Элоиза Джеймс - Поцелуй герцога

Он спустился по лестнице. Он проверит каждый дом в Виссане, а потом вернется узнать, не нашли ли что-нибудь солдаты.

Весь ужас в том, что это чувство уже было ему знакомо. Оно давило ему на плечи, словно привычное, но ненавистное одеяние. Он чувствовал то же самое, когда Еванджелина взяла Альфи и направилась к Ла-Маншу. Ощущал на языке его горький привкус, когда во весь опор скакал к Дувру, надеясь перехватить их на пирсе. И чуть не сошел с ума, когда добрался до места и смотрел на воду. И теперь он чувствовал то же самое. Любовь — опасное чувство.

Его мать была права.

Но сейчас уже слишком поздно.

Бессетт в сопровождении Пти вывел Оливию за дверь и спустился в сырой и холодный сводчатый коридор. Он вел вперед, потом сворачивал налево, и в стенах то и дело попадались крепкие двери с зарешеченными окошками на уровне плеч.

— Что это за место? — спросила Оливия.

— Катакомбы, — ответил молодой солдат. — Сверху построили оружейный склад, а их решили использовать для кухни и камер. Вы в самом дальнем конце. Она отвела вам лучшую камеру с дырой в углу.

Бессетт распахнул дверь в голую каменную комнату с одним шатким деревянным стулом, лежащим на боку. Сквозь высокое, крошечное, зарешеченное окошко виднелся клочок неба и немного травы; судя по всему, Оливия оказалась в подземелье.

— Вы не можете оставить меня здесь, — сказала она, хватая Бессетта за руку. — Мой жених герцог. А я леди.

— Ненавижу герцогов, — ухмыльнулся Бессетт. — Наполеон мне тоже не по душе, но вас, аристократов, я ненавижу больше всего. — Втолкнув ее внутрь, он закрыл дверь. Вытащил ключ и подал его Пти, который сопровождал их по коридору. — Не позволяй ей соблазнить тебя и получить ключ, — посоветовал он. — Мадам Фантомас ужасна в гневе. Вспомни о ее скалке.

— Когда мой жених доберется до тебя, будет уже не важно, что думает мадам, — крикнула Оливия.

В ответ раздались лишь удаляющиеся шаги.

Оливия сделала глубокий вдох, и это было ошибкой: она чуть не задохнулась от вони, идущей из отверстия. Возможно, через несколько минут ей удастся привыкнуть к запаху. Или в окошко подует свежий ветер. Все может быть.

Скорее всего Руперту уже стало лучше или же он умер. А значит, Куин вернулся на берег и ищет ее. Он будет в бешенстве.

Ситуация, в которой оказалась Оливия, не оправдывала самые мрачные предчувствия Куина. В конце концов, она ведь не попала в руки солдат, алчущих английской крови. Безумная повариха и пьяный капитан не страшили ее. Если ей и суждено погибнуть, то только от зловония.

Оливия перевернула стул, отерла с него пыль подолом испорченного платья и поставила его так, чтобы постоянно видеть окно. Трава склонилась, и Оливия привстала на стуле посмотреть, кто идет, но это оказалась лишь черная кошка, выискивающая мышь.

Когда в замке снова заскрежетал ключ, свет за окном стал ярче и приобрел желтоватый оттенок. В дверях показался молодой Пти.

— Мадемуазель, — прошептал он, — мы приготовили для вас кое-что получше. По крайней мере, пока не проснется капитан. Уверен, как только он узнает про вас, то сразу же велит отпустить. Но кроме него никто не смеет перечить мадам Фантомас.

— Я с радостью перейду в другое место, где нет дыры, — сказала Оливия.

Пти было лет шестнадцать, хотя он выглядел моложе. У него были небесно-голубые глаза.

— Французам не подобает оставлять леди в этой комнате, даже если вы и шпионка.

Оливия рассмеялась.

— Уверяю вас, это не так.

— Вы видели, как взбешена мадам, — продолжал Пти, придерживая дверь. — Мы стараемся не злить ее, потому что это бессмысленно, и кроме того, она вдвое тяжелее любого из нас. Однажды солдат по имени Обэ ущипнул ее, и она стукнула его по голове скалкой. С тех пор он глух на одно ухо.

Пти проводил Оливию в другую камеру, без дыры, а следовательно, и запаха. Под окном лежала груда матрацев, каждый был накрыт грубым полотняным покрывалом. Тут были и полоски, и цветы — странное зрелище в сырой камере, — и вся стопка доходила Оливии до головы. К матрацам была прислонена небольшая стремянка.

— Мы все принесли вам по матрацу, — объяснил Пти. — Нас всего двадцать человек, и мы собрали четырнадцать штук. Решили, этого хватит, чтобы вам не было сыро.

— Вы очень добры! — воскликнула Оливия. — По правде говоря, я уже начала уставать.

— Леди не должны спать на земле. Мама меня бы убила. Могу я вам помочь? — Он шагнул к стремянке.

— Большое спасибо. — Оливия взяла руку Пти, взобралась по лестнице и залезла на самый верхний матрац. Опустившись на колени, она посмотрела вниз. Нос Пти был на уровне ее лица, и внезапно это сооружение показалось ей непрочным.

— Вам лучше лечь, — нахмурился Пти. — Если упадете, то ваша голова расколется, словно яйцо.

Оливия кивнула.

— Вы случайно не знаете, не искал ли меня мой жених, герцог Сконс?

— В это время нас не выпускают наружу. Я могу попытаться узнать в четыре часа, когда мы пойдем в дозор.

Оливия хотела поблагодарить его, но в эту минуту в коридоре послышался шум, и Пти выскочил из камеры, с силой захлопнув за собой зарешеченную дверь.

Минуту Оливия сидела молча, почти касаясь головой каменного потолка. Она очень устала, и ее охватила слабость. Матрацы были бугристыми и жесткими. Зато она находилась на уровне окна и видела ярко-зеленую траву.

Наконец Оливия улеглась лицом к окну и стала смотреть, как колышется трава. Несмотря на обилие матрацев, лежать на них было неудобно. В спину будто что-то упиралось, словно внутрь попал камень.

Она беспрестанно ворочалась, пытаясь лечь поудобнее и заснуть. В конце концов легла рядом с бугром в матраце, заставив себя не двигаться. Часы спустя она проснулась от того, что в спину ей больно вонзилось что-то твердое.

Оливия отодвинулась — это был не просто пучок соломы, слишком уж жесткий. Солнце уже освещало противоположную стену камеры.

В эту секунду Пти распахнул дверь.

— Здравствуй! — тихо сказала Оливия.

— Добрый день, мадемуазель. — Пти держал поднос. — Я принес вам кое-что поесть. Мадам отдыхает, правда, к сожалению, никогда не уходит из кухни.

Пти поднялся на одну ступеньку и подал Оливии поднос.

— Это ее хлеб, — объяснил он. — Хотя мадам совершенно не в себе, в Париже есть пекари, которые желали бы узнать, что она кладет в свое тесто.

— Боже! Не знаешь, справлялся ли обо мне герцог? — обеспокоенно спросила Оливия.

Пти кивнул. Его глаза сияли.

— Он поднял с постели капитана, а ведь тот никогда не встает до вечера. Ваш герцог там все разнес. К несчастью, капитан понятия не имел, где вы.

Оливия застонала.

— Герцог уже ушел?

— Да, но он вернется примерно через час. Капитан пообещал выслать на ваши поиски отряд, прежде чем снова ляжет спать. Бессетт собирается потребовать у вашего герцога пятьдесят гиней, но мадам говорит, вы можете стоить сотню.

— В таком случае я буду на свободе уже ночью.

— Как ваш матрац? — с любопытством спросил Пти.

— Не хочу показаться неблагодарной, но я боюсь свалиться. Могу я спросить, зачем вы принесли столько?

Пти покраснел и показался Оливии еще моложе.

— Мы подумали, что с одним или двумя матрацами это будет слишком похоже на постель.

— Но это и есть постель.

— Да, но в таком случае Бессетт мог бы решить, что… — Пти смущенно махнул рукой. — Вы будете лежать на постели. Но так до вас нелегко добраться.

— Вы очень проницательны, — искренне произнесла Оливия. — Если у меня появятся монеты, то я точно отдам их вам.

Пти ухмыльнулся.

— Это была моя идея, но мы сделали все вместе. Так вам удобно, миледи? Матрацы гладкие?

— Конечно, — солгала Оливия, помедлила и спросила: — По-моему, ты слишком молод, чтобы быть солдатом.

— Мне почти шестнадцать, — серьезно ответил Пти, но тут же чуть разочарованно добавил: — В этом гарнизоне никогда ничего не происходит, потому что капитан интересуется только выпивкой. Мама заставила меня служить здесь, а не в настоящем полку. — На его лице появилось отвращение.

Оливия улыбнулась.

— Думаю, твоя мама очень мудрая женщина.

— Пти! Время сбора! — Голос гулким эхом раздался в длинном коридоре.

— Нам нужно чем-то отвлечь мадам, чтобы она покинула свою кухню, — сказал Пти, и его глаза сверкнули. — Надо переполошить весь гарнизон, пока ваш герцог будет передавать Бессетту пятьдесят гиней. — Он ухмыльнулся. — Я что-нибудь придумаю.

Пти исчез, захлопнув за собой дверь. Оливия услышала, как щелкнул замок.

Отвлечь? Какой в этом прок, ведь она не сможет сбежать из камеры. Оливия провела рукой по бугристым матрацам и вспомнила блеск в глазах Пти. Можно подумать, он хотел ей на что-то намекнуть.

Скан и вычитка Романтической библиотеки: http://romanticlib.org.ua

Она осторожно перевесила ноги через край и встала на стремянку. Сунула руку под первые два матраца, но бугорок по-прежнему чувствовался. Ощупала следующие два, потом еще…

Ключ!

Между матрацами был спрятан ключ, большой железный ключ, каким молодой солдат отпирал дверь. Лицо Оливии озарила улыбка. Она подождет, пока Пти устроит обещанный переполох, а потом выйдет из здания прямо в объятия Куина. А если мадам Фантомас попытается ее остановить по пути через кухню, то ударит ее по голове скалкой.

В коридоре послышался громкий крик.

— Что ты думаешь о моем хлебе, шпионка?

Оливия усмехнулась.

— Я пробовала и получше, — крикнула она в ответ.

— Шлюха!

К тому времени, как Куин добрался до деревушки Виссан, он был взбешен, вымотан и находился на грани паники. Люси тоже устала, поэтому он сунул ее под пальто, создав неудобства для обоих. А потом выяснилось, что никто ничего не слышал об англичанке, хотя жители знали, что какие-то английские солдаты, один из которых был серьезно ранен, жили в хижине папаши Бланшара.

— Солдаты никому не причиняли зла, — сказал Куину кузнец, скрестив руки на широкой груди. — Да, они были англичанами. — Он пожал плечами. — И вы тоже. Я не удивлен, что Бессетт похитил вашу женщину.

Куин сузил глаза.

— Бессетт?

— Такого подлеца поискать. Он передаст ее мадам Фантомас и потребует выкуп.

— Где я могу найти эту мадам Фантомас?

Кузнец фыркнул.

— Где же еще? В гарнизоне, прямо под носом у этой пьяной свиньи.

— Не говори так о капитане, — произнесла возникшая позади кузнеца жена. — Он защищает наших мальчиков. — Она взглянула на прядь белых волос на лбу у Куина. — Ангел коснулся?

— Скорее дьявол, — ответил Куин.

Он направился к гарнизону, который находился на расстоянии нескольких фарлонгов[6] от деревни. Никогда в жизни не был он таким уставшим и грязным. Лента, стягивавшая волосы, потерялась. Одежда покрылась пылью или чем-то похуже.

Но во время беседы с деревенскими жителями грязь была ему на руку: Куину показалось, что если они и не желали помогать знатному человеку, невзирая на его национальность, то его вид и одежда этому способствовали.

Когда Куин добрался до гарнизона, часовой уже проснулся.

— Мне нужна моя невеста, — заявил Куин, не удосужившись ничего объяснять.

— Я могу сказать, у кого она, но мне нужно вознаграждение за мои страдания. — Страж беспокойно потянул себя за усы.

Куин наклонился к нему и ледяным тоном произнес:

— У меня был длинный день. Твои страдания? Я с радостью оторву тебе голову, и тогда ты сразу позабудешь о своих страданиях.

— Бессетт ждет тебя за углом, — выпалил часовой, отпрянув.

Куин пошел вдоль здания, держа наготове один пистолет, а второй заткнув за пояс.

— Сюда! — раздался низкий голос из-за деревьев.

Люси обнюхивала одно из окон близко от земли.

— Идем! — Куин направился к зарослям.

Люси не обратила на него внимания, продолжая облаивать невидимую добычу. Наверняка крыса. Куин пошел было к ней, но тут из-за деревьев появился коренастый мужчина. Кузнец был прав, он выглядел как настоящий негодяй.

— У тебя моя невеста, — прорычал Куин.

Наверное, его взгляд испугал разбойника, потому что он перестал ухмыляться и потер руки.

— Вы должны заплатить пятьдесят гиней за мою защиту, — быстро сказал он. — Она ждала у хижины папаши Бланшара. Мы всегда получаем свою долю, когда находим женщину, которая ходит там, где ей не следует. Среди мужчин. Не говоря уже о том, что англичанам нельзя появляться на этих берегах. Надеюсь, вам это известно.