— Что? — Фоби уставилась на него.

— Что? — Официант чуть не уронил бутылку красного вина стоимостью в тридцать фунтов.

— Прямо сейчас, если вы не против, — отрывисто сказал Феликс. — Вон тот нам подойдет.

— С тобой все в порядке? Пойдем, дорогая.

Феликс усадил Фоби в углу алькова и придвинул ближе свой стул, загородив ей выход, прежде чем сесть на него и прижаться коленями к ее ногам. Затем он взял табличку с надписью «заказано» и бросил ее куда-то назад.

Фоби отодвинулась от него как можно дальше и попыталась совладать с дикой яростью. Самоконтроль никогда не принадлежал к ее лучшим качествам, и она сдерживалась не более трех секунд, прежде чем взорваться.

— Это, — в бешенстве прошипела она, — был самый глупый, самый ребяческий и бессмысленный пример надменного эксгибиционизма, который я когда-либо видела!

Феликс смотрел на Фоби с немым восхищением.

— Я не могу поверить в то, что можно быть таким эгоистом, — выпалила она, — и выказывать такое пренебрежение к ценности этих денег. Они важны для людей, которые, в отличие от тебя, не настолько привилегированны, чтобы их только что напудренные задницы мягким бархатом вытирали льстецы и подхалимы каждый раз, когда они спускают воду. Большинству людей жизнь не преподносит подарков на блюдечке с голубой каемочкой, награждая их невероятной глупостью и достаточной привлекательностью, чтобы они надували губки перед фотообъективами за огромные деньги, гору подарков и бесплатное траханье!

Не отрывая взгляда покрасневших глаз от ее лица, Феликс восхищенно рассмеялся.

Проигнорировав его, Фоби заскрежетала зубами и закончила свою гневную тираду:

— Вместо того чтобы лезть из кожи вон, изображая передо мной проклятого эстета, — продолжала она клеймить его, — ты мог бы взять эти деньги и протянуть их первому попавшемуся бездомному, отнести их в собачий приют. Конечно, это не выглядело бы так чертовски круто, но это было бы справедливо, черт возьми!

— Это, — Феликс провел языком по улыбающимся губам и задержал на ней взгляд усталых синих глаз, — было великолепно. Мне так чертовски стыдно, что я больше не хочу жить.

— Что? — в ужасе воскликнула Фоби.

В этот момент к ним на цыпочках подошел официант и остановился, нервно переминаясь с ноги на ногу. Он держал в руках забытую бутылку красного вина и явно собирался с духом, прежде чем осторожно налить немного вина в бокал Феликса на пробу.

Феликс обернулся и с широкой улыбкой взглянул на съежившегося официанта, проявляя уважительное отношение и истинно британский шарм. Он вдохнул аромат вина и рассыпался в многословных похвалах, состоящих из льстивых эпитетов, затем долго извинялся за устроенный им ранее «маленький пожар», настаивая на том, чтобы возместить причиненный ущерб.

Когда официант исчез, Феликс зажег очередную сигарету «Честерфилд» от пламени свечи и виновато посмотрел на Фоби.

— Прости, я в дерьмовом настроении.

— Правда? Это успокаивает, а то я как раз думала, что ты полное дерьмо.

— А я думаю, что ты настоящая сука. — Феликс бесстрастно затянулся и сощурил глаза. — Но мне хочется тебя трахнуть.

— Большое спасибо.

— Не за что. — Улыбка Феликса от губ распространилась по всему лицу, когда он наливал в ее бокал вино.

Это была отработанная, разрушительная, соблазнительная улыбка. Фоби казалось, что он укладывал женщин в постель с помощью одной только улыбки. Она испытывала непреодолимое желание вырвать один за другим его ровные белые зубы и сделать из них ожерелье для Саскии.

— Я возбуждаю тебя? — тихо спросил Феликс, сощурив синие глаза.

Самодовольный кретин! — в ярости подумала Фоби.

Он определенно возбуждал в ней бешенство. Ни о каком сексуальном влечении не могло быть и речи.

Фоби решила уйти прямо сейчас, и начала тайком нащупывать под столом сумку. Тут Феликс неожиданно произнес фразу, услышав которую она схватилась за толстую твердую ножку стола для поддержки.

— Не хочешь поехать со мной в Париж на следующей неделе?

Она еще крепче сжала толстую ножку стола, покрытую мягкой тканью. Это был классический Феликс, взволнованно подумала она. Они с Саскией и не мечтали о том, что он так быстро вытянет из рукава первую из своих любимых карт. Предложение провести вместе выходные. Это являлось частью стандартного ухаживания Сильвиана.

Внешне Фоби сияла загадочной улыбкой, словно Мона Лиза, но внутри она испытывала сильнейшую панику.

Что ей сказать? Саския пока не подготовила ее к такому повороту событий.

— Я не могу, — наконец ухитрилась выдавить Фоби. К счастью, можно было подумать, что ее голос охрип от внезапного разочарования.

— Почему? — Феликс выглядел угрожающе. Перспектива быть отвергнутым его явно не устраивала.

Фоби внезапно вспомнила недавний выговор Саскии и торопливо нашлась с ответом.

— Потому что я уезжаю по делам.

— А-а. — Феликс опустил взгляд и с раздражением стряхнул пепел.

— В Париж, — спокойно добавила она.

Феликс снова взглянул на нее. Затем улыбнулся, словно Чеширский кот, который только что сделал двойной прыжок и оказался перед миской со сливками.

— Когда ты вылетаешь?

Фоби замешкалась. Она думала о том, сколько времени потребуется, чтобы заказать билет до Парижа. А что, если все билеты распроданы? Каким образом они смогут это устроить?

— Мне нужно посмотреть в ежедневнике, — сказала она, продолжая крепко сжимать ножку стола, чтобы успокоить свои нервы. — Мне кажется, компания еще не заказала мои билеты — в последнее время все только и ждут сезонного снижения цен. По-моему, они хотят, чтобы я вылетела в среду.

— Давай полетим вместе, — предложил он. У меня есть лишний билет, я могу взять с собой того, кто будет вытирать мою задницу. У тебя сильный удар справа?

Фоби ухмыльнулась:

— Милый, сначала я вытру тобой пол.

Феликс вытянул левую руку и очень мягко коснулся щеки Фоби.

— Теперь ты можешь отпустить мою ногу, — выдохнул он. — Но я бы этого не хотел.

— Что?

Кусая губы, Фоби отпрянула и посмотрела вниз на свою руку. Она держалась за ногу Феликса — твердую и теплую, которую ошибочно принимала за ножку стола и которая поддерживала ее во время лжи.

Фоби не отпустила ногу. Вместо этого снова посмотрела Феликсу в глаза и скопировала его довольную улыбку, очень медленно проводя рукой вверх по ноге к бедру и ощущая твердые мускулы. Она подумала о том, что ей нужно было сделать, чтобы завести его, заставить извиваться от невероятного возбуждения.

В первый раз за всю эту нелепую историю Фоби почувствовала, что начинает испытывать удовольствие. Она так много лгала, что теперь это перестало ее волновать.

— Хочешь поиграть в одну игру? — внезапно спросил Феликс. Он погасил окурок и потянулся к заднему карману джинсов.

Вздрогнув, Фоби засмеялась и кивнула. Отпустив его бедро, она наполнила вином пустой бокал Феликса и сделала один осторожный глоток из собственного бокала.

Феликс вертел между пальцами правой руки монету в пять пенсов, рассматривая Фоби через густые загнутые ресницы.

— Мы собираемся заключить пари? — Она потянулась за кошельком.

— Нет. — Феликс ленивым движением подбросил монету в воздух и поймал ее, сжав в кулаке. — Орел или решка?

— Решка.

— Хорошо, — выдохнул Феликс, и Фоби почувствовала на губах горячий воздух. — Если решка, то ты целуешь меня первая; орел — я целую тебя.

Он поднял правую руку и опустил глаза.

Следуя за его взглядом, Фоби мельком успела увидеть блестящий уменьшенный профиль Елизаветы Второй, прежде чем оказалась вовлеченной в один из самых эротических поцелуев, которые ей когда-нибудь доводилось испытывать.

Теплые руки гладили ее шею, колючий подбородок Феликса коснулся ее подбородка, и он провел им по щеке Фоби до линии роста волос. Жаркий поцелуй начался медленно, постепенно превращаясь в жадный и яростный. Феликс набросился на нее так, словно умирал от голода, но уже через секунду нежно и неторопливо пробовал на вкус каждый дюйм ее рта.

Невольно Фоби почувствовала сексуальное возбуждение. Ее пальцы гладили его бедра в мягких джинсах, а ноги прижимались к его коленям. Столкнувшись с таким телесным притяжением, она решила ответить на поцелуй так, словно хотела получить олимпийскую золотую медаль за технику исполнения и художественное мастерство.

Они неохотно разделили пылающие губы, чтобы набрать воздуха в легкие. Пальцы их рук сплетались. Они смотрели друг другу в глаза, тяжело дыша, смеясь и прижимаясь лбами.

— Бо-же… — Феликс присвистнул, проводя носом по его щеке и снова завладел ее ртом, погружая в него язык, словно щенок Лабрадора, который в первый раз увидел море и теперь с жадностью пытается выпить его.

Язык погрузился еще глубже, встречаемый ласками языка Фоби. Через мгновение поцелуй сделался агрессивнее — Феликс почти кусал ее губы — его рука уже находилась у нее между ног. Оторвавшись от губ Фоби, чтобы сделать вдох, он снизошел да самого медленного, нежного и ленивого поцелуя, с которым обычно приносят завтрак в постель воскресным утром.

Фоби показалось, что это было самым странным чувством близкой связи, установившейся между ними в первый раз за весь вечер. Она была почти уверена, что он совершенно точно знал, кто она такая и чем она занималась. Более того, это абсолютно не волновало его.

«Зато меня это волнует, — в ярости подумала Фоби. — Мне не все равно, что он чуть не убил Саскию, что он считает меня легкой добычей, что я фактически продаю себя второй раз за эти выходные. Все, что он делает, так волнует меня, что я не смогу заснуть в ближайшие несколько ночей, думая об этом!»

— Я ненавижу тебя, — прошипела она в его открытый рот.

— Я тоже тебя ненавижу, — выдохнул он в ответ, хватая ее язык зубами и обводя своим вокруг его кончика до тех пор, пока она со всей силы не ущипнула его за бедро, чтобы он остановился.


В тот самый момент, когда пальцы Феликса ласкали нежную кожу бедер Фоби, а его язык пробовал на вкус ее рот, Флисс заказывала у официанта большой бокал бурбона и кока-колу, даже не посмотрев на его сияющее, умоляющее о чаевых лицо.

Официант проследил за ее взглядом.

— Отвратительно, правда? — презрительно фыркнул он.

— Нет, — вздохнула Флисс. — Всем это нравится.

Кроме Фоби, мысленно добавила она, когда увидела, что ее подруга наконец оторвалась от божественного, жадного рта Феликса и начала с умышленной медлительностью пить красное вино, чтобы взять себя в руки.

Посмотрев вперед, она заметила наблюдающую за ней Флисс и, к удивлению Феликса, не извиняясь, протиснулась мимо него и направилась в туалет.

Подождав, пока наполнят ее бокал, Флисс последовала за ней.

Туалет был общий. Его вряд ли можно было назвать идеальным местом для обмена информацией.

— Черт, Фоби, ты так исколота щетиной.

— Он хочет, чтобы на следующей неделе я отправилась с ним в Париж.

— Не может быть! Молодец, подружка, у тебя получилось!

— Что мне сказать?

— «Да», глупая корова. Саския будет вне себя от радости.

— Ты видела, как мы облизывали друг друга?

— Конечно! Боже, Фоби, он действительно так хорош, как выглядит?

— Он жалкий, похотливый, аморальный маленький ублюдок, Флисс.

— Он так хорош?

— Послушай, я не знаю, что мне делать дальше. Он просит мой номер телефона. Саския хочет, чтобы я дала номер Портии, но она через пару дней вернется из Штатов. Может, лучше дать ему наш?

Флисс сморщила веснушчатый нос.

— С этой толпой народа, которая у нас постоянно зависает? А если Стэн, Клаудия, твоя сестра или кто-нибудь еще снимет трубку, а он попросит позвать Франсес?

Фоби кивнула и закусила губу.

— Ладно, я что-нибудь придумаю.

— Подожди. Давай я немного припудрю тебя.

— Спасибо. — Фоби выпятила горящий подбородок. — Знаешь, Флисс, есть еще кое-что.

— Только не говори мне, что он приглашает тебя вечером к себе домой.

— Нет, не это. Я думаю, что он по какой-то причине сильно расстроен. Когда он появился, то был в напряжении, как натянутая струна. Сначала я подумала, что у него похмелье, но… Сейчас мне кажется, что он плакал, Флисс. Происходит что-то странное, и я умираю от желания выяснить, что именно.

— Тогда спроси его.

— Ни за что. Ты знаешь, что говорит Саския: пытаясь узнать, что у него на уме, ты быстрее выдашь себя.

— Я никогда не встречала мужчину, которому не нравилось бы обсуждать свои личные проблемы.

— Я не уверена, что он из тех мужчин.

— Как хочешь. — Флисс пожала плечами, подкрашивая собственные губы. — Но если бы я была на твоем месте и только что целовала его так, как ты, то я бы спросила.