— Я слышала, Дэну нравятся сильные женщины. — Портия посмотрела на несчастное лицо Фоби, когда снова загорелся зеленый свет. — Полагаю, Мицци не в курсе небольших увлечений мужа. Должно быть, вчера Дэн не находил себе места от беспокойства.

Фоби повернулась, чтобы резко ответить, но не смогла. Портия выглядела невероятно довольной, и Фоби не собиралась доставлять ей еще больше удовольствия своим расстроенным видом.

— Мицци показалась мне очень милой. — Она попыталась улыбнуться в ответ, но губы дрожали, как у стареющей оперной дивы, которая берет высокую ноту.

— Не волнуйся, — Портия ободряюще похлопала ее по мокрому колену, когда они стояли на углу рядом с Гайд-парком, пропуская мотоциклистов-камикадзе. — Я слышала, ее не особенно интересует секс. Сюзи говорит, что она носит толстые колготки и поддерживающее белье, и Дэн тратит так много времени, чтобы их снять, что засыпает от скуки раньше, чем это ему удается. У нее ноги, как у футболиста.

Фоби почувствовала, что ее тошнит. Во рту появился горький привкус, когда они проезжали мимо отеля «Лейнсборо». Она вспомнила, что ничего не ела со вчерашнего вечера. Портия рассматривала витрины универмагов и казалась очень довольной. Очевидно, она считала, что они с Дэном сойдутся быстрее, чем музыканты из «Роллинг стоунз» соберутся для очередного гастрольного тура. И Фоби не собиралась этого отрицать.

— А с кем ты сейчас встречаешься? — спросила она, желая прекратить обсуждение нижнего белья Мицци Нишем.

— Я не хочу о нем говорить, — довольно уклончиво ответила Портия. — Пока слишком рано.

Она загадочно улыбнулась, отчего Фоби почувствовала себя еще хуже. «Мы должны держаться друг друга, — означала эта улыбка, — мы на одной стороне».

Портия довезла Фоби до Кенсингтонского рынка, нажимая на педаль газа так, будто накачивала спущенную шину.

— Большое спасибо! — Фоби вышла из машины и попыталась перекричать шум мотора.

— Не за что, дорогая, — крикнула в ответ Портия. У нее был озабоченный вид, но она изобразила на лице улыбку.

— Дай свой номер телефона, Фредди. Как-нибудь встретимся и пообедаем вместе.

Фоби очень удивилась, но взяла записную книжку и начала перелистывать страницы в поисках свободного места.

— Поторопись! Я вижу, что к нам уже летит оса, — прокричала Портия. Она наблюдала в зеркало заднего вида, как к ее машине марки «БМВ» неспешным шагом шел представитель дорожной полиции.

Фоби поспешно нацарапала свой адрес и телефон под записями Пирса Фокса и вернула записную книжку.

— Чао, Фредди! — улыбнулась Портия, убирая упавшие на лицо светлые волосы, чтобы увидеть, куда ей нужно ехать.

Фоби знала, что Флисс работает где-то недалеко от Кенсингтон-Черч-стрит. Но когда она перешла на другую сторону улицы, то случайно увидела свое отражение в витрине магазина «Хайпер-Хайпер». Ей стало ясно, что она выглядела слишком промокшей и грязной, чтобы врываться без приглашения. Вряд ли Жоржет Грегори понравится то, что от подруги ее секретарши на дорогом ковре остаются мокрые пятна. Если к этому добавить урчащий от голода желудок, то первое впечатление окажется не самым приятным. Еще только полчетвертого, подумала Фоби, значит, у нее есть время обсохнуть и чем-нибудь подкрепиться.

В переулке Фоби нашла небольшой бар, из которого доносились песни Ноэля Кауэрда. Она заказала бокал белого вина и омлет, чтобы набраться сил и храбрости. Большой бокал ледяного вина появился почти на полчаса раньше омлета, и Фоби медленно потягивала ароматный напиток, с грустью думая о Дэне.

Когда бокал был опустошен наполовину, мысли о Дэне получили совсем другую окраску. Фоби вновь почувствовала надежду. Вторая половина исчезла на удивление быстро, пришло решение заказать еще один бокал. Вскоре она была совершенно пьяна.

У Дэна самый красивый голос, подумала она. Сладкий, как сироп на только что испеченном торте. Каждый раз, когда она его слышала, ей хотелось соскользнуть со стула на пол и в восторге впиться зубами в мягкий ковер, шевеля пальцами ног от удовольствия. И у него такая забавная манера смотреть на нее — его взгляд будто раскачивается перед ее глазами, когда он с ней разговаривает. Тогда он похож на гипнотизера с золотыми часами на цепочке. А еще она обожает слушать, как он мурлыкает, словно большая кошка, когда она целует каждую родинку на его обнаженном теле.

Фоби очнулась от своих мечтаний и заметила, что привлекает к себе внимание посетителей бара. Она так сползла со стула, что почти лежала, складывая улыбающиеся губы для поцелуев воображаемого живота Дэна.

«У него растет брюшко», — твердо сказала она себе и сделала несколько глотков вина. Толстое брюшко, повторила она, на этот раз не вслух.

Когда принесли омлет, Фоби заказала третий бокал. Она подцепила вилкой несколько листьев салата и попыталась положить их в рот, который, казалось, двигался по лицу.

— Прекрасное вино. — Она лучезарно улыбнулась официанту, когда перед ней появился бокал, по размеру напоминающий пивную кружку на Фестивале пива в Мюнхене. Очевидно, он решил сэкономить время и силы, чтобы не ходить за четвертым бокалом.

— Удивительно, что вы еще можете говорить, — ухмыльнулся он, посмотрев на тарелку Фоби, прежде чем уйти.

Она вслед за ним опустила взгляд и покраснела. Нетронутый омлет лежал в окружении разбросанных листьев салата. Казалось, салат был везде — в пепельнице, на соседней тарелке, на скатерти, у нее на коленях. Один лист даже свисал с сережки.

Обнаружив, что у нее пропал аппетит, Фоби сделала еще один глоток вина и снова подумала о Мицци Нишем. Плотные колготки и поддерживающее белье. Она захихикала, чувствуя, как у нее улучшается настроение. Может быть, сейчас она позвонит Дэну в офис, чтобы узнать, как у него дела, и извиниться за то, что вчера ей пришлось уехать. Да, в этом нет ничего страшного. В конце концов, она же должна сообщить ему свой новый номер телефона.

Она потянулась к сумке, чтобы достать записную книжку, но пальцы нащупали прохладный кожаный портфель Флисс. Разумеется, ее сумка дома, вспомнила она. Лицо залилось краской стыда и облегчения.

— Дура, — громко сказала Фоби, быстро выпивая вино, как марафонец, который жадно пьет воду после финиша. Затем она отправилась на поиски туалета.

Туалет находился в подвале. Не заметив трех нижних ступенек, Фоби чуть не упала. Шатаясь, она добралась до двери и вошла в мужской туалет, не осознавая своей ошибки.

— О боже! — завопила она, увидев в зеркале свое отражение в полный рост. Неудивительно, что все посетители бара, и особенно официант, так странно на нее смотрели. Волосы высохли и встали торчком на голове, как у панка, которого ударило электрическим током. Одежда помялась; юбка села и обтягивала бедра, словно передник горничной-француженки. Кроме того, оказалось, что она надела ультрасовременные трусики-шорты, которые выглядывали из разреза юбки. Она выглядела просто ужасно!

В отчаянии Фоби попыталась провести расческой по спутанным волосам, но та сломалась на две части, одна из которых описала в воздухе дугу и приземлилась во что-то, подозрительно напоминающее писсуар. Рядом с ним находился еще один, заметила она с легким удивлением.

— Это уже слишком, — сердито пробормотала Фоби. Она открыла кран и попыталась пригладить волосы, предварительно смочив их водой. — Может, они еще додумаются продавать тампоны в мужском туалете.

Размышляя над этим, она повернулась, чтобы взять бумажную салфетку. Несколько секунд она держалась за стену, чтобы не упасть, прежде чем вытереть салфеткой растекшуюся тушь. Черные разводы доходили почти до уровня ноздрей. Затем она попыталась высушить плечи промокшего пиджака, подставляя их по очереди под струю горячего воздуха из автомата для сушки рук. Фоби снова посмотрела в зеркало и с облегчением отметила, что ее труды не пропали даром. Она выглядела немного лучше, но в целом имела прежний промокший и помятый вид. Глядя на нее, можно было подумать, что она только что встала с лопнувшей водяной кровати.

Она уже собралась уходить, но потом вспомнила, зачем она сюда, собственно говоря, пришла, и направилась в кабинку.

Снаружи донеслись голоса.

Устраиваясь поудобнее, Фоби подавила готовый вырваться смех. В женский туалет зашли двое мужчин. Наверное, трансвеститы, подумала она.

Затем она внезапно все поняла, и реальность подействовала на нее, как струя сжатого воздуха, выпущенная в лицо. Она подтянула ноги в туфлях-лодочках, чтобы их не было видно снизу, и задержала дыхание.

— … Он поехал вместе с нами в Париж, — раздался голос рядом с ее дверью. — Мы договорились встретиться в небольшом ресторане для геев в Латинском квартале. Он не появлялся два дня.

Второго мужчину это явно позабавило. Затем до Фоби донесся звук льющейся жидкости, который не оставлял сомнений в том, что он делал. Она съежилась в своей кабинке, как нелегальный эмигрант из Мексики в кузове грузовика, пересекающего границу с Америкой.

— Ты видел эту девицу наверху? — снова засмеялся первый голос.

— Конечно. Она похожа на идиотку со своей перманентной завивкой, — ответил второй голос, более низкий и хрипловатый. — Выглядит ужасно.

Фоби застыла в кабинке.

— Видимо, она умирает от желания с кем-нибудь познакомиться, бедняжка. Она что-то говорила про обман. Как ты думаешь, ей кажется, что она хорошо выглядит в своих тряпках? Ты заметил, что на ней мужские трусы? И она разговаривает сама с собой.

— Она очень странная, — отозвался второй голос. Послышался звук застегиваемой молнии.

Фоби боролась с желанием выскочить из кабины и с яростью наброситься на них. Они понятия не имеют, что с ней произошло у Тауэрского моста. Но она мрачно решила, что в данных обстоятельствах лучше будет не показывать своего присутствия. Она страшно разозлилась.

— Хотя пиджак у нее неплохой. Ему не меньше трех лет, и он давно вышел из моды. Мне ее жаль. Полагаю, она под действием наркотиков, — делился своими размышлениями первый голос. Его обладатель продолжал избавляться от переработанного вина. — Знаешь, Дилдо, такие, как она, вызывают осуждение благовоспитанных женщин пожилого возраста. Давай быстрее, я пришел сюда не за тем, чтобы обмениваться губными помадами и сплетничать.

Фоби прижалась к сливному бачку, когда в проеме между полом и дверью ее кабинки показались две ноги.

— Я не могу, — тихо сказал Дилдо. — Там кто-то есть.

— Черт! — Застегнулась вторая молния, и перед кабинкой замаячила неясная тень.

С ужасом думая о том, что они заметили ее туфли-лодочки, Фоби очень медленно подняла ноги еще выше, стараясь не шуметь. Мускулы на ногах болели от напряжения. Затем от случайного движения ее ноги с силой ударились в закрытую дверь.

— Пойдем отсюда, — так же тихо сказал более хриплый голос, и тень исчезла.

Фоби закусила губу. Второй мужчина постоял еще несколько секунд, которые показались ей часами, прежде чем последовать за первым. Покраснев от унижения, она прижала горящую щеку к стене, не заметив прилепленной жевательной резинки.


Фоби поднималась по лестнице в бар, стараясь сохранить остатки собственного достоинства. Она заплатила за вино, зная, что в этот момент на ее старый пиджак смотрят несколько пар глаз, причем обладатели двух из них только что обсуждали в туалете ее наркотическую зависимость.

Когда официант, продолжая ухмыляться, отсчитывал сдачу, она повернулась и обвела взглядом бар, пытаясь найти их среди посетителей. Несколько парочек за поздним обедом смотрели друг другу в глаза, не обращая на нее внимания. Две женщины, окутанные облаком дыма сигарет «Силк Кат», украдкой бросали на нее насмешливые взгляды. Одинокий бизнесмен в строгом полосатом костюме, на плечах которого была заметна перхоть, не сводил с нее похотливого взгляда. Трое хихикающих студентов определенно обменивались шутками о ее внешности. Подозрительными ей показались два типа, которые выглядели как коммивояжеры — в серых костюмах, ярко-синих галстуках, с блестящими вместительными портфелями и еще более блестящими лысеющими макушками. Оба смотрели на Фоби с мерзкой улыбочкой на блестящих красных губах. Один из них, с крошечными глазами-бусинками, подмигнул ей и прикоснулся языком к болячке в уголке рта.

Фоби прищурилась, как Арни в фильме «Хищник-2», заметивший в кустах врага. Она взяла сдачу с благодарной улыбкой, оставила один фунт на стойке бара и медленно направилась к их столику. Остановившись, она задела локтем бутылку вина так, что она опрокинулась и залила красным вином новенькие серые брюки того, кто ей подмигивал. Коммивояжер завопил, как свинья, которую клеймят.

— Боже, извините, — притворно воскликнула она и схватила салфетку, чтобы еще больше растереть пятно, одновременно опрокидывая стакан с водой на брюки другого коммивояжера.