Когда коляску Билла вкатили в его комнату, глаза его повлажнели от слез: еще никогда в жизни он не чувствовал себя таким одиноким.

– Все в порядке, мистер Робинсон?

Он мог только кивнуть.

Помещение, в котором ему предстояло жить, походило на стандартный номер респектабельного отеля. Несмотря на умопомрачительную цену, постояльцев не баловали какими-то особыми удобствами. Приличная современная мебель, опрятное ковровое покрытие, односпальная кровать вроде той, на которой он спал рядом с Изабель, на стене одна-единственная картина. В его распоряжении была собственная ванная, имелись факс, розетка для подключения компьютера и телефон. Микроволновую печь пациентам иметь не разрешалось, очевидно, из опасений, что пациенты захотят изолироваться от прочих, питаясь отдельно. Биллу предстояло есть в кафетерии, участвовать в спортивных состязаниях и завести себе друзей – все это являлось частью процесса реабилитации. Не важно, кто он такой и кем был в прошлом, сейчас он должен стать активным членом здешнего сообщества.

Оглядывая комнату, Билл вспомнил, что следует позвонить своей секретарше. За последние два с половиной месяца его политическая деятельность свелась практически к нулю. Находясь на больничной койке, он забросил все дела, и секретарше пришлось отложить все ранее намеченное. Он не мог знакомить людей друг с другом, планировать кампании или контролировать их проведение. Оглядевшись еще раз, Билл понял, что если и сможет когда-нибудь вернуться к своему основному занятию, то это произойдет не раньше чем через год.

В углу комнаты стоял маленький холодильник, как в хорошем отеле, наполненный прохладительными напитками, разными закусками и шоколадными плитками. Билл был чрезвычайно обрадован, обнаружив в нем две небольшие бутылки вина. Когда сопровождавшие его санитары ушли, он открыл бутылку кока-колы и посмотрел на часы. Он хотел позвонить Изабель – но вдруг Гордон дома? Тем не менее, Билл сейчас чувствовал себя таким одиноким, что отказаться от общения с Изабель было выше его сил. Он решил, что если трубку поднимет Гордон, то он просто даст отбой.

После второго гудка он услышал родной голос. В Париже было одиннадцать часов, но она как будто еще не спала.

– Я как, вовремя? – сразу поинтересовался Билл, и Изабель засмеялась:

– Смотря для чего! Нет, очень даже вовремя, я как раз о тебе подумала. Гордон уехал в Мюнхен. Как ты перенес дорогу?

– Было больно, – честно признался он. – А здесь я как в тюрьме. – Он снова огляделся по сторонам – хотя комната выглядела совсем неплохо, здешняя обстановка была ему явно не по душе. – Мне здесь не нравится, – подытожил он тоном соскучившегося по дому школьника.

– Ну, ничего, ты скоро привыкнешь. Вот увидишь, все будет хорошо, – попыталась утешить его Изабель. Точно такими же словами она подбадривала Софи, когда та уезжала в школу. – Может, тебе придется там провести всего несколько месяцев. – Но Билл явно был мрачно настроен, и сердце Изабель сжалось от сочувствия. Она очень хотела ему помочь, но не представляла, как это сделать на расстоянии. Каждому из них придется самому вести свою битву, и на долю Билла, пожалуй, выпала задача потруднее.

– А вдруг я пробуду здесь года два? – с той же обиженной интонацией произнес он.

– Готова поспорить, что ты скоро оттуда выйдешь. Кстати, что там за люди? – Когда они обсуждали будущее, то опасались, что в реабилитационном центре будут преобладать пожилые полупарализованные пациенты, с такими Билл вряд ли нашел бы общий язык. Но, насколько он успел заметить, большинство пациентов достаточно молоды – даже моложе, чем он. В центре в основном находились жертвы автомобильных аварий и травм, полученных на горнолыжной трассе или в гимнастическом зале. У них впереди была еще долгая жизнь.

– Ну, они выглядят неплохо. – Вздохнув, он посмотрел в окно на большой, олимпийского стандарта плавательный бассейн, в котором плавало множество народу. На бортике стояли инвалидные коляски. – Просто не хочется здесь находиться. Я лучше бы поехал в Вашингтон, чтобы поработать, или в Париж чтобы побыть с тобой. Такое ощущение, что жизнь проходит мимо. – Но и в тех местах, куда он стремился, Билла на самом деле не ожидало ничего хорошего. Чтобы вернуться к работе, он должен самостоятельно передвигаться и сам о себе заботиться, выдерживать долгие заседания, сохраняя при этом мобильность и ясность ума. Кроме того, Билл боялся, что теперь его станут воспринимать по-другому. Возможно, кое-кто решит, что он уже вышел в тираж и не сможет провести успешную избирательную кампанию, – человеческие предрассудки иногда принимают самые причудливые формы. Поэтому, в частности, следовало научиться передвигаться на собственных ногах.

Для Изабель это не имело никакого значения и на ее любовь никак не влияло, но она всячески желала ему успеха. Стремление ни от кого не зависеть: ни от собственных детей, ни от жены, ни от коллег по работе или друзей, ни тем более от Изабель – стало для Билла навязчивой идеей. Если он не сможет защищать Изабель, заботиться о ней, заниматься с ней любовью, то он исчезнет из ее жизни. Он не вдавался в подробности, но Изабель чувствовала, что в этой игре ставки очень высоки. Но что она могла для него сделать? Только вести с ним телефонные беседы и молиться.

– Как себя чувствует Тедди? – заботливо спросил Билл. – И как себя чувствуешь ты?

– Со мной все замечательно. Софи вчера уехала на занятия. Тедди еще чересчур слаб, и я тревожусь за его сердце. Иногда возникает ощущение, что наступило ухудшение, но назавтра все опять вроде бы приходит в норму. Так что сама не пойму. Но настроение у него хорошее. – Это была истинная правда, однако инстинкт подсказывал Изабель, что с Тедди творится что-то неладное.

– Оливия и Джейн на прошлой неделе начали учиться, но обещали навестить меня в ближайшие выходные.

– А Синтия тоже приедет? – Изабель все-таки немного ревновала, хотя и не признавалась в этом. Билл это улавливал и чувствовал себя польщенным. Синди действительно собиралась приехать к нему вместе с дочерьми, хотя Билл всячески ее отговаривал. Он не стал объяснять этого Изабель, так же как и упоминать о разводе. Он все еще верил, что так ей будет легче: она не станет думать о том, что это из-за нее. Конечно, он будет ее ждать – вдруг она все же решится расстаться с Гордоном? Но говорить об этом не стоит. В общем, пусть думает, что брак с Синди по-прежнему сохраняется.

– Кажется, она куда-то уехала, – небрежно заявил он. Такой чересчур независимый образ жизни Изабель находила весьма странным, но, как всегда, не стала высказываться на этот счет.

– Гордон сейчас в Мюнхене на какой-то конференции. Но выходные он собирается провести дома, видимо, у него здесь какие-то дела, – сообщила, в свою очередь, Изабель. В свое расписание он ее уже давно не включал, и она была этому только рада. После Лондона муж стал для Изабель совершенно чужим, и ее больше не задевало то, что он везде ходит без нее. Очевидно, он счел, что она предпочитает оставаться дома, с сыном, и был прав. К тому же она все еще очень слаба, рано ложится спать, и весь день проводит с Тедди. Вчера, когда Изабель спустилась, чтобы пообедать с Софи, она ощутила ужасную слабость. По словам доктора, пройдет еще несколько месяцев, прежде чем она станет прежней. А Биллу понадобится еще больше времени. Теперь он знал это точно. Полет был для него настоящей пыткой, такой боли он давно не испытывал. Даже сейчас, когда он разговаривал с Изабель, его еще не до конца отпустило.

– Какие у тебя на сегодня планы? – мягко поинтересовалась Изабель, чувствуя по голосу Билла, как он устал и как опечален.

– Наверное, лягу спать. Есть я не хочу. – От боли у него пропал аппетит, а обезболивающих он старался избегать, боясь, что может к ним привыкнуть. Он уже несколько недель как от них отказался.

– Может, тебе стоит разведать обстановку? – Если он останется один в своей комнате, тогда он совсем впадет в депрессию.

– Я отложу это на завтра. Собственно, особого выбора у меня и нет. Терапия начинается в семь утра, и до пяти в свою комнату я не вернусь. – Режим здесь строгий, но именно из-за него Билл и выбрал этот центр, считая, что чем больше будет работать, тем быстрее достигнет результатов. Но сейчас, еще не начав лечение, он уже стремился отсюда уехать. – Я позвоню тебе утром, когда встану. – В Париже будет полдень, это очень удачное время. А вот если он позвонит ей, когда освободится, у нее часы покажут уже одиннадцать вечера, и трубку вполне может снять Гордон. Тогда Изабель ждут крупные неприятности.

– Я тоже могу тебе иногда звонить, – предложила Изабель, но Билл отказался, заявив, что лучше не рисковать.

– До завтра, милая, – завершил разговор он, у него не было сил общаться даже с ней. Ему казалось, что он на другой планете. Вот он, наконец, снова в Штатах, ну и что в этом хорошего? Он один, на необитаемом острове, и здесь ему предстоит провести целый год. Эта мысль не приносила Биллу радости.

– Я люблю тебя, дорогой, – прошептала Изабель. Положив трубку, она еще долго без сна лежала в постели и думала о Билле. Сейчас ей больше всего на свете хотелось его обнять, но на таком расстоянии оставалось только мысленно желать ему всего хорошего.

На следующее утро Билл встал ровно в шесть часов. Он спал не раздеваясь и проснулся по звонку будильника. Он едва мог двигаться. Вызвав санитара, Билл с его помощью взгромоздился на коляску и отправился в душ. Через полчаса, почувствовав себя лучше, он позвонил Изабель.

– Как ты себя чувствуешь, милый? – озабоченно спросила она. По сравнению со вчерашним днем его голос звучал гораздо бодрее.

– Намного лучше. За дорогу я совершенно выбился из сил.

– Это естественно. – Она улыбнулась. Тедди сегодня проснулся в хорошем настроении, а на дворе стоял чудесный сентябрьский день.

– Прости за то, что я вчера так расхныкался. Я чувствовал себя словно ребенок, попавший в интернат.

Изабель снова улыбнулась – у нее возникли такие же ассоциации.

– Да. Мне хотелось прилететь и забрать тебя домой, – призналась она.

– Матери так и поступают. А вот отцы всегда лишь советуют держаться. Мужская реакция сильно отличается от женской. Когда девочки уезжали в лагерь, то очень скучали по дому. Синди всегда предлагала забрать их пораньше, а я считал, что они должны взять себя в руки.

– И кто же побеждал? – с интересом спросила Изабель.

От Синтии она никак не ожидала подобной мягкости. Сама она на ее месте предложила бы то же самое. До тех пор пока Софи не уехала учиться, Изабель никогда не расставалась со своими детьми.

– Конечно, она. Стоило мне уехать, как она поступала по-своему. К тому времени, когда я возвращался, они уже были дома.

– Она молодец!

– В общем, да. Но мне, пожалуй, уже пора отправляться. Интересно, какие пытки тут для меня припасли? Наверное, весьма утонченные.

К тому, что его ожидало, Билл оказался совершенно не готов. Он словно проходил курс молодого бойца где-нибудь в морской пехоте. Прямо в инвалидной коляске он занимался ритмической гимнастикой, поднимал тяжести и работал на тренажерах. Специальные упражнения были также предусмотрены для шеи и для ног. За полчаса, отведенные на ленч, он едва успел добраться до кафетерия и обратно, а к пяти часам так устал, что еле двигался. Вернувшись в свою комнату, он не смог даже перебраться с кресла на кровать, так что пришлось вызвать санитара.

– Ну что, хорошо поработали, мистер Робинсон? – с улыбкой слушая его стоны, спросил молодой афро-американец. Бывший спортсмен, пять лет назад получивший травму, он теперь учился на физиотерапевта. Билл с удовлетворением отметил, что парень находится в прекрасной форме – никаких следов прежних травм.

– Вы шутите! – с несчастным видом промолвил Билл. – По-моему, меня сегодня хотели убить.

– Через пару недель это пройдет. Для вас это станет удовольствием. – Сделав пациенту массаж, он ушел, а Билл решил остаться в постели и пропустить ужин. Он уже дремал, когда в дверь постучали. Он сонным голосом спросил, кто там, а когда открыл глаза, в его комнату уже въехал молодой человек в инвалидной коляске.

– Привет! Меня зовут Джо Эндрюс. Я живу в соседней комнате. Хочу пригласить вас поиграть в баскетбол – это будет в восемь часов. – Эндрюс, красивый парень лет двадцати с небольшим, похоже, мог пользоваться только одной рукой. Полгода назад он попал в автомобильную катастрофу, в которой погибло четыре человека.

– В баскетбол? Да вы шутите! Разве что в качестве мяча – я не то, что двигаться, я даже сидеть сейчас не могу.

– Поначалу приходится тяжко, – улыбнулся Джо Эндрюс, – а потом становится легче. Это замечательное заведение. Полгода назад я мог двигать только глазами и был бы счастлив, если бы смог почесать нос. – После таких слов Биллу ничего не оставалось, как, преодолев сопротивление организма, со стоном сесть.