Клуб «Нерон» имел репутацию самого дорогого и недоступного для простых смертных места. По сравнению с ним остальные заведения казались школьными столовыми, где собирались любители последних сплетен. В «Нерон» приходили циники, высмеивающие знаменитостей, модных дизайнеров и льстивые отзывы в прессе. Однако тот, кто попал в черный список и больше не являлся негласным членом сообщества богатых и знаменитых, не оставлял попыток вернуться в круг избранных. Он подкупал знакомых, чтобы те смогли за него похлопотать, и выражал бесконечную преданность в течение нескольких недель, если все заканчивалось благополучно. Клуб «Нерон» был настолько роскошен, что «Барелла» по сравнению с ним казалась простым «Макдоналдсом».

— Мы никогда не попадем внутрь, — прошипел Стэн, когда он припарковал «мерседес» Жоржет у тротуара и выключил двигатель.

— Нас здесь не зажмут? — Она опустила зеркало заднего вида, чтобы проверить, не размазалась ли помада.

— За то время, которое им понадобится, чтобы выставить нас за дверь, — вряд ли, — пробормотал Стэн и вышел из машины. Он сильно нервничал, потому что Саския уговорила его сесть за руль, несмотря на отсутствие прав и потерю навыков вождения. Как следствие, он проезжал на красный свет и выбирал неправильное направление на улицах с односторонним движением.

Фоби ждала, пока он обойдет вокруг машины, чтобы открыть ей дверь, продумывая еще раз свой элегантный выход — подать ему руку, сжать колени, повернуться на сиденье и подняться изящным движением, позируя перед камерами.

Через минуту Стэн раздраженно постучал в окно со стороны водителя и прижался носом к стеклу.

— Чего ты ждешь? — крикнул он и повернулся к боковому зеркалу, чтобы осмотреть свою прическу.

Фоби покосилась на двух швейцаров, которые выглядели так, словно могли поднять в воздух весь исполнительский состав «Богемы» вместе с Паваротти. Они наблюдали за их появлением со сдержанным интересом.

Фоби решила не привлекать внимания. Она легко выскользнула из машины и подошла к Стэну. Схватив его за влажную руку, она потянула Стэна в сторону грозной пары, стоявшей у дверей. По легенде, пройти через эти двери человеку было труднее, чем камням из желчного пузыря.

Рядом притаились несколько папарацци, которые осмотрели Фоби с некоторым интересом, но не сделали ни одного снимка, несмотря на довольно неудачную попытку Стэна прикрыть их лица, когда они торопливо проходили мимо.

— Подожди, — прошипела Фоби ему на ухо, когда они приближались к двери. — В этих туфлях невозможно идти быстрее пяти миль в час.

Меньше всего она хотела появиться за дверями клуба в горизонтальном положении, растянувшись на полу в нескольких дюймах от кожаных ботинок Феликса. Ее волнения оказались напрасными. Они на удивление легко прошли через двери, взмахнув поддельными приглашениями, и оказались в большом и пустынном мраморном холле.

Фоби прислушалась к гулу голосов и ритмичным звукам шагов, которые доносились со стороны еще более затемненной стеклянной двери слева. Не слушая Стэна, она приблизилась к ней.

— Кажется, нам сюда. — Она кивнула собственному отражению. — Пойдем.

Стэн оторвал взгляд от списка гостей, оставленного на столе без присмотра.

Внезапно Фоби охватил ужас, и ей отчаянно потребовалось услышать слова одобрения. Она судорожно сглотнула.

— Как я выгляжу? — Она поморщилась. Зачем вытягивать из него этот комплимент, в котором ей было отказано раньше? Со своей предрасположенностью к едкому сарказму он наверняка уничтожит ее уверенность в себе в самый ответственный момент.

Несколько долгих секунд Стэн осматривал ее с головы до ног оценивающим взглядом светло-серых глаз, что было ему совсем не свойственно. Затем он негромко присвистнул и кивнул, отчего его волосы упали на лицо, словно бархатный занавес в театре.

— У тебя все получится, — кратко сказал он.

Стэн вспомнил, что, когда он встречался с Фоби, она казалась ему загадочной и отчаянно независимой. Она не старалась удержать его, и между ними всегда существовала дистанция. Она снимала трубку телефона после первого звонка и нежно тянула его имя, часто ошибаясь и называя его Дэном. Однажды она расплакалась, когда Стэн сказал, что она заслуживает лучшего, чем он. Он догадывался, что Фоби ждет звонка от другого человека, слыша в ее голосе разочарование, когда она снимала трубку и узнавала его. Стэн всегда испытывал в присутствии Фоби благоговейный трепет, а сегодня вечером она внушала ему священный ужас. В то же самое время он замечал, что она не в состоянии совладать с собой. Когда Фоби уехала в Новую Зеландию, он выяснил, что у нее был роман с женатым адвокатом, о котором Флисс, а теперь и он сам отзывались не иначе как Корпус. Теперь он робел перед ней еще больше.

Не слушая шепота гостей, Фоби с достойной восхищения уверенностью пробиралась к бару под оценивающими взглядами, бросаемыми на нее прямо, украдкой или через плечо. Стэн занялся рассматриванием двух идеальных по форме загорелых ягодиц, выглядывающих из-под белого шелкового платья без видимой поддержки трусиков, и не заметил быстро приближающегося хозяина.

Стэн решил взять из чаши несколько фисташек в лимонном соке, пока Фоби заказывала напитки, когда его кто-то крепко схватил за плечо.

— Привет, я Малколм, — умильно протянул сладкий голос, постепенно увеличивая темп речи.

— Я знаю, — ухитрился пробормотать Стэн, безуспешно пытаясь освободиться от захвата. Установить с ним зрительный контакт оказалось еще труднее, так как крошечные глаза радушного хозяина находились на фут ниже его глаз, скрываясь за густой челкой тусклых волос.

На лице Малколма дернулось несколько мускулов, что являлось, очевидно, попыткой улыбнуться. Он осмотрел Стэна с головы до ног опытным взглядом лавочника.

— А ты, по всей видимости…

— Я с ней!

Совершенно теряя самообладание под пристальным взглядом старого охотника за свежей плотью, Стэн указал испачканным краской пальцем на Фоби и опустил руку в карман за именным приглашением, которое он поспешно сунул Малколму под нос.

— А-а. — Малколм милостиво улыбнулся и отвел руку с приглашением в сторону. Его всезнающий взгляд скользнул в сторону Фоби. — Понимаю.

Стэн услышал в его голосе внезапный интерес. Он хотел что-то сказать, но запнулся, неожиданно осознавая, что забыл новое имя Фоби.

Малколм лишь глубокомысленно кивнул и прижал палец к улыбающимся губам, одобрительно оглядев Фоби, прежде чем отойти в сторону.

Идеальным временем для появления на вечеринке считалось утро следующего дня. По меркам знаменитостей они со Стэном были приблизительно равны тем гостям, которые пришли с бутылкой вина и упаковкой печенья, пока хозяева еще были в ванной. Феликс, подумала она, наверняка принимает ванну вместе с Белль Делони, намыливая свое тело с небольшими перерывами, чтобы сделать глоток охлажденной водки.

Стэн наблюдал за зрелищем, которое многим уже наскучило — зеваки снова сосредоточились на открывающихся дверях. Когда толпа вокруг пары поредела, он не мог оторвать глаз от источника проклятий.

Это была Топаз Фокс, одетая в платье, которое практически ничего не скрывало. Такого платья он еще не видел ни разу в жизни. На его взгляд, «платье» было слишком громким словом для пяти или шести маленьких треугольников блестящей материи и перекрещивающихся полос легкой прозрачной ткани, завязанных вокруг ее гибкого тела с молочно-белой кожей.

Комплимент от Стэна был равносилен признанию Папы Римского в том, что он больше не верит в Бога. Фоби повернулась, чтобы посмотреть на девушку.

— Боже! — выдохнула она, воспринимая увиденное чуть менее драматично, чем фотографии Майкла Джексона до и после пластической операции.

Ребенок в мужских трусах, который обиженно смотрел на Фоби с рекламного щита несколько недель назад, не мог быть этой девушкой. По крайней мере, у нее никак не укладывалось в голове, что это и есть та самая девушка. Она думала, что подвергла свою внешность радикальным изменениям, но по сравнению с этим хамелеоном она всего лишь подстриглась и подкрасила глаза.

Почти белые волосы были собраны в узел на затылке, отчего огромные, янтарные глаза Топаз по-кошачьи сузились, а кожа на выступающих славянских скулах натянулась. Знаменитые надутые губки выглядели так, словно их только что искусали пчелы, а длинное стройное тело возвышалось на таких огромных каблуках, что между ее ногами мог бы свободно пройти йоркширский терьер.

Но больше всего Фоби поразило платье. Осмотрев его самым критическим и ревнивым взглядом, Фоби решила, что оно было гибридом гамака и бикини. Тем не менее оно оставалось сногсшибательным. Любая другая женщина с лишней унцией жира выглядела бы в нем так, словно она стала жертвой неудачной четырехчасовой перевязки, но на стройном теле Топаз оно казалось почти нарисованным.

— Да, неплохо, — мрачно подтвердила Фоби.

— Она из высшей лиги, — сказал Стэн. Он с трудом находил слова, чтобы выразить свое восхищение.

Фоби вновь пришлось согласиться, в то время как ее уверенность в себе медленно испарялась.

Она все еще провожала Топаз взглядом, когда в дверях, окруженная телохранителями, показалась женщина. Вспышки фотоаппаратов замелькали с удивительной быстротой.

Это была Белль Делони. Ее полные красные губы приоткрылись в улыбке, обнажая слегка неровные зубы, ослепляющие фотографов своей белизной. На ней была черная, похожая на кольчугу туника, на которую пошло чуть больше материи, чем на платье Топаз от Версаче.

Фрэнк Гроган картинно застыл на месте и стремительно бросился вперед, чтобы лучше рассмотреть Белль. Он не заметил, что платье Топаз зацепилось за пуговицы его замшевого пиджака, и она бежала следом за ним, как привязанная. Только Стэн продолжал преданно смотреть на Топаз, впиваясь взглядом в ее прозрачное платье. Постепенно опуская подбородок, на котором уже пробивалась щетина, он казался загипнотизированным.

Фоби притаилась за колонной, скрываясь в полумраке, и посмотрела через плечо Изабель. Ее желудок чуть не вывернуло наизнанку из-за безумного волнения, пока она ожидала первого признака появления Феликса. Но его не было.

Белль сопровождали пять телохранителей, недружелюбно осматривающих помещение и гостей. Они были похожи на голодных доберманов, которые знали, что у хозяина в кармане припрятано лакомство. Но их хозяином была не Белль; накачанные парни принадлежали ее спутнику. Когда Фоби заметила его — в окружении крупных телохранителей он казался еще ниже, несмотря на пятидюймовую подошву кубинских ботинок, — она задержала дыхание. Это был очень маленький, очень известный, почти легендарный певец, чей последний трижды платиновый альбом Фоби слушала сегодня в ванной, когда брила ноги.

Прозванный Фаллосом из-за грязных и слишком эротичных танцев, которыми сопровождались его выступления, а также из-за размеров достоинства в ширинке его брюк, этот маленький человек являлся живым воплощением мечты журналиста. Добиться от него интервью было труднее, чем найти чашу святого Грааля. Он не доставал даже до плеча Белль, но с точки зрения известности он находился на первом развороте газеты по сравнению с кратким упоминанием на восьмой странице, которого удостаивалась Белль. Фаллоса почти не видели в обществе, и при каждом появлении его сопровождали самые красивые женщины мира. По слухам, один плейбой из Греции предложил ему сумму из семи цифр за его телефонную книжку.

— О боже! Я и не знал, что он в Англии, а ты? — Голос раздался в тот самый момент, когда чья-то рука скользнула по ягодицам Фоби и дернула тонкую полоску ее трусиков-стринг.

Подобный поступок находился где-то посередине между уровнем школьника, ощупывающего лифчик девочки-подростка, и самца белого носорога, который раз в десять лет бесцеремонно забирается на самку. Это мог быть только Фрэнк Гроган.

Она отпрянула и злобно посмотрела в наглые карие глаза, так налитые кровью, что белки почти сливались с радужной оболочкой.

— Мы где-то встречались, — выдохнул он и медленно осмотрел ее с ног до головы липким взглядом. Фоби показалось, будто по ней проползла улитка, которую сначала опустили в рыбий жир.

Неспособная отрицать это утверждение, но не уверенная, было ли оно скорее избитой банальностью, чем подлинным воспоминанием, она раздумывала, стоит ли ей сказать: «Да, ты предложил мне и моему парню секс втроем, а потом заблевал мой проездной билет, ключи от дома и «Филофакс»». В конце концов она решила не делать этого. Она ненавидела признаваться в том, что когда-то у нее была такая старомодная вещь, как «Филофакс».

Вместо этого она пожала плечами и посмотрела на Фаллоса, который как можно быстрее шагал в сторону самого темного угла в сопровождении человека, похожего на юриста, окруженный телохранителями, пресс-секретарями и папарацци. Он на секунду задержался, чтобы осмотреть Топаз — в его расписании не было времени для долгих ухаживаний, — так очаровательно ей улыбнулся, что она чуть не выскочила из своего гамака от Версаче, и скрылся в углу, где он вступил в негромкую беседу со своим спутником.