Элоиза Джеймс - Поцелуй герцога

Они замолчали, и слышался лишь плеск воды.

— Он уже не твой жених, — заметила Джорджиана.

Оливия покачала головой.

— Перестань.

— Тогда я поеду с тобой.

— Нет. Насколько опасно высаживаться на французский берег? — Оливия намылила руку.

— В газетах пишут, что французские солдаты постоянно патрулируют его в поисках врагов и контрабандистов. Тебя могут схватить.

— Зачем им это делать?

Сестра пристально посмотрела на Оливию.

— Неужели мне надо объяснять, что солдаты могут сделать с женщиной?

— Быть изнасилованной французом? — небрежно произнесла Оливия. — Кое-кто даже заплатил бы за это.

Джорджиана вскрикнула.

— Как ты можешь с такой легкостью отзываться об ужасных вещах?

— Я не хотела преуменьшать весь ужас, Джорджи. Но если я чему-то и научилась, пока была помолвлена с Рупертом, так это тому, что мысли о плохом вряд ли тебе помогут. Поэтому предпочитаю представлять всех французских солдат, которых я могу встретить, соблазнительными и галантными. — Последнее слово она произнесла на французский манер. — Возможно, с закручивающимися на концах усами.

— Мне тебя никогда не понять! Разве эти солдаты будут вести себя галантно, если решат, что ты шпионка?

— Я шпионка? Но я же совершенно на нее не похожа!

— А кто знает, как выглядят шпионы? Этим могут заниматься и женщины. Интересно, можно ли подкупить шпионов так же, как чиновников?

— Хорошо, что ты так усердно читаешь газеты. Возможно, тебе удастся найти ответ на этот вопрос, прежде чем в нем возникнет острая необходимость. — Оливия встала, струйки воды стекали по ее телу. — Нора, мне понадобится маленькая дорожная сумка.

— Я буду сопровождать вас во Францию, мисс, — серьезно сказала Нора. — Надо же кому-то будет вас одевать, даже во французской тюрьме.

Оливия улыбнулась сестре и служанке.

— Никто из вас со мной не поедет.

— Но ты не можешь поехать одна! — возразила Джорджиана. — Неужели хочешь сказать…

— Вот именно.

— Тогда лучше послать герцогу записку, если ты хочешь выехать сию же минуту. Попроси его сопровождать тебя. — Она подошла к маленькому письменному столику в углу.

— Уверена, герцог уже готовится к путешествию, — спокойно ответила Оливия. — Спасибо, Нора, прекрасный выбор для поездки. Все лучшие шпионы носят темно-фиолетовый.

— Он будет незаметен ночью. — Нора взвизгнула от восторга.

Джорджиана покачала головой.

— Откуда тебе знать, что его светлость готов? Могу я напомнить тебе, Оливия, что ты познакомилась со Сконсом всего четыре дня назад?

Оливия усмехнулась.

— Он жаждет служить своей стране; если для этого придется стать шпионом, он это сделает. При мысли о том, что Руперт ушел на войну, он сходил с ума от зависти. Он будет меня сопровождать.

— А что на это скажет герцогиня?

Нора поежилась.

— Внизу говорят, герцог обычно слушается ее светлость.

— Она будет недовольна, — настаивала Джорджиана.

— Осмелюсь заметить, «недовольна» слишком мягко сказано. Но вот что я думаю: если Куин останется в Англии, потому что так решила его мать, то он не тот человек, за которого я хотела бы выйти замуж.

— Испытание? — с сомнением спросила Джорджиана.

Оливия кивнула.

— Помнишь ту старую историю про леди, которую объявили настоящей принцессой, потому что у нее под матрацем была спрятана горошина? А вот моя версия. Принц не может быть настоящим, если он слушается своей матери.

— А не невесты?

— Не духа приключений!

Куин был в комнате для хранения ружей, разглядывая причудливую коллекцию, собранную его предшественниками. В конце концов, после долгих размышлений он остановился на паре небольших, но смертоносных итальянских пистолетов.

— Полагаю, их недавно смазывали? — спросил он у Клиза.

— Конечно, ваша светлость.

Куин передал Клизу пистолеты и рассеянно смотрел, как дворецкий аккуратно заворачивает их во фланелевую ткань и кладет в особый ящик, украшенный гербом Сконсов.

Один герцог лежит наверху без памяти.

Наследник титула на французском берегу. Мертв или при смерти.

У Куина было такое чувство, словно он герой романа с невероятным сюжетом и странными персонажами. В любой момент с неба могут свалиться доспехи или что-то столь же нелепое.

— Из Дувра мы отправимся на корабле, — сказал он Клизу, глядя, как тот складывает в ящик мешочки с порохом и дробью. — Пошлите слугу, чтобы он нашел самого лучшего капитана и доступный корабль. Мы бросим якорь в открытом море и в темноте пересядем в лодку с обмотанными веслами. Если повезет, маркиз будет в Англии завтра ночью.

— Надеюсь на это, — неуверенно ответил Клиз.

Дверь приоткрылась.

— Вот ты где!

Куин поднял голову, и его охватило невероятно сильное волнение. Оливия была одета для поездки. В минуту отчаяния он забыл, насколько она красива: глаза цвета морской воды, губы, созданные для поцелуев.

— Ты готов? — спросила она.

Мысль о том, что она будет на борту корабля, вблизи Ла-Манша, пугала Куина. Но он знал: выбора у него нет.

— Мы должны выехать тотчас же. — Он видел тревогу в глазах Оливии, но ее улыбка была ослепительной и бесстрашной.

— Что это у тебя в руках? — Он указывал на корзину.

— Конечно, Люси. Боюсь, ей не очень нравится там, но я не хочу, чтобы она упала в море.

Куин шагнул к Оливии и взял ее за руки, глядя в прекрасные глаза.

— Может быть, останешься в Литтлборн-Мэноре, в безопасности, пока я не привезу Руперта? Через двадцать четыре часа маркиз будет здесь. Уверен, пока посыльный добирался до нас, его состояние успело улучшиться.

Улыбка Оливии стала шире.

— Просто хотел попытаться, — пробормотал он.

— Твоя мать ждет тебя в гостиной.

Куин взял из рук Клиза ящик с пистолетами. Теперь он готов защитить даму. Он был прекрасным стрелком, но отлично понимал, что прицел и хорошо смазанный пистолет еще не все. Ему понадобится удача.

Оливия встала за его левым плечом.

— Куин, ты меня слышал? Твоя мать ждет тебя…

Он повернулся и поцеловал ее в губы.

— Я тебя слышал. Через минуту я быстро попрощаюсь с ее светлостью. Клиз, пожалуйста, отправьте слугу в Дувр, возьмите у Уоллера мой дорожный чемодан и убедитесь, что мисс Литтон удобно в экипаже.

Щеки Оливии порозовели, и она смутилась.

— Ты не должен целовать меня на виду у всех, — шепнула она.

— Целовать? Клиз, закройте глаза. — Как обычно, дворецкий мгновенно повиновался, и Куин снова поцеловал Оливию, на этот раз более страстно. — Лучше? — хрипло прошептал он, и в его голосе слышалось желание и страх. — Наш бесценный Клиз не видел поцелуя. Но хотел бы заметить, любимая, что дворецкий в курсе всего происходящего в этом доме и, несомненно, знал о моем намерении жениться на тебе еще прежде меня.

— Клиз, прошу, не обращайте внимания на вашего хозяина. — Оливия возвела глаза к небу. — Очевидно, он очень взволнован происходящим. — Она высвободилась из объятий Куина и двинулась к двери. — Нам надо торопиться. Боюсь, мы прибудем слишком поздно. — На лице Оливии появился ужас. — Мне хотелось бы поскорее увидеть Руперта.

Куин схватил ее за руку, привлек к себе и жадно поцеловал в губы. Он мечтал об этом с тех пор, как покинул комнату Оливии на рассвете.

Когда он наконец поднял голову, она, ослабев, прижалась к нему, ее дыхание было неровным.

— Я поцелую тебя, — произнес он, глядя ей в глаза, — при Клизе или самом принце-регенте.

Оливия моргнула, чувствуя, как на глаза набегают слезы.

— Или при Папе. — Куин снова принялся покрывать ее лицо поцелуями. — Или правителе Сиама. Или архиепископе Кентерберийском.

В дверях раздался голос.

— Таркуин!

Куин поднял голову и кивнул матери. Взглянув на свою будущую жену, он в последний раз поцеловал ее розовые губы.

— При любом члене моей семьи, включая мою безгрешную тетушку, леди Велопию Сибл, которая предпочла бы, чтобы люди общались лишь с выбранным ею божеством и только с помощью молитвы.

Оливия покачала головой.

— Я буду ждать в ландо. — Она остановилась перед герцогиней и сделала глубокий реверанс, склонив голову. — Ваша светлость, считайте это бегством служанки, если пожелаете.

— Как ты поняла, я еду во Францию, — сказал матери Куин, как только Оливия исчезла в коридоре. — Предполагаю вернуться завтра либо с раненым маркизом, либо с телом английского героя. Конечно, надеюсь на первое.

— По ряду причин мисс Литтон не просила тебя сопровождать ее в этом рискованном предприятии, — четко произнесла герцогиня. На ее лице застыло выражение горя, а руки были стиснуты, как у мраморного изваяния святой. На этом сравнение заканчивалось: Куин мог вспомнить лишь одну святую с таким же властным голосом, как у его матери, и это была Жанна д’Арк.

— Мисс Литтон не нужно просить меня сопровождать ее, — подтвердил Куин. — Однако я отправлюсь во Францию с ней или без нее. Я провожу тебя в гостиную. Прилив не будет ждать, а я рассчитываю быть в Дувре через три часа.

— Принимая во внимание сложную политическую ситуацию, я бы предпочла, чтобы ты не ехал во Францию.

— Знаю. — Куин мысленно перебирал, не забыл ли он чего для путешествия, пытаясь успокоить мать и одновременно пугая ее еще больше. — Клиз, пожалуйста, отнесите в экипаж веревку и потайной фонарь. А еще кремень.

Герцогиня не обратила внимания на слова сына и присутствие дворецкого.

— Хочу попросить, нет, потребовать, чтобы ты отказался от этого необдуманного и опасного поступка. Несомненно, Монтсуррей уже при смерти, а может быть, и мертв. Я задала несколько вопросов сержанту Груперу, который прибыл в наш дом в полночь, и он подтвердил, что маркиз едва может поднять голову от матраца. Это было двадцать четыре часа назад. Уверена, он уже мертв.

— Если маркиз умер, я верну его тело на родину, — твердо сказал Куин, провожая мать по коридору к гостиной. — Он военный герой. Это самое меньшее, что может сделать для него английский гражданин.

— Но почему это должен быть ты? — вскричала герцогиня, что было необычно для нее. — Мы могли бы обратиться к флоту. Его Величество отправил бы туда отряд. Или нанять сыщиков. Насколько мне известно, они без труда способны захватить французский батальон.

— Его Величество не может рисковать, иначе французы подумают, будто англичане высадились на берег, и то же самое касается королевского флота. Все это не имеет отношения к делу, и мне нельзя терять ни минуты. Я обязан Монтсуррею, и сам это сделаю.

— Ты ничем не обязан маркизу! Разве ты сам не говорил, что вы никогда не виделись?

Они подошли к дверям, и Куин остановился.

— Мама, ты знаешь, что я обязан маркизу. И ты также прекрасно знаешь, почему я никогда не позволю Оливии…

— Мисс Литтон!

— Ты понимаешь, почему я никогда не позволю Оливии пересечь Ла-Манш одной, — спокойно повторил он.

Герцогиня так побледнела, что на ее щеках ярко горели пятна румян.

— Этот поспешный, неразумный поступок не приведет ни к чему хорошему. Французы будут стрелять, едва завидев вас. И ты не выходил в море с тех пор, как умерла твоя жена!

Куин сжал кулаки.

— Да, я не пересекал Ла-Манш, но лишь потому, что мне не надо было путешествовать на континент. — Он говорил совершенно ровно, но при мысли о том, что придется снова пуститься в плавание по проливу, поглотившему его сына, в груди будто разверзлась черная пропасть. Но герцог не должен испытывать подобных чувств, и Куин безжалостно отогнал их прочь. — Смерть Еванджелины никак к этому не относится. Я нужен Монтсуррею, нужен Оливии. И откровенно говоря, я не мог бы смотреть в лицо герцогу Кантервику, если он придет в себя, зная, что не приложил усилий, чтобы привезти домой его сына.

Герцогиня с трудом сглотнула.

— Кантервик не сделал бы того же для тебя.

— Это не важно, как и смерть Еванджелины. Мы выйдем в море рядом с Дувром, и при хорошем ветре путешествие займет четыре часа. Надеюсь быть дома завтра. Контрабандисты делают это каждый день.

— Я боюсь воды, — произнесла герцогиня, ее голос был напряжен, как скрипичная струна. — Однажды я уже чуть не потеряла тебя.

Куин кивнул: они оба знали, что это может повториться.

Он взял руку матери и поднес ее к губам.

— Ты воспитала меня герцогом, мама. Я бы опозорил собственный титул, если бы позволил знатному человеку умереть на чужом берегу из-за моей собственной трусости.