– Ты, Матвей, не стесняйся. Закажи еще. Я – пас, видишь, мячик растет? – Игорь похлопал себя по животу. – Ренатка меня толстого любить не будет.

Матвей и не стеснялся, и живот его не пугал. В свои сорок пять он был жилист и сухощав, как иной в восемнадцать. Матвей пил уже третью или четвертую кружку, но замечалось это лишь по его добрейшей улыбке, расползающейся до ушей. Теперь она не сходила с его лица. Я осторожно тронула его за рукав и прошептала:

– Может, притормозишь, Матюша? Нам еще поездом добираться.

Игорь услышал мой шепот:

– Да что там! Поедете в нашей машине, места всем хватит! Кстати, Матвей, расскажите-ка о вашем геройстве, как вызволили Елену из лап похитителей.

Рената тоже слегка опьянела и, откинувшись на грудь Игоря, тянула очередную кружку.

Я насторожилась. Как-то Матвей представит историю Игорю? Перед другими он не распространялся о своем подвиге, но с Игорем, как-никак они были неявными соперниками.

– Ничего, ребята, особенного. Приехал, вывел Елену из баньки, где ее взаперти держали, и увез. Тут и рассказывать нечего. Вот Игорь, действительно, герой! – Матвей снова подмигнул своему визави. – Взял наше богоугодное заведение под свою защиту. Теперь даже нормалисты притихли, больше нам не угрожают. И мерзавца Алексея изгнал.

Игорь недовольно поморщился. Ему почудилась насмешка в словах Матвея, но я-то знала, что Матвей не умеет иронизировать и всегда говорит именно то, что думает. Значит, он полагал, что заслуга Игоря весомее, чем его собственная. Игорь переживал, что меня вызволил Матвей, а не он. Жаловался даже Ренате. И если теперь он поднял эту историю, значит, хотел как-то унизить Матвея. Ведь то, что мероприятие Матвея, абсолютно авантюрное, удалось, – случайность. У Матвея не было ни оружия, ни помощников, ни четко продуманного плана, ни опыта.

– А мне Бог помог, – будто угадывая подоплеку вопроса Игоря, продолжил Матвей. – Или, вернее, нашей Леночке. Сколько она настрадалась, бедная. – Матвей погладил меня по колену, повернулся ко мне: – Верно, дорогая?

– Ладно, нам пора ехать, – прервал его нежности Игорь. – Вы с нами или как?

Я вопросительно посмотрела на Матвея.

– Нет, мы еще погуляем. – Матвей встал, покачнулся и направился в сторону кустов. Он бегал туда чаще всех.

– Тогда я возьму, что мы не съели? – нерешительно спросила я. – Рената, у тебя не найдется запасного пакетика?

Хотя у меня были деньги и возможность зайти позднее в кафе и поесть еще раз, но выбрасывать оплаченную еду я не могла. Я слишком хорошо помнила голодные дни своей безработицы, пережитые мною несколько лет назад.

– Лена! Совсем не обязательно самой беспокоиться об этом, – заметил Игорь. – Собрать еду – обязанность официанта. – Эй, друг! Будь добр, упакуй излишки нам с собой!

Официант вышколенно поклонился, слетал за прилавок, взял пластиковый пакет и уложил в него нетронутые остатки с нашего пиршества.

– Тебя, Елка, учить и учить. Тайком подбирать после коллективного банкета объедки в свою сумку – уже не твой уровень. Ты теперь – состоятельная дама и вести себя должна соответственно. Вон Вероника быстро освоила, как должно держаться богатой особе… – Игорь притормозил, заметив осуждающий взгляд Ренаты.

– Я тоже, имей хоть кучу денег, не смогла бы обращаться с обслугой, как крепостница, – высказалась она. – Точнее, как новые русские.

– Все так говорят поначалу. А потом очень даже меняют свое поведение. Надо своему месту соответствовать!

Вскоре вышел из кустов Матвей, я передала ему пакет с едой, и мы продолжили свою прогулку. Игорь с Ренатой в сопровождении охранника пошли к машине.

***

Среди ночи раздался телефонный звонок. Сквозь треск я услышала испуганный голос Ренаты:

– Леночка, дорогая, случилось страшное несчастье. Игоря чуть не убили.

Я не услышала «не» – только слово «убили». Сердце мое сжалось в тиски, дыхание перехватило. Но уже следующие слова обратили меня в настороженное внимание. Рената сообщала подробности:

– В Игоря бросили гранату у подъезда, едва он вышел из машины. Сейчас его привезли в больницу скорой помощи в Купчино, делают операцию. Я сижу в приемном покое, меня не пускают к нему.

– Ты цела? – спохватилась я.

– Со мной все в порядке. Меня не было рядом, когда это случилось. Охранник позвонил и…

– Говори скорее адрес. Я еду.

Рената сообщила адрес. Матвей уже вылез из кровати и одевался.

– Ты понял? Игорь ранен!

– Я понял только одно: ты куда-то собралась. Одну я тебя не отпущу.

– Хорошо, поехали вместе.

Я набрала номер такси и вызвала машину.

***

Июньская ночь походила на серый, пасмурный день, только улицы пустынные. Таксист резал на большой скорости дрожащую дымку тумана, но страха я не испытывала. Мою душу целиком захватила боль оттого, что сейчас было больно Игорю. Но он жив, и это главное.

Мы подъехали к больнице с первыми лучами утренней зари. Измученная Рената, черные круги под глазами, встретила меня отсутствующим взглядом единственного видящего зрачка.

– Ну, как он?

– Операция еще не закончена. Понимаешь, от гранаты, взорвавшейся под ним, – десятки осколков. Их все надо вытащить, зашить раны… В общем, Лена, не спрашивай, я сама ничего не знаю.

– И все-таки? Где это случилось? Куда смотрел охранник?

Все произошло совершенно нелепо. Я попросила Игоря на обратном пути с залива заехать в Шувалове проведать отца. Я у него три дня не была, а тут всего десяток километров в сторону. Для машины – пустяк. А отец вцепился в меня, со слезами умоляет остаться, говорит, я совсем его забросила, целый год не навещала. Ну, ты знаешь, у него время в голове путается. Игорь и уехал один. Ему с утра сегодня надо было быть в форме, какое-то важное совещание намечалось. И когда они уже подъехали к дому Игоря, у подъезда все и случилось, шофер рассказал. Когда они оба вышли из машины…

– Но Игорь живет в элитном доме, подъезд под охраной и все такое.

– Да какая там охрана! Это же не Белый дом и не Кремль. Ну, сидит консьержка в подъезде, какая-нибудь бабушка. Задремала или так, вязанием увлеклась.

– И кто? Кто это сделал?

Мои вопросы, как и ответы Ренаты, были путаны и бессвязны. С трудом в моей голове восстановилась более-менее целостная картина. Когда Игорь вышел из машины, а шофер замешкался, из-за дерева выскочил какой-то там человек и бросил в Игоря гранату. Шофер остался целехонький, только стеклом от машины лицо порезало, а Игорь навзничь упал, как подсеченный, и сразу под ним большая лужа крови растеклась. Консьержка, если и вздремнула, проснулась от мощного взрыва и сразу вызвала милицию и «скорую помощь». Шофер поостерегся трогать Игоря, поскольку тот был без сознания. Но врачи приехали быстро и квалифицированно оказали первую помощь. Еще через полчаса Игоря положили на операционный стол.

***

Наступило утро. Уже покинули ночную вахту дежурившие в больнице работники. Навстречу усталым врачам и сестрам тянулся поток свежих сил, но операция продолжалась. Мы все трое молча сидели в вестибюле, ожидая известий. Потом Матвей куда-то сбегал и принес нам с Ренатой кофе в бумажных стаканчиках. Не замечая вкуса, мы выпили. И снова застыли в ожидании. Лишь к обеду нам сообщили, что операция прошла благополучно, Игорь жив, но сейчас находится в реанимации. Состояние его определили как среднетяжелое. Сестра предложила нам вернуться домой и раньше следующего дня не приезжать в больницу. Сказала, что больной будет все это время спать и наша помощь ему не понадобится.

***

Врач разрешил пройти к Игорю через пять дней после операции, когда его перевели в обычную палату. И тут возникла нешуточная конкуренция среди желающих навестить больного. Кроме Дениса, имеющего безусловное право быть рядом с отцом, к Игорю стремились и женщины. Нас, претенденток, оказалось трое. И каждая, чтобы получить пропуск, назвалась его женой: и Ольга, его первая супруга, и Рената, с которой он был вместе последние месяцы, и, разумеется, я. Мы стояли в вестибюле больницы, окружив лечащего врача со всех сторон. Ольга, по обыкновению, вопила на всю больницу, требовала пропустить к Князеву именно ее и потрясала перед врачом судком с куриным бульоном. Рената только заламывала руки и стонала: «Я должна быть рядом с ним, только я!»

Но мне казалось, что в эти минуты рядом с Игорем должна находиться я. Я тоже перенесла в свое время реанимацию и наркоз. Только я сейчас могла понять Игоря и помочь ему. Заикаясь от волнения, я высказала врачу свои соображения.

– Милые дамы, – устало вздохнул врач, – пока вы спорите, я предлагаю подняться в отделение молодому человеку. А больному я обрисую ситуацию, пусть он сам решит, кого считать своей женой, кому выписать пропуск. К счастью, Князев уже в сознании и может сделать это, но учтите, он очень слаб и лишние волнения ему вредны.

Врач вывинтился из нашей осады и быстрым шагом направился к лифту, Денис поспешил за ним. Мы пристыженно замолчали. Я представила, как комично выглядела наша перепалка в глазах врача. Но нам было не до смеха, мы хотели одного – помочь Игорю, облегчить его страдания. Даже ретивая Ольга, вытерев платочком глаза, примирительно предложила:

– Может, установим расписание, будем навещать Игоря по очереди?

Вероятно, она не надеялась, что Игорь выберет именно ее. Мы с Ренатой промолчали. Вскоре в вестибюле вновь появился врач:

– Кто здесь Нечаева Елена Павловна? Я вышла вперед.

– Предъявите в регистратуру паспорт, я распоряжусь, чтобы вам выписали постоянный пропуск. А вам, милые дамы, – он повернулся к Ренате и Ольге, – придется подождать, пока больному не станет лучше. Тогда, надеюсь, он сможет принять всех.

Последние его слова потонули в возмущенном Ольгином крике и плаче Ренаты, и врач быстренько ретировался через служебный вход.

Я вошла в палату Игоря, трепеща от страха…

Глава 22

Прошел месяц со дня трагедии, и стало ясно, что чуда не произойдет: Игорь не сможет встать на ноги. До конца жизни он будет прикован к инвалидной коляске. Игорь был беспомощен, как младенец, однако его не бросили на произвол судьбы. Рядом с ним все время находились близкие люди, не считая платной сиделки. И Денис, и я, и Рената, и властная Ольга, сменяя друг друга, приезжали в больницу.

Очень скоро Ольга, хотя Игорь и возражал против ее присутствия, завоевала себе право быть рядом с бывшим мужем большую часть дня. Она оттеснила меня и Ренату, прогоняла сиделку – все сама! Надо отдать должное ее умению выхаживать больного. Ольга обмывала Игоря дезинфицирующим раствором, подносила судно, кормила домашними обедами и поила из маленького поильничка с удобным носиком. Игорь жаловался мне на назойливую заботу Ольги, но слабость не позволяла ему влиять на ситуацию. Смирилась с Ольгиной экспансией и Рената, она посещала Игоря в часы, когда Ольги не было в больнице. Вкусные обеды требовали времени и на их приготовление, и на покупку свежих продуктов, непременно с рынка.

Рената оказалась непревзойденным психологом, и никто, кроме нее, не смог бы вдохнуть душу в обездвиженное тело Игоря. Первые недели он был полностью подавлен, не хотел жить. Рената читала ему книжки, исключительно детские – все серьезное оставляло его равнодушным. Особенно полюбил Игорь истории про маленького медвежонка Винни-Пуха. Он и сам казался себе таким глупышом, с головой, набитой опилками. Он снова и снова просил Ренату читать смешные приключения этого любимого героя детей. Потом Рената принесла Игорю мягкую игрушку, напоминающую прототипа, и Игорь спал с нею, как трехлетний ребенок. Игорь вел себя так не потому, что не понимал, кто он и что с ним. В нем сработала психологическая защита – сознательный уход в детство, уход от страшной правды.

Я бывала у Игоря реже всех, хотя именно меня он хотел бы видеть рядом. Однако вступать в борьбу с преданными ему женщинами у меня не было сил.

Я запомнила первое посещение Игоря. Запомнила с множеством ненужных деталей, как запоминается первое свидание, но забыла главное – свои чувства в тот момент. Полагаю, это была невыносимая душевная боль, с которой невозможно жить, поэтому она и скрылась в подвале моей памяти.

Я вошла в палату Игоря, трепеща от страха. Не знаю, какого Игоря я ожидала увидеть, но увидела абсолютно незнакомого мне человека. Он лежал под легкой простыней, плоский, почти бестелесный. Куда делся его объем за несколько дней пребывания в реанимации, для меня до сих пор остается загадкой. Бледное, впалое лицо мало отличалось своей белизной от простыни, только угольные штрихи отросшей щетины, как черные мушки, осыпали его щеки и подбородок.

Игорь слабо улыбнулся. Я осторожно присела на край кровати и взяла Игоря за руку. Она была холодная и безжизненная.

– Вот и все, Елка, – произнес он одними губами, – отбегался твой Игореха.