Варвара Оболенская - Поцелуй меня или заткнись!

— Я наконец — то готова сказать, что люблю…

Выйдя из ступора, Лев произнес:

— И как? Ты познакомишь меня с ним?

— Чуть позже. Обещаю.

Кажется уже давно надо было сбросить все маски… И я верю, что у нас все получится.

Ночью я спала на удивление спокойно. Самое главное, что Егора больше ничего не беспокоило и с утра уже носился по первому этажу, круша все подряд.

— Эмир, сделай кофе, — доносится сонный голос Марата. — Иди сюда разбойник, — слышу звонкий смех сына и мне не надо оборачиваться, чтобы догадаться о том, как Егора уже поймали.

Ставлю на стол чашки с тарелками, как раздается жалостливое сына: «Бо — бо», поднимаю взгляд:

— Мать честная.

— Эмир, давай не будем. Принеси лучше свои девичьи прибамбасы и закрась это, — пальцем указывает на черно — фиолетовое — желтое озеро под своими глазами и на носу.

Мда… На самом деле все оказалось куда печальнее, чем рассказывал Лев. И как только Марат спустил все это с рук. В самом деле не стал бы он проучить девчонку? Уж что — то в его черствой черепушке должно быть.

К моменту, как я собрала все свое «боевое» оружие и спустилась вниз, мужчины уже умяли свой завтрак и сидели в зале, собирая гусеницу.

— Не хочешь рассказать? — неловко произнесла я, аккуратно очищая кожу от пыли, и наношу праймер.

— А тебе Лев не рассказал? — ухмыляется Марат.

— Рассказал, но хочется услышать это от тебя, — следом тональный крем.

— Я удивлен.

— И все? Ты серьезно?

— Это уже многое, Эмира. Разве нет?

— Ты слишком черствый, — разочарованно вздыхаю нанося уже предпоследний штрих. — Но послушай меня! Правда! Нельзя никогда грести всех под одну гребенку. Все люди разные…

— Эмира! Перестань жить в сказке! И взгляни уже на мир трезвыми глазами, — посмотрел прямо мне в глаза, в которых читалось осуждение.

— Вот знаешь, что! Достал! — пока сын занят на полу кубиками, беру Марата за шиворот и отвожу на кухню. — Бояться — это нормально. Боятся все: самые крутые и самые обычные. Не боятся только те, кому абсолютно нечего терять. Бояться — это не стыдно. Стыдно накапливать, а потом рушить все из — за какой — то мелочи! А ты столько лет копишь все в себе, что мне самой страшно представить, что будет, когда это все рванет! Твоя проблема в том, что ты боишься быть счастливым! Боишься быть любимым! Боишься быть отцом! — тыкаю в его грудь своим пальцем, а он от шока пятится назад. — А пора бы уже понять, что ты сам блокируешь все! Закрылся в своей чертовой скорлупе и носа показать боишься! Весь такой независимый, большой и страшный волк! Только запомни одно, по — настоящему ты счастлив будешь, когда твоя жена и мать твоих детей будет готовить тебе борщ с помпушками, а дети бегать по дому, заливаясь смехом. И моя сила в сыне. Как бы ты не думал, что я живу в сказке, но, Марат, его будущее начала строить я, а вы лишь облегчили мне немного задачу. А теперь я уезжаю на работу, — вижу силует, который направляется к дому. — О, как раз няня приехала!

«Ура! Господи! Я высказалась! Ура!» — чуть ли не в припрыжку иду открывать дверь няне, следом целую сына и убегаю к себе переодеваться. В душе бушует ураган и чувство, что готова горы свернуть. Кажется все начинает налаживаться.

Даже, когда выбегала из дома, Марата уже и след простыл. Надеюсь мне за это ничего не будет…

Время близилось к обеду и меня не слабо начало потряхивать. Василий все-таки уговорил на встречу, на который я должна расставить все точки. Как бы мне не хотелось делать ему больно, но по сути, я никогда не давала надежды на светлое будущее.

Даже погода полностью разделяла мое настроение. Никак не желала проходила глухая утренняя серость. Казалось, никогда не рассосется этот морок, не отлипнет от мокрой земли туман и солнышко так и будет за густыми тучами. Терпеть не могу такую сырую, промозглую погоду. И холод. В дождь всегда ужасно бывает холодно…

И пока я добежала до кафе рядом с офисом, успела немного промокнуть и намочить свои любимые джинсы.

Я уже направилась вглубь кафе, где обычно располагался наш столик, по дороге раздраженно стряхивая с длинных волос капли воды, но остановилась, замерла как вкопанная… Не мысль о том, как выгляжу после забега с препятствиями, а запах. После улицы запахи в помещении всегда чувствуются острее. Что-то до боли знакомое раздражало нос. Запах леса и костра. Назар! Твою ж мать! Здесь Назар!

Правую сторону неимоверно жгло. Повернувшись в ту сторону, столкнулась с его черными глазами. Смотрит и даже не моргает!

— Что ты здесь делаешь? Зачем пришел? — кое — как совладав с собой, преодолела дистанцию между нами и спросила его, потому что молчать было бессмысленно, а игнорировать тем более. Отшатнулась, отступила, едва Назар сделал шаг в мою сторону, но его это никак не остановила и тут же оказалась в кольце его рук.

— Соскучился, — как бы глупо это сейчас ни звучало, но сказал чистую правду. Глаза не лгали. — Ты направлялась к нему на встречу? — кивком головы указал на спину Василия. Из — за удачного расположения в кафе, мы видели мужчину, но он нас нет.

— Нам нужно поговорить, — сдерживая эмоции, ответила ему.

Под его пронзительным взглядом равнодушная маска стала невольно спадать с лица, глаза вмиг предательски повлажнели. Да не могу я просто взять и по смс обрубить все концы с ним! Это не по — человечески!

— Вот даже не смей мне что — то говорить! Василий…

— Иди, Эмира. Я не против, — спокойно согласился он.

Готова была с полным боевым настроем защищаться, как вмиг потеряла все слова:

— Что? Ты серьезно?

— Да! — сказал уже резче. — Иди, пока я не передумал. И если он тебя хоть пальцем тронет…

— Я поняла! Продолжать не стоит!

Убежала, а точнее сказать сбежала. И перед самим Василием замерла… Как он отреагирует? А вдруг вновь захочет поцеловать? Обнять в конце концов? И нас действительно многое связывает. Для меня он стал другом. Мне действительно жаль, что только другом…

— Вась, — тихо зову его и он тут же оказывается напротив меня.

— Мира, я думал ты уже не придешь! Так испугался…

О, милый друг… Как мне жаль…

— Василий, прости меня, но нам не по пути. Прости, правда! — сказала и выдохнула, а грудь сдавило неимоверно. Невозможно вздохнуть даже. Легкие жжет, а перед глазами начинает плыть. — Но ты правда прости, что не смогла. Что не разделила любовь, что не смогла полюбить! Прости! Ты хороший! И девушку найдешь обязательно, ту, которая тебя любить будет! А я не смогла! Просто не подошла тебе! Такое бывает, Вась! Жизнь она такая, то черная, то белая. Но это ничего. У тебя все получится. Правда, я в это верю!

Поймала себя на том, что начала нести какую — то бессмыслицу. Потом резко развернулась к нему спиной, боясь разговориться до конца и показать свои слезы. Охватила мелкая дрожь и плечи мелко затряслись. То ли от смеха, то ли оттого, что заплакала, толи от такой глупой ситуации. Хочется побыстрее закончить этот разговор и уйти в объятья Назара.

Вася аккуратно тронул за плечо, резко поворачиваюсь к нему, но он и не убирает руку. Так и замерли в каком — то неловком полуобъятии. Кривоватая улыбка появилась на его лице.

— Я смотрю тебе доставляет, удовольствие заниматься саморазрушением. Тебе надо остановить этот процесс распада себя на мелкие части. Даже хрен со мной, неважно. Не за себя я прошу. Ты подумай о себе, о том, что ты не жила еще, как хотела. А только плясала под его дудку, только предоставляла себя в бесплатное пользование. Думаешь, я не замечал, как тебя ломает, когда речь заходит о нем, о бывшем? Ты начинаешь смотреть на куда угодно, судорожно моргая, или усиленно тереть глаза, говоря что пыль попала. Но и дебилу понятно, что тебе некуда деть слезы. Думаешь, я не знаю, что когда ты улыбаешься в ответ на мой комплимент, ты думаешь "убейся, блять"? Я знаю все это, если не наверняка, то с большой долей вероятности. Я вижу, что с тобой происходит, когда речь случайно заходит о тех темах, о которых по — хорошему надо не заикаться даже. Ты зажигаешься, становишься решительной, даже готовой бежать прямо сейчас, готовой разнести здесь все в труху из — за него или ради него, потому что в груди пожар еще горит. Но он этого не просил и даже не взглянет на все твои старания, и от этого ты выглядишь убого и жалко, — нахмурился мужчина. — Ты же все время хочешь плакать. Но мне не нужна была твоя откровенность ни сейчас, ни после. Я не сумею изменить прошлого. Оно останется тебе, не смотри волком на меня. Только не надо беречь его, как реликвию и воображать, что я — нехрена не понимаю. Дай мне возможность сделать тебя спокойной, показать, как бывает, залечить раны. Дай шанс обнять тебя от души, не опасаясь твоего мысленного копья в спину. Я постараюсь не подвести тебя.

От его такой речи я потерялась и не успела отреагировать, как уже оказалась в кольце его рук.

— Вась, стоп! Но я уже решила! Прими и пойми! Я не буду с тобой! — Изо всех сил толкаю его в грудь, чтобы отстранить от своего лица, но он лишь хватает меня за руки и, по вызванной мной инерции, притягивает к себе.

— А с ним то есть будешь? Он тебя бросил и всегда будет бросать! — разорался мужчина, наконец отпуская меня. — Ты для него лишь игрушка временного пользования! Подстилка!

Звонкая пощечина оглушила все кафе и вольно невольно посетители начали оглядываться назад. Все чувства к этому человеку рассыпались. Нимб над его головой полетел в тартарары. Он сейчас говорил такие «сладкие» речи… И вот этот удар в спину, орезвил кардинально.

Слышу, как кто — то воскликнул:

— Кажется сейчас начнется жаришка.

Не успеваю опомниться, как доносятся гневные оклики: «Куда прешь!». Не надо быть волшебником, чтобы понять кому это адресовано. Назар без колебаний пробирается через преграды. Василий перестает прожигать во мне дыру и наконец обращает внимание на потасовку, и когда видит, кто на нас надвигается, я слышу, как он втягивает дыхание.

— Ты серьезно притащила его на нашу встречу? Как ты могла?! — стонет он. Видимо не забыл прошлую встречу, хотя строил из себя такого мачо.

— Ничего он с тобой не сделает, слабак, — презрительно бросаю ему, морща нос. И сейчас я защищала не этого мужчину, который упал в моих глазах ниже плинтуса, а своего, зная его характер, мужчину, который мог натворить уйму проблем на наши задницы.

Уверенно встаю к нему спиной, но когда замечаю вспышку неподдельной ярости, отражающейся в глазах Назара, сомневаюсь, что смогу. Именно сейчас он готов перебить весь город из — за меня… Возникшая мысль отдается во мне неожиданным трепетом, невзирая на события последних нескольких дней.

Что — то в его лице, кроме гнева, заставляет все внутри меня опуститься. Этот взгляд в его глазах говорит, что с него хватит. Говорит, что прямо сейчас подхватит меня, перекинет через плечо и унесет куда — нибудь, чтобы сделать со мной то, что ему хочется. Но прежде чем это сделать, он заставит мужчину сзади меня жрать землю и молить о пощаде. Когда он останавливается передо мной, эти холодные, расчетливые черные глаза пригвождают меня, обездвиживая, и коря, что я встала у него на пути.

— Что, твою мать, сейчас было? — тихо рычит он, но это слышат сейчас все, так как в кафе все замерли в ожидании развязки ситуации.

— Какое тебе до этого дело? — отвечает Василий. Придурок, какой же придурок.

— Назар, пойдем, пожалуйста, наш разговор с ним окончен. И я чертовски устала, — протягиваю к нему руку.

Он смотрит на нее и в голове у него вертятся колесики. Видно, как он взвешивает все «за» и «против». Разум побеждает и он берет мою руку. И это правильный выбор.

— Почему я сразу не понял, какая ты шлюха? — ненавистно бросает мне в спину Василий и слышу, как он сплевывает на пол.

За несколько мгновений происходит столько всего, что, кажется, будто время остановилось. Назар бросается на Василия, дергает его так, что они оба летят на стол и ломают его чуть ли не напополам. В эту секунду я ненавижу себя за то, что позволила этому случится. Меня отпихивают в сторону, официанты пытаются их разнять. Я начинаю кричать на Назара, чтобы он прекратил все это, иначе через пару минут от Васи останется лишь один фарш. Чувствую, как чья — то рука сжимается вокруг моего плеча, и пытаюсь ее сбросить, но безрезультатно. Поворачиваю голову, и вижу Захара. Он бросает на меня предупреждающий взгляд и встаю на место, лишь бы не мешать ему. Двумя ударами он успокаивает ребят и те начинают глотать воздух.

— Один удар в печень, детка, и никто не вечен, — разводит руками и следом помогает Назару встать. Василий так и продолжает лежать на грязном полу.

Его идеальные брюки, рубашка, лицо полностью перемазано в крови, но у меня полное безразличие. Он сам напоролся на такой исход. В этом лишь его вина. Сканирую взглядом Назара, но он отделался лишь грязной одеждой.