Дженнифер Эшли - Поцелуй пирата

– Что с тобой случилось, Кристофер?

Он упал на кровать, перевернулся на спину, заложил руки за голову и скрестил лодыжки.

– Ты передумала растирать меня?

– Расскажи мне. Пожалуйста.

Кристофер тяжело вздохнул.

– На меня напали и ограбили. Где-то на востоке. Он не помнил точно, где находился в это время. В Китае? Или в Сиаме? Там было очень жарко и сыро, и он подхватил лихорадку. – Они ограбили меня и пытались зарезать.

Глаза Онории расширились от ужаса и гнева.

– Как же тебе удалось выжить?

– Благодаря доброте местных жителей. – О нем позаботились пожилой фермер и его дочь. Ни Кристофер, ни эти люди не могли объясняться, поскольку не знали языка друг друга, тем не менее фермер вылечил его и делился с ним своей скудной едой. Миссионеры говорили, что это племена ужасных диких язычников, однако фермер и его дочь были гораздо добрее к нему, чем большинство европейцев, которых ему приходилось встречать.

Пальцы Онории продолжали поглаживать пробку, а лицо приняло скорбное выражение.

– Я все-таки выжил, Онория, – сказал Кристофер, стараясь прогнать воспоминания о боли и унижении. – Это было всего лишь еще одним рискованным приключением.

Она продолжала смотреть на него. Волосы ее были распущены и собраны сзади в толстый хвост. Несколько непослушных локонов легло на плечи.

– Ты очень красивая, – прошептал Кристофер. «Видимо, виски сделало свое дело», – подумал он.

Онория взглянула на бутылочку, словно только что вспомнила о ней. Она быстро открыла пробку и налила несколько капель масла на ладонь. В теплом воздухе распространился аромат жасмина и еще какой-то пряности.

Онория поставила бутылочку на туалетный столик, приподняла край ночной сорочки и встала на колени на кровати рядом с ним. Он положил руку на ее теплое колено. Затем приподнял повыше край сорочки, чтобы были видны изгиб ее согнутой ноги и округлость бедра.

Онория потерла ладони и приложила их к его груди. Ее руки были прохладными, как весенняя вода. Она развела их в стороны, касаясь ключиц и грудных мышц.

– Почему ты не хотел, чтобы я видела тебя полностью обнаженным? – спросила она.

Он проник большим пальцем в теплую складку под ее коленом.

– Не хотел разочаровывать тебя.

Он и в самом деле боялся, что, взглянув на него, Онория придет в ужас. Она не скрывала, что основной причиной, по которой она согласилась остаться с ним, была привлекательность его тела.

Ее пальцы погрузились в завитки волос на его груди. Она описывала круги вокруг его сосков, выделявшихся на загорелой коже, а затем переместила ладонь к рубцам на боку.

– Я ничуть не разочарована, – сказала она.

На сердце у него стало теплее, ее руки, скользкие от масла, продолжали массировать его торс. Она поглаживала его нежными движениями, словно изучая каждую деталь тела. Он уже возбудился до предела, но она не обращала на это внимания, массируя его живот.

Рукава ее сорочки нежно касались его восставшей плоти, разжигая неистовое пламя внутри.

– Ты выглядишь всегда такой чопорной и правильной вне спальни, жена моя, – заметил он. – Но внутри… – Он провел ладонью по ее бедру. – Впрочем, ты права.

Онория бросила на него красноречивый взгляд.

– Что я делаю со своим мужем в интимной обстановке, никого не касается. – Она провела ладонями вверх по его рукам и наклонилась вперед, чтобы помассировать напряженные плечи. – И я вовсе не чопорная. Под чопорностью подразумевается отсутствие чувств, рациональное мышление и неукоснительное соблюдение правил приличия в любой обстановке. Я скорее назвала бы себя сдержанной.

Он посмотрел на нее с улыбкой.

– Называй себя как хочешь.

Онория провела пальцами по его шрамам.

– Ты пережил такое, – сказала она, – а пару ночей назад ругался и сетовал по поводу нескольких заноз.

Его губы тронула улыбка.

– А тебе это доставило удовольствие.

– Думаешь, мне нравится причинять тебе боль?

Ее зеленые глаза были широко раскрыты и блестели, как драгоценные камни, в полумраке спальни.

Кристофер положил руку на всю длину ее бедра, ощущая пальцами мягкость ее кожи.

– Ты хотела бы, чтобы я был мертв?

– Конечно, нет.

– Но тебе было бы легче, если бы я умер.

Ее пальцы рассеянно мяли его кожу, как будто она пыталась изваять его из масла.

– Мне нисколько не было бы легче. Это совсем не то, что я имела в виду.

Он осторожно поглаживал ее бедро, чувствуя его мягкость и воображая, как прижимается к нему губами.

– Думаю, не стоит больше касаться этого вопроса. Лучше продолжай делать то, что делаешь.

Ее руки перестали двигаться. Ее губы приоткрылись, а глаза негодующе сверкали.

Кристофер обхватил ее запястье.

– Ты говорила, что согласна во всем подчиняться мужу. Вот и делай, что я велю.

– Я не стану подчиняться, если ты будешь вести себя грубо.

Он нахмурился:

– Я что-то не припомню, чтобы в брачном обете были слова: «Обещаю подчиняться своему мужу, кроме тех случаев, когда он будет вести себя грубо».

– Но я абсолютно уверена, что все это имелось в виду.

– Хорошо, мы найдем их и спросим.

Онория удивленно посмотрела на него.

– Они умерли несколько веков назад, Кристофер.

– Хватит препираться. Продолжай делать массаж.

– Не смогу, если ты не отпустишь мою руку.

Он поднес ее запястье к губам и крепко поцеловал душистую кожу. Потом отпустил. Ее густые волосы, ниспадавшие на плечи, разметались во все стороны.

– Выполняй, – тихо сказал он, – или я сделаю то, что обещал.

Она полоснула его взглядом, как хлыстом, затем повернулась к столику, взяла бутылочку, открыла пробку и вылила солидную порцию масла прямо ему на грудь. Масло начало растекаться к его бокам и животу.

Онория со стуком поставила бутылочку на стол и принялась размазывать масло, шлепая ладонями по телу.

Кристофер схватил ее за руки.

– Ах ты, лисичка.

– Не двигайся, – приказала она. – Иначе разольешь масло на простыни Александры.

– Если ты не прекратишь шлепать меня, Александра может подумать, что здесь происходит что-то другое.

Онория замерла, озадаченная.

– Что именно?

Боже, как можно быть такой бесстыдной и в то же время безнадежно наивной?

– Она подумает, что я решил тебя проучить. Кстати, не мешало бы сделать это.

– Кристофер, я не понимаю, о чем ты говоришь.

– О том, что можно подумать, будто бы я шлепаю тебя по заду. Что же, это неплохая идея.

Она округлила глаза:

– Александре никогда такое не придет в голову.

– Все может быть. Кто знает, чем занимаются она и Финли?

Ее глаза потемнели, затем снова вспыхнули зеленым светом, словно на нее снизошло озарение. Лицо Онории казалось бледным в темноте, словно высеченным из белого мрамора, но потом слегка порозовело от смущения.

– Ну, – произнесла она наконец, – тебе не удастся проделать это со мной.

Кристофер схватил ее за предплечья.

– Берегись, Онория. Приказ мужа – закон. Она ответила ему ледяным взглядом. Кристоферу нравилась ее реакция. Другая леди на ее месте ужаснулась бы, начала плакать, упала в обморок, просила бы сжалиться над ней. Онория же лишь сказала: «Поступай, как знаешь, и черт с тобой».

Она во многом похожа на своего брата. Джеймс Ардмор прослыл беспощадным. Он не раздумывая прикончил бы Суиттона на месте. Кристофер же предпочел отложить наказание. Всякий раз, поглядевшись в зеркало, он увидит шрам на скуле и вспомнит Кристофера Рейна. Эта мысль приносила Кристоферу удовлетворение. Так что в сложившейся ситуации трудно сказать, кто более жесток: он или Ардмор.

– Сними сорочку, – приказал он Онории. Ее зеленые глаза вспыхнули огнем.

– Неужели все мужья такие грубые?

– Не знаю. Сними ее.

Онория отвела взгляд и дрожащими руками потянулась к краю сорочки. Она сняла ее через голову, еще больше растрепав волосы, которые упали ей на грудь.

Кристофер подхватил теплые пряди и намотал на ладони. Она была совершенно обнаженной под спутанными волосами, и ее груди просвечивали сквозь локоны.

– пари, многие джентльмены в Чарлстоне страдали по тебе, – сказал он хрипло. – Сколько было претендентов на твою руку?

Ее глаза снова потемнели.

– Пятнадцать.

Он расхохотался, чтобы скрыть вспыхнувшую в нем ревность:

– Пятнадцать? Всего-то?

– Только двое из них стоили серьезного обсуждения, – сказала Онория тоном, присущим леди. – Остальные просто хотели сблизиться с семьей Ардморов и получить доступ к деньгам.

Кристофер оглядел ее сверху донизу, такую восхитительную, обнаженную, душистую.

– О, я уверен, они хотели не только этого. Кто были те двое, достойные обсуждения?

– Джентльмены из хороших семей, чье состояние вполне устраивало моего брата. Брак с одним из них был вполне приемлемым. При других обстоятельствах, разумеется.

– Хочешь сказать: если бы ты не была замужем за мной?

Онория удивленно взглянула на него.

– Нет. Эти предложения были сделаны до того, как я обручилась с тобой. Я отказала обоим, потому что мне не понравился их характер.

Кристофер едва сдержал смех.

– Значит, ты отказала порядочным джентльменам, чтобы потом выйти замуж за пирата, приговоренного к смерти?

Она вздохнула:

– Выходит, что так.

– Рад слышать это. Значит, они были недостаточно хороши для тебя.

Онория гордо держала голову, как подобает истинной леди, хотя стояла на коленях рядом с ним в чем мать родила.

– Полагаю, что недостаточно.

• – А пират-головорез оказался подходящим. Ее брови сошлись на переносице.

– Это совсем другое дело.

– Конечно, – сказал Кристофер. – После того как ты познала мужчину, заставившего тебя сгорать от желания и стонать, испытывая ни с чем не сравнимое наслаждение, тебе не хотелось иметь дело с другими мужчинами, не способными возбудить тебя.

– То, что я в течение четырех лет не вышла замуж, никак не связано с тобой. Я не думала, что когда-нибудь снова увижу тебя, поскольку ты был приговорен к смерти, и по чистой случайности не вышла замуж.

– Ничего подобного.

– Ты слишком много мнишь о себе. Он взял ее руки и прижал к груди.

– А то, что я не имел жены, когда появился в Чарлстоне, ты тоже считаешь случайностью? Я притворялся, что девушка, привязавшаяся ко мне, не единственная на свете, но когда ты пришла ко мне в камеру, понял, как много ты для меня значишь.

Она не сводила с него глаз, которые сияли, словно звезды в ночи.

– Мне не следовало приходить к тебе. И встречаться с тобой в первый раз, когда я была еще девушкой. Пол должен был удержать меня.

– Я рад, что он не сделал этого. – По телу его разлилось тепло от воспоминаний. – Знаешь, ты была из тех женщин, которых я терпеть не мог: разодетая по последней моде, надменная. Я поцеловал тебя тогда, просто чтобы преподать урок, а ты чуть не свела меня с ума своим сладким язычком, оказавшимся у меня во рту. – При воспоминании об этом Кристофера бросило в жар.

В то время он не чувствовал нежной страсти к хорошенькой молодой леди с темными локонами, в муслиновом платье, пахнущей французскими духами. Им владело лишь плотское желание, какого он никогда прежде не испытывал.

В одно мгновение он повалил ее на кафельный пол оранжереи, и его восставшая плоть едва не разорвала штаны.

Она прильнула к нему и страстно поцеловала. Он поднял ее с холодного пола, и она обвила его шею руками, позволив ему ласкать все ее потайные местечки.

Он припал к ее губам, заглушая стоны, чтобы не потревожить домашних, которые могли всполошиться, подумав, что он насилует дочь семейства на полу оранжереи. А потом она до боли укусила мочку его уха и прошептала: «Возьми меня, Кристофер, пожалуйста».

Если бы он свалился с верхушки грот-мачты и шлепнулся о воду, то, наверное, не причинил бы себе большего вреда, чем после того, что случилось. Он, сам того не подозревая, нанес себе глубокую душевную травму.

Кристофер покинул этот дом, чувствуя себя молодым и самодовольным и не представляя, что прелестная Онория Ардмор навсегда завладеет его мечтами.

– Ты моя, – сказал он наконец. И добавил с особой страстью: – Вся моя.

– Конечно.

Ее равнодушный тон заставил вскипеть его кровь. Кристофер уже второй раз за этот день потерял выдержку и вспыхнул как порох.

Он встал на колени в кровати, не обращая внимания на то, что масло густым потоком потекло по его торсу, и резким движением приподнял голову Онории, заставив смотреть на него. Затем рывком привлек к себе. Он схватил ее за волосы, притянул голову и впился губами в ее губы.

Их языки встретились, и началась неистовая схватка.

Диана Ардмор дремала в своей спальне в доме отца на Маунт-стрит, уставшая от переживаний минувшей ночи и после прощания с Онорией этим утром.