Но мысль о Гулермо или каком-либо другом мужчине, накладывающем на нее свои лапы, заставляла его корчиться от ревности. Безнадежная улыбка застыла у него на лице. «Теперь, когда она моя жена, и у меня есть все права быть с ней в постели, я не могу этого сделать, так как тогда она узнает, что я – Эль Гато».

Он поднял руку и потер виски. Беспокойный поток мыслей и в самом деле довел его до головной боли. Услышав, что дверь открылась, он поднял голову и с облегчением увидел входящего в комнату Карлоса.

– Ну, что она сказала?

Карлос пожал плечами.

– Она ничего не сказала.

Мигуэль поднял брови.

– Ничего?

– Я протянул ей письмо и ушел. Она вернулась в свою комнату.

– Проклятье! – Мигуэль вынул сигару из ящика на ночном столике. Он яростно откусил ее конец и отбросил его в серебряную пепельницу. Подняв подсвечник, чтобы зажечь сигару, он бросил тревожный взгляд на лицо Карлоса.

– В чем же дело теперь?

– Мигуэль, мы долгое время ждали. И ты всегда действовал осторожно, – старик покачал головой, – но сегодня ты вел себя очень глупо.

– В чем? Из-за записки?

– Нет! – Карлос подошел поближе, в его глазах был гнев. – Ты думаешь, я не узнал твоего голоса, когда ты пел серенаду девушке? – Он погрозил Мигуэлю пальцем. – И что еще хуже, ты был одет, как Эль Гато. Ты хочешь, чтобы нас обоих повесили?

Мигуэль, зная, что Карлос прав, положил ему руку на плечо.

– Я виноват, старый друг. Я обещаю быть более осторожным.

Карлос хмыкнул и с сомнением взглянул на него.

– Уже очень поздно, и я думаю, нам обоим пора ложиться спать, – сказал Мигуэль, желая положить конец разговору.

Кивнув, Карлос вздохнул.

– Спокойной ночи, дорогой, – сказал он ворчливо и вышел за дверь.

Оставшись один, Мигуэль вышел на балкон и облокотился на оштукатуренную стену, находящуюся в тени, его мысли были поглощены женщиной в другой комнате. Женщиной, которая из-за его мгновенного импульса теперь стала его женой.

Он нахмурился. Все годы он ждал, обдумывая свою месть, и теперь из-за момента слабости его планы могут рухнуть, как карточный домик.

Он поднял взор к горам, думая о людях, ждущих его там. Они зависели от него. Он не может их бросить. Он опустил глаза, видя длинное крыло дома напротив него, где спал его скрытый противник. Перед ним проплыло страдающее лицо его матери. «Обещай мне, Мигуэль, что ты никогда не забудешь этого», – прошептала она.

Угрызения совести и ненависть вспыхнули в нем с новой силой. Он посмотрел на балкон соседней комнаты, ругаясь, что вел себя как влюбленный дурак.

Хотя Елена и стала его женой, она тоже исчадие семьи де Вега. Это тоже делает ее его врагом. Он не может позволить себе это забыть. Слишком многое было поставлено на карту. Слишком много жизней.

– Я не забуду, – поклялся он в ночное небо.

Он вынул изо рта сигару и бросил на пол. С силой затоптав ее каблуком, он вернулся в комнату.

ГЛАВА 8

Елена, измученная после свадьбы и всех предшествующих событий, уснула крепким сном, как только ее голова коснулась подушки.

Теперь же, открыв глаза навстречу первым утренним лучам нового дня, она потянулась, почувствовав себя замечательно отдохнувшей. Она даже благодарила мысленно Диего за его головную боль, которая удержала его вдали от ее постели. У нее была еще одна причина благодарить судьбу. Она не была беременна. По знакомым ощущениям этим утром она догадалась, что у нее начались месячные. Это принесло ей облегчение.

Но она осознала неизбежное. Несмотря на ненависть, она помнила Эль Гато. Даже за то, что он сделал с ней, она не могла не сравнить его стройное гибкое тело с расплывчатой фигурой Диего. Она дала клятву в церкви и обещала любить, почитать мужа и покоряться ему. Елена вздохнула, желая найти больше причин для восхищения человеком, за которого вышла замуж. Решив стать хорошей женой, она могла лишь молиться, чтобы со временем полюбить его.

Поздним утром, проклиная себя за трусость, Мигуэль оттолкнул в сторону свой неначатый завтрак и допил пятую чашку кофе. Поставив чашку, он встал и осмотрел свою внешность в зеркале.

Диего, безупречно облаченный в замшу серо-голубого цвета, оглядывал себя. Он поправил темно-пурпуровое жабо на рубашке, затем закрутил концы густых усов. Он прижал фальшивые волосы к верхней губе, удостоверился в их надежности. Во время фиесты он их вчера чуть не потерял.

С гримасой на лице Мигуэль положил в карман носовой платок и отвернулся от зеркала. Он открыл дверь и профланировал через холл, выйдя напротив спальни Елены. Набрав воздуха, он поднял руку и тихо постучал в дверь.

– Войдите, – ответил женский голос.

Теребя носовой платок, Диего вошел в дверь, но, кроме Консуэлы, в комнате никого не было. Размахивая пропитанным лавандой платком, он смотрел на нее сверху вниз.

– Я ищу свою жену.

Горничная выпрямилась и поправила волосы.

– Я думаю, она в зале, сеньор, – она извиняющимся голосом добавила: – У нас было так мало времени. В этом крыле готовы только спальни. Сеньора беспокоилась о том, чтобы привести в порядок ваш дом. Хотите, чтобы я сходила за ней? Диего вздохнул.

– Нет, я сам поищу ее там. – Он помахал носовым платком перед своим лицом, потом повернулся и вышел из комнаты. В холле он положил льняной платок в карман пиджака и пошел на поиски жены.

Проклятье! Он хотел с этим покончить сейчас. Он спустился вниз по лестнице, ведущей к главному салону, обеденным и кухонным помещениям. Этот край гасиенды сам по себе был домом. Поднялись давние воспоминания, которые, заставили его рот горестно сжаться. Он и его родители жили здесь до того, как отец умер на рогах быка. После его смерти, не в силах вынести одиночества, Мигуэль и его мать переехали в центральную часть дома, чтобы быть ближе к: дедушке. Хотя в этой секции жить было легче, его преследовали, и не один раз, призраки прошлого.

Снова он переложил платок и зашагал в большой зал. Он сморщил лоб, удивленный, что и здесь не нашел Елену, но другая горничная сидела на полу под большим обеденным столом.

Девушка деловито чистила массивные резные ножки из красного дерева и, казалось, не замечала его присутствия.

– Я не хотел бы беспокоить вас, но я, кажется, не могу найти свою жену.

Горничная встрепенулась и выпрямилась так быстро, что ушибла голову. Вымазанное грязью лицо высунулось из-за стола.

– Диего?

Мигуэль заморгал, едва узнавая испачканное лицо.

– Елена? – он склонился ниже. – Что вы делаете? – спросил он в ужасе.

Она выкарабкалась из-под мебели и поспешно отряхнула юбку, подняв тучу пыли и паутины.

– Фу-у-у! – он отпрыгнул и наклонился, чтобы вытереть сажу и паутину со своих ног.

– Диего! Простите меня! – воскликнула она, потянувшись к нему, чтобы почистить пиджак. Ее пальцы, измазанные сажей и пчелиным воском, оставили еще большее пятно.

– О! – сказала она, глядя на него широко раскрытыми глазами цвета топаза.

– Не прикасайтесь ко мне! – он отодвинулся назад на безопасную дистанцию и с отчаянием смотрел на мебель. – Все это в грязи. Откуда все это появилось?

– Я нашла это сложенным в одной из дальних комнат. Думаю, что мебель принадлежала дону Луису Сандовалу и его семье. Они все умерли здесь, знаете ли. Я подумала, может быть, мы можем это использовать.

У Мигуэля кровь отхлынула от лица. Он протянул руку к стене, чтобы не упасть, когда в его памяти вспыхнуло воспоминание о таком же столе, запятнанном кровью.

– Диего! С вами все в порядке? – спросила Елена, сделав шаг к нему. – Вы выглядите больным. Может быть, вам следовало оставаться в постели?

Мигуэль справился с дыханием, откинув прошлое из дальних уголков памяти. Он повернулся к Елене, обводя глазами ее нежную фигуру.

Ее испачканный лоб наморщился озадаченно, она стояла перед ним, одетая в крестьянскую юбку и блузу, волосы повязаны платком.

Мигуэль испытал чувство гнева из-за того, что его жена должна выполнять такую работу и подобную.

– Я не болен. Я в шоке, видя, как моя жена, словно служанка, ползает по полу. Я этого не допущу. Вы хозяйка гасиенды и вам надлежит вести себя соответственно. – Он сощурился и махнул рукой на окружающий их беспорядок. – Найдите кого-либо другого вычистить все это.

Осмотрев ее внешность, он презрительно скривил губы.

– После того, как вы обретете должный вид, я хочу сказать вам пару слов. – Он отвернулся от нее, избегая испуганного, обиженного взгляда. – А теперь я пойду сменю одежду.

Он повернулся на каблуках и резко вышел из комнаты.


Мигуэль прижал руки к бокам, кляня себя, что был резок с ней. Проклятый де Вега! Он позволяет девушке работать, как служанке, в собственном доме! Увидев ее одетой таким образом, он вспомнил другие времена, когда видел ее за работой в саду, в оранжерее, собирающей фрукты, но не знал, что она дочь де Вега. Ну а теперь, когда она стала его женой, он проследит, чтобы она и пальцем не шевельнула. Это было самое малое из того, что он может сделать для нее после всего, что произошло.

Он пошел к спальне, собственный широкий шаг изменив на шажки Диего, как следовало его роли.

Боже! Девушка – вот еще его забота! Он покачал головой. Она выглядела милой даже в простой одежде и с запачканным носом. Когда ее глаза наполнились слезами, он подавил в себе желание обнять ее. Нежное покачивание ее грудей, подымающихся и опускающихся выше глубокого выреза ее блузы, вернуло воспоминания о ее нежной коже… и о том, как ее тело откликалось на его прикосновения. Он ускорил шаги.

Дойдя до своей комнаты, он поспешно вошел в нее и замер у двери, заперев замок. Затем он сдернул свою одежду и облил лицо холодной водой, желая охладить все свое разгоряченное тело. Он бросил взгляд, полный отвращения, на свой образ в зеркале. «Да, приятель, на этот раз ты, конечно, влип в историю!»

К концу дня после сиесты Мигуэль снова постучал в дверь к Елене.

Дверь открылась. Елена стояла перед ним, безупречно, с головы до кончиков пальцев чистая, одетая и причесанная. Она надела белое батистовое платье, вышитое маленькими мелкими цветами. Желтые туфельки обрамляли изящные ножки. Волосы ее были высоко подняты, небольшие локоны спадали на лоб и щеки. Остальная масса волос черным шелком спадала до бедер.

Он воззрился на нее, находя ее вид столь чарующим, что на мгновение даже забыл о цели своего прихода. Смущенный взор топазовых глаз встретился с его взглядом, она покраснела и опустила ресницы.

– Не зайдете ли, Диего? – спросила она таким нежным голосом, что в нем поднялась волна желания.

Не в силах заговорить, он откашлялся, напомнив себе о взятой роли, и вошел вслед за нею в комнату. В комнате ощущался слабый, легкий аромат цветов. Он пытался увидеть эти цветы, но был потрясен, что этот аромат исходил от нее самой. Он неловко опустился на указанный ею стул и смотрел, как грациозно она села напротив.

Елена скромно подняла ресницы и вопросительно посмотрела на него.

– Вы сказали, что хотите обсудить что-то со мной?

– Что? – переспросил Мигуэль, выходя из транса. – О, да. Я… я… – он распустил свой персикового цвета галстук, который внезапно оказался слишком тесным. Этот разговор гораздо тяжелее, чем он считал раньше.

– Вы все еще себя плохо чувствуете? – спросила она.

Мигуэль сглотнул.

– Мне лучше, благодарю вас.

Он отвел глаза от ее соблазнительной груди, когда она склонилась над ним и положила свои холодные пальцы на его вспотевший лоб.

– У вас жар, – сказала она, проводя тыльной стороной руки по его щеке.

– И вы не поможете мне, – пробормотал он сквозь стиснутые зубы.

– Что? – спросила она.

– Вам не кажется, что здесь очень жарко?

Он встал, стараясь держаться к ней спиной, и пошел жеманной походкой к окну. Достал из кармана кружевной платок и вытер лицо. Ему надо все сказать и выйти отсюда, прежде чем он сдаст свои позиции. Сделав глубокий вдох, он взял себя в руки, повернулся от окна и занял свое место.

– Моя дорогая, мне нужно вам кое-что сказать. Мне очень трудно это сделать.

– Что же это, мой супруг?

– О, дорогая, – сказал он голосом Диего. – Вот именно. Я никогда не смогу стать вашим настоящим мужем. – Он помолчал, искоса взглянув на нее.

– Я не понимаю, – сказала она.

Он сложил губы и помахал кружевом.

– Это потому – я… о, мой бог, я не знаю, как вам сказать!

Она опустила ресницы. Ее щеки порозовели.

– Это… это потому, что я досталась вам не девственницей, не так ли? – прошептала она.

«Господи, как только она могла об этом подумать?» Он хмуро посмотрел на нее.

– Нет. Не в этом дело.

– Вы не… – ее щеки покраснели. – Как это мне выразить… – пролепетала она.