– Возможно, это иллюзия и вместе мы были бы так же несчастны. – Все, что оставалось недоговоренным, вдруг вышло на поверхность. Он ясно дал понять, что хочет большего. А она так же ясно ответила, что это невозможно, каковы бы ни были ее чувства. Как бы она ни любила Билла и ни восхищалась им, сын для нее важнее. Билл всегда ее за это уважал и всегда будет уважать.

– Я принимаю вашу точку зрения, Изабель, – сказал он. – Просто знайте, как вы мне дороги. Я никогда не стану рисковать здоровьем Тедди и желал бы помочь и ему, и вам. Но, чего уж тут скрывать, этим мои желания не ограничиваются.

– Я знаю, Билл, – мягко сказала она. – Все эти годы вы очень хорошо ко мне относились. – Кроме него и детей, у нее больше никого нет.

– Но мог бы еще лучше. Я устал от фальши. Вы делаете вид, будто остаетесь его женой, я делаю вид, будто у нас прекрасные, отношения с Синди. Но вряд ли мне кого-то удастся обмануть, да и зачем мне это самому – непонятно. Не слишком ли велика цена?

– Если вы перестанете играть в эту игру, цена может оказаться гораздо выше, – благоразумно заметила Изабель. Больше он не поймает ее на противоречиях.

– Может, в один прекрасный день я пошлю все к черту, – задумчиво проговорил Билл.

– Сначала подумайте хорошенько, – предостерегла Изабель. Кивнув, он взял ее за руку. Какие у нее красивые руки, какие длинные, изящные пальцы!

– Вы замечательная женщина, – с чувством провозгласил он, – и гораздо рассудительнее меня.

– Должен же кто-то сохранять рассудок. – Она поднесла его руку к губам и поцеловала. – Вы мой бесценный друг. – Он столько еще хотел ей сказать, но понимал, что сейчас не время.

– Что будем есть на ленч? – переменил тему Билл. Он не представлял себе, что с ним будет, когда она снова уедет в Париж, но так далеко лучше было не заглядывать.

Оба выбрали макароны и салат и поспешили начать обсуждение безопасных тем вроде книг и искусства. По мнению Изабель, Билл и сам мог бы написать книгу о политике – она давно ему об этом твердила. Впрочем, самым интересным там оказались бы как раз те секреты, которых он пока не мог раскрыть.

– Вот когда выйду на пенсию… – пообещал он, приступая к десерту.

Они уже немного успокоились. Теперь Билл и сам не понимал, почему утром потерял над собой контроль, – возможно, просто был слишком счастлив видеть ее и не мог согласиться с тем, что на большее рассчитывать нечего. Он понимал, что, пока жив Тедди, Изабель не уйдет от мужа, а сам Билл желал мальчику долгих лет жизни.

После ленча они поехали в Британский музей и пробыли там до четырех. Потом они отправились прогуляться по Нью-Бонд-стрит, разглядывая витрины магазинов, где были выставлены картины и ювелирные украшения. И снова мелькнула мысль о том, как хорошо ему с ней. Когда они вернулись в «Клэридж» и решили выпить чаю, было уже почти шесть. За чаем они закусили сандвичами с огурцами, помидорами и водяным крессом, а также печеньем, что напомнило Изабель те времена, когда она в детстве гостила у дедушки. Полдник по-английски она всегда любила, но Билл заявил, что вместо этого с удовольствием съел бы эклеры или птифуры у Анжелины в Париже или мороженое в «Бертильоне». Изабель согласилась, что это тоже неплохо.

– Когда вы снова приедете в Париж? – как бы между прочим поинтересовалась она, когда они съели сандвичи и Билл попросил налить ему еще чашку чаю.

– Может, на следующей неделе? Мне надо привести мысли в порядок.

– Мне тоже, – призналась она. Несмотря на все решительные заявления о том, что, дескать, ни на что большее рассчитывать не следует, ее тоже сильно к нему тянуло. Но это был запретный плод. – Где бы вы хотели сегодня поужинать? – И вы еще можете думать о еде? – развеселилась она. – Я теперь неделю есть не смогу. – Этот вечер должен был стать для них последним. Завтра, во второй половине дня, Изабель собиралась уехать. Она и помыслить не могла, чтобы задержаться еще на ночь, хотя ей этого очень хотелось. А Билл не смел настаивать. Возможно, если он на сей раз не будет настаивать, она с большей готовностью приедет снова?

– Как насчет кафе «У Марка»? – не обращая внимания на ее подкалывание, осведомился он. – Если хотите, можем поехать туда позже.

– Что ж, неплохо, я там не была много лет. Собственно говоря, – засмеялась она, – все это время я не была вообще нигде!

– Я закажу столик на девять часов. – Он ненадолго отошел, чтобы пересечь холл и поговорить с дежурной. С точки зрения Изабель, не отрывавшей от него глаз, он был просто неотразим. – Почему вы на меня так смотрите? – смущенно спросил Билл. Изабель была так красива, что при взгляде на нее у него ныло сердце. Он хотел бы показать ей мир, познакомить со своими друзьями, свозить в Вашингтон и там всем представить… Но так далеко ей не выбраться.

– Я вами любовалась, – призналась Изабель. – Вы очень красивый мужчина, мистер Робинсон. – Давно она испытывала подобные чувства к Гордону, но это в прошлом. Теперь она слишком хорошо его знает.

– Тогда вы или ослепли, или сошли с ума, – удивленно проговорил Билл. Они отправились наверх. На часах было семь тридцать, и, пока она будет одеваться, Билл собирался сделать массаж и позвонить домой. – Я зайду за вами без четверти девять. Вы успеете?

– Да, конечно, – Она тоже собиралась позвонить домой и узнать, как там Тедди, принять ванну, причесаться и одеться – все это не займет слишком много времени.

– Значит, до скорой встречи. – Билл обнял ее и поцеловал в щеку. Он хотел спросить, не останется ли она еще на одну ночь, если Тедди чувствует себя хорошо, но решил подождать, пока она позвонит домой и поговорит с сиделками и с мальчиком.

Изабель осталась довольна тем, что услышала. Тедди чувствовал себя неплохо, он смеялся, когда разговаривал с ней по телефону, – они с сиделкой как раз читали сборник анекдотов, который Изабель купила ему перед отъездом. Сидя в ванне, она слушала, как он читает их вслух, и смеялась вместе с ним. Изабель пообещала, что приедет завтра вечером. Она взяла билет на шестичасовой рейс, так что будет дома в девять часов по парижскому времени. Задерживаться еще на одну ночь казалось ей несправедливым по отношению к Тедди.

В этот вечер Изабель выбрала белое шелковое платье для коктейлей с белой кашемировой шалью, белые шелковые туфли от Шанель и жемчужные серьги. В белую вечернюю сумочку она положила только губную помаду и ключи от номера. На сей раз она решила распустить волосы, что произвело на Билла еще большее впечатление.

Мягкая, нежная, женственная, она воплощала в себе все черты его идеала, и Билл мог только пожалеть о том, что не встретил ее раньше.

– Как чувствует себя Тедди? – поинтересовался он, когда они двинулись вниз по лестнице, не став дожидаться лифта.

– Он в прекрасной форме. Прочел мне с полдюжины анекдотов. Сиделка утверждает, что еще никогда не видела его таким. Не знаю, что тут подействовало – лекарство, погода или просто повезло. Но что бы это ни было, хорошо бы оно действовало и дальше. Я пообещала, что завтра вечером буду дома.

– Ох! – только и вымолвил Билл, и она увидела в его глазах огорчение. – А я так надеялся, что вы задержитесь! Завтра я должен встретиться с послом, так что до полудня буду занят. Значит, до вашего отлета у нас останется совсем немного времени.

– Что поделаешь, – сказала она и взяла его под руку. – У меня не хватило смелости сказать ему, что я задержусь еще на сутки. Но может быть, я позвоню завтра?

– Это было бы здорово, – оживился он. – Как вы думаете, он не станет возражать? – Он не собирался отрывать ее от сына, но побыть вместе лишние сутки… А Изабель разрывалась между ним и сыном, что было для нее совершенно непривычно.

– Я позвоню завтра утром, но ничего не могу обещать. Если ночь пройдет плохо, мне придется уехать. – В конце концов, она прежде всего мать.

– Да-да, – с готовностью кивнул Билл. Он был счастлив, что она, по крайней мере, попытается. – Если вам придется уехать, я, вероятно, полечу в Париж вместе с вами. Мне будет только полезно навестить тамошнее посольство. – Даже если он не сможет с ней видеться, он хотя бы будет с ней в одном городе. Если она и вырвется с ним пообедать, это будет гораздо труднее, чем здесь. Не дай. Бог узнает Гордон – Изабель окажется тогда в весьма неловком положении. – Спасибо за ваши добрые намерения. Я в любом случае должен в субботу улететь в Нью-Йорк. – К тому времени дочери будут дома.

– Так странно, – печально произнесла Изабель, – что вы уезжаете. – Они провели вместе всего один день, а теперь не хотели расставаться.

– Я думал о том же, – заметил Билл, когда машина тронулась. – От привычки находиться рядом с вами будет трудно избавиться. – Она кивнула, и Билл нежно взял ее за руку. Они уже преодолели барьеры, которые раньше их сдерживали, и вторглись в неизведанную область, хотя оба понимали, что слишком далеко заходить опасно.

В кафе царила непринужденная, почти домашняя обстановка. Посидев у бара на громадных потертых кожаных стульях, Билл и Изабель в сопровождении официанта направились в обеденный зал. Вообще-то Изабель предпочитала бар «У Гарри», но здесь атмосфера была более уютной и даже романтичной. Они проговорили не один час, и Изабель не покидало желание остановить время или даже повернуть стрелки назад. Только бы этот вечер не кончался. Это же чувство не оставляло и Билла.

– Может, опять поедем в «Аннабелз»? – пристально посмотрев на Изабель, спросил он, когда они наконец вышли из кафе. Изабель боялась, что своей ненасытностью они могут накликать на себя беду, но искушение было слишком велико. Вероятно, это их последний вечер, и жаль упускать такой момент.

– С большим удовольствием, – тихо сказала она. Всю дорогу они промолчали, а затем молча вышли из машины, вошли внутрь и уселись возле барной стойки.

Билл заказал шампанское, но когда Изабель сделала первый глоток, отставил свой бокал и пригласил ее на танец. Танцевальная площадка, над которой вспыхивали крошечные звездочки, показалась ей самым романтическим местом. Они двигались слаженно, как одно целое. Под знакомые мелодии они крепко прижимались друг к другу.

Они сели за столик не скоро, и у обоих был подавленный вид. Назавтра предстояло неизбежное расставание.

Потом они еще раз пошли танцевать, а когда уходили из ресторана, у Изабель на глаза навернулись слезы. Стояла прекрасная, теплая, звездная ночь. Обняв ее за плечи, Билл ласково улыбнулся, как вдруг темноту озарила какая-то вспышка. Ослепленная ею, Изабель не сразу поняла, что произошло, а когда ее зрение восстановилось, то увидела, что их просто-напросто снял какой-то фотограф.

– Зачем ему это? – спросила она, в испуге прижимаясь к Биллу.

– Тут постоянно шляются папарацци – снимают кого попало, а потом стараются идентифицировать свои жертвы. Так обычно ловят кинозвезд или политиков. А если попавшие в кадр ни для кого не представляют интереса, то снимки, наверное, просто выбрасывают.

– Со мной, видимо, так и поступят. А вот как насчет вас? У вас могут возникнуть какие-нибудь проблемы?

– Вряд ли. Не думаю, что репортеров скандальной хроники может заинтересовать моя персона. Так что, скорее всего снимок пойдет в корзину.

– Я сначала даже не поняла, что это было. Я увидела только вспышку.

– Какая ужасная жизнь у знаменитостей! – вздохнул Билл. На самом деле инцидент его немного встревожил, но он не собирался делиться этим с Изабель. Впрочем, заинтересовать этот снимок может разве что его жену. А Изабель уж точно ничто не грозит. Гордон Форрестье фотографию наверняка никогда не увидит. Сев в машину, Билл выбросил все это из головы.

Изабель села рядом, и, как обычно, он снова взял ее за руку. Оба думали о завтрашнем расставании. Билл велел водителю немного покатать их по городу – спешить было некуда, а ночь выдалась прекрасная.

Первой заговорила Изабель.

– Не представляю себе, как я завтра уеду, – тихо сказала она. Кроме Тедди, в Париже ее никто не ждал.

– Может, и не придется уезжать. Посмотрим, как он завтра будет себя чувствовать. – Билл молился о том, чтобы сегодняшняя ночь прошла для Тедди хорошо.

Кивнув, она улыбнулась и положила голову ему на плечо.

– Сегодня был замечательный вечер, Билл.

– Замечательный. – Эхом повторил он и произнес фразу, которую она никак не ожидала услышать. – Что нам теперь делать, Изабель? – спросил он тем тоном, который она слишком хорошо знала, – когда она слышала его по телефону, по телу пробегала дрожь.

– О чем вы?

Взгляд Билла был необычайно серьезным.

– Я говорю о нас. Я люблю вас, Изабель. Я поклялся себе, что никогда не произнесу этих слов, но теперь мне все равно. Я хочу, чтобы вы знали о моей любви и увезли ее с собой, когда уедете – завтра или послезавтра. Я уже давно вас люблю. – Никогда еще он так не волновался.

– Я тоже, – не отрывая от него глаз, прошептала она. – Я полюбила вас с первой нашей встречи. Но мы ничего не можем изменить. – Она не собиралась говорить ему о своей любви, не хотела все усложнять, но теперь они уже не могли остановиться. Машина медленно двигалась к перекрестку, и на какой-то миг Билл подумал о том, что надо бы попросить водителя притормозить. Сейчас он хотел побыть с ней наедине – это мгновение должно навсегда остаться в памяти у них обоих.