь сюда, что отпуск известный бизнесмен проводил в компании не менее известного хирурга Елизаветы Вяземской. Газетчики могут неплохо заработать на таком материале.

— Не позволим посторонним наживаться на нас, — серьезно заявила Лиса.

— Ни в коем разе, — поддержал ее. — Куплю газету, и в ней напечатаю. Все деньги в семью.

— В смысле?

— В смысле — наши.

— Это завуалированное предложение? — в ее голосе появилась насмешка.

— Нет, это просто предложение. Я люблю тебя, ты любишь меня. Чего время зря терять?

Еще не успев договорить, понял, что перегнул палку. Рыжая как-то повела плечами и съежилась.

— Ты всегда можешь отказать мне, — попробовал перевести все в шутку.

— Ты примешь отказ?

— Приму, а куда я денусь? Приму один отказ, повторю предложение. И так до тех пор, пока ты не согласишься, — как можно более легкомысленным тоном продолжил «шутить».

Лиса выслушала и кивнула.

— Можно мне не отвечать? — задала вопрос. — В смысле, сейчас не отвечать? Давай сначала вернемся домой, хорошо?

По мне, так обсуждать здесь вообще было нечего. Я сказал правду. Два взрослых человека любят друг друга и хотят быть вместе. Так чего тянуть? Я свободен от других обязательств, она тоже. Женись, не хочу. Но, видимо, женщины воспринимают мир как-то иначе. А может ей романтики не хватило?

— У нас закончились консервы, — перевел тему.

— Будем на подножном корму? — весело уточнила Лиса.

— Если ты об охоте, то забудь, — разочаровал ее. — Сама знаешь, сырое есть нельзя, а костер может привлечь ненужных гостей.

— Тогда как? Поститься?

— Поговорю с твоим доктором. Он должен знать, что здесь есть съедобного. Слава богу, мы в Африке, а не на Северном полюсе. Здесь в лесу должно быть полно жратвы.

— Фу, грубо.

— Зато, правда.

Мы вернулись на место стоянки. Здесь, как видно, ничего интересного не произошло. Поль доложил Лисе, что Софи уснула, и нога ее не беспокоила. Я пошел к местным.

— Вернулись? — спросил Боипело, как будто это было непонятно.

— Да.

— Мои люди собрали плоды хлебного дерева и еще кое-какие фрукты, можем пообедать. Вернее, уже даже и поужинать. Кстати, здесь неподалеку есть вода, вполне, пригодная для питья.

— Спасибо, — от души поблагодарил его.

— Это вам спасибо, — сказал Боипело и пояснил: — За то, что не выдали меня.

— Еще не вечер, — зачем-то ответил ему. — Пойду, предложу еду нашим.

— Неужели вы думаете, что я не предложил поесть своим коллегам? — возмущенно поинтересовался доктор. — Не такой уж я и мерзавец, каким вы меня вообразили.

Ага, не такой, конечно. Втянул людей черти во что, а теперь строит из себя святую Цецилию.

Вслух я этого не сказал, не хотел вступать в ненужную дискуссию, поэтому взял предложенные фрукты, поблагодарил и пошел кормить Лису.

— Не вздумай пить эту воду, — предупредила она, когда я пересказал ей свой разговор с Боипело.

— Думаешь, отравлена?

— Ты дурак? — ирония моего вопроса прошла мимо ее ушей. — Мы в Африке, в джунглях. Как можно пить сырую воду?

— А местные пьют, и ничего, — продолжал изображать идиота, уж очень мне нравился ее негодующий тон.

— Нет, ты точно дурак, — констатировала Лиса и принялась объяснять, как маленькому: — Ты можешь только представить, какое множество микробов живет в этой воде?

— Так что, все-таки, с местными?

— У них, скорее всего, иммунитет. Они, как и многие поколения их предков, едят всякую гадость, пьют всякую гадость и живут …

— Во всякой гадости, — перебил ее. — Я тебя понял. Кстати, в моем рюкзаке есть обеззараживающие таблетки. Специально для воды. Раз уж ни «Перье», ни «Боржома» здесь нет, предлагаю пить то, что дают, предварительно обеззаразив.

— Ты специально? — догадалась рыжая.

— Ты, конечно, известный врач, но и я не местный крестьянин. Если ты не заметила, кое в чем я разбираюсь. И «гуляю» в джунглях не в первый раз.

— Прости. Кажется, идиот здесь я. Идиотка.

— Знаете, — вмешался в наш разговор Поль, до сих пор молчаливо за нами наблюдавший, — я ничего не понял, но наблюдать за вами чрезвычайно интересно.

— А ты вообще молчи, — переключилась Лиса. — Лучше вон мать покорми. Кажется, она проснулась.

Мы поужинали фруктами и оставшимися галетами. Сказать, что получил огромное удовольствие от принятой пищи, было бы сильным преувеличением. Я лично предпочитаю мясо. Но моя предыдущая, а можно и сказать, что основная, профессия приучила меня к мысли: когда не имеешь, что любишь, любишь то, что имеешь. Ну, в смысле еды. В разное время едал я разную гадость и ничего, выжил. Мои спутники, скорее всего тоже предпочитавшие более изысканную пищу, тоже ели молча, не возмущаюсь скудостью рациона.

Вообще, еще раньше я заметил, что гражданские делятся на несколько категорий. Первая, самая распространенная, это те, что начинают паниковать. Спасать их трудно, своими действиями они очень мешают профессионалу. Вторая категория, менее распространенная, это те, кто воображает себя крутым. Они уверенны, что могут быть наравне с профи. Они лезут под руку со своей помощью и советами, а в самый неподходящий момент с ними что-нибудь происходит. Ну, например, перелом ноги. Есть еще третья категория, самая редкая. Эти люди трезво оценивают собственные возможности, поэтому никуда не лезут, не проявляют никому не нужную инициативу, четко выполняют то, что от них требуют. С такими людьми и работать приятно. В этот раз мне, кажется, повезло. Что Лиса, что ее французские коллеги, отличаются здравомыслием и слушаются меня. Надеюсь, так будет продолжаться до конца нашего похода.

А утром мы снова отправились в путь. На этот раз я решил идти впереди, вместе с Лисой, приглядывая за Боипело.

— Расскажи мне свою историю, — попросила Лиса, когда Боипело немного отстал, беседуя с Полем и Софи.

Кстати, надо отдать ей должное. Утром, когда все собирались в дорогу, Софи переобула на больную ногу кроссовок сына. Немного походив, попросила найти ей подходящую палку.

— Поставить мировой рекорд на скорость мне, в этот раз, не удастся, — констатировала она, — но идти смогу. Какое-то время уж точно.

И она шла. Хромая и опираясь на палку. Рядом с ней шагал Поль, готовый в любой момент поддержать мать. Позже к ним присоединился доктор Боипело.

— Расскажи, — повторила Лиса.

— Да нечего особо рассказывать, — попытался отмахнуться.

Но рыжая была настойчива.

— Дед сказал, что ты был его пациентом.

— И что он еще сказал?

— Ни-че-го, — по слогам произнесла она. — У него твердое понятие врачебной тайны. Сказал, спроси сама. Вот я и спрашиваю.

— Во время последней операции я был ранен.

— Я слышала разные слухи об этой операции. Говорили, что ты сделал что-то, что сломало тебе карьеру. Не хочешь рассказать, что именно?

Я никому не рассказывал о том, что произошло тогда. Ну, кроме того, что написал в рапорте. Стыдно было, что ли. Потому, что, с одной стороны, в этой истории я выглядел эдаким героем, а с другой, дурак дураком. Никому не рассказывал, а Лисе вот взял и рассказал.

— У меня было задание уничтожить одного из лидеров боевиков. На самом деле, в центре его хотели взять живым. Судить. Но, при подготовке операции, стало ясно, что взять его живым и провезти через половину мира без угрозы гражданским и боевых потерь очень сложно. Практически невозможно. Тогда было принято решение о его ликвидации. Трудность заключалась в том, что никто не знал, где его искать.

— Но ведь его нашли, я так понимаю?

— Да, нашли. И я полетел выполнять задание.

Я замолчал, подбирая слова, но Лиса восприняла мое молчание по-другому.

— Ты не смог выполнить задание?

— Смог.

— Тогда?

— Я нашел лагерь по наводке нашего агента на Ближнем Востоке. Мне удалось проникнуть туда. На самом деле это был даже не лагерь, а стан кочевников. Сегодня они здесь, завтра там. Пойди, найди их. В общем, действовать нужно было быстро. Я заминировал всю территорию. Был уверен, что среди них только боевики. Все было готово для взрыва, часовой механизм запущен. Мне оставалось только убедиться, что все прошло успешно и вернуться.

— И что случилось?

— Оказалось, что мой объект возит с собой жену с детьми. Они тоже должны были взорваться. Пришлось вернуться.

— Ты вернулся в заминированный лагерь?! — чтобы не закричать громко, Лиса прижала ладони к губам.

— Я воин, а не палач, — повторил фразу, которую повторял до этого миллион раз. — Я вернулся в лагерь и попытался вывести их. Меня заметили, начался бой.

— Ты ведь спас их, — Лиса не спрашивала, утверждала.

— Спас, — согласился я. — Перебил боевиков и увел гражданских.

— А как же ранение? Взрыв?

— И взрыв был, и ранение. И контузия, до кучи. Осколок попал в меня, да так неудачно, чуть полголовы не снес.

— Как же ты ушел?

— Собственно, я не ушел. Успел вытащить детей, пинками выгнал женщину. Она поначалу идти не хотела. Кричала. Потом сообразила. А потом рвануло.

— А дальше?

— А что дальше? Она мне голову какой-то тряпкой замотала, и мы пошли. Вернее, потащились, как черепахи. Я с дыркой в голове, баба эта, вернее даже девчонка молоденькая, и двое детей. Пацану лет пять, девочка помладше на пару лет.