Он изображал раскаяние? Если да, то Грейс не была заинтересована в таких играх.

— Смею предположить, ты уже нашел замену.

Филипп засомневался, затем быстро кивнул.

— Странно, но да. У меня сегодня свидание.

Одной части Грейс стало плохо, а другая испытала облегчение. Но эта часть ещё и чувствовала вину от того, что испытывала облегчение. Еще её мучило любопытство, её так и подмывало спросить, было ли это свидание с Трейси, но она проглотила этот вопрос.

— Филипп?

— Да?

— Почему ты попросил меня приехать сюда?

Несколько секунд он водил кончиком большого пальца по ладони, подбирая слова.

— Потому что я буду скучать по тебе.

Грейс почувствовала ком в горле, приправленный злостью, но прежде чем она смогла ответить, Филипп продолжил говорить.

— Я имею в виду, я все ещё думаю, что расстаться было правильным решением. Я обсудил все причины с моим терапевтом перед нашим разрывом, потому что я беспокоился…

— Беспокоился о чём? — спросила она, когда он замолчал.

Филипп пожал плечами.

— Полагаю, я чувствовал, что между нами пропала искра. Мы не становились ближе, наоборот, во всем отдалялись друг от друга. Ты перестала наклоняться ко мне. Перестала касаться моей руки. Твои улыбки заменила тишина, и я начал думать, возможно, у тебя появился кто-то другой. Я даже думал нанять частного детектива, но эта фаза быстро закончилась. Я знал, ты мне не изменяешь, но я также знал, что ты больше не со мной. Если это имеет значение.

Итак, другими словами, это всё было по её вине.

Грейс решила, что не будет спорить с ним по этому поводу. Проще согласиться и закончить этот разговор как можно скорее.

— Я тоже это чувствовала, — сказала она. — И мне жаль. Я не знаю, почему стала отдаляться, но должна сказать, что когда не сплю, то думаю только о работе.

— Я тоже.

Грейс изучала лицо, которое так долго любила, — темные волосы и брови, смуглая кожа без щетины, пухлые губы и темные глаза. Высокий, мрачный и красивый. Это был Филипп. Когда Грейс увидела его впервые, она услышала церковные колокола. Сейчас эти колокола затихли. Пора его отпустить, лично и публично. Их время вышло. Каждый раз, когда Грейс будет сомневаться в правильности решения, всё, что ей надо будет сделать, это представить их сегодняшнее свидание и вспомнить тягостное чувство в животе.

— Я тоже буду по тебе скучать, — сказала она. — Буду скучать по твоему энтузиазму и твоей готовке. Буду скучать по нашим разговорам и… — она улыбнулась, — и спорам.

Филипп усмехнулся.

— Мы были хороши в этом, пока тебе не стали платить за них на радио-шоу.

— Неа, — подразнила она. — Я припрятывала лучшие аргументы для тебя.

Филипп покачал головой.

— Думаю, твой коллега обошел меня по части раззадорить тебя в споре. Я слушал и думал, что единственная причина, почему этот чувак все ещё жив, это то, что ты слишком умна, чтобы совершать убийство в прямом эфире.

Грейс покачала головой.

— Он — часть работы. Это уж точно.

— И ты тоже, — сказал Филипп, пронзительно заглядывая в её глаза, от чего раньше у нее подкашиваться ноги. О, добрые старые времена.

— Сделай его. Никто, кроме меня, не знает, как сильно ты трудилась, чтобы оказаться там, где ты сейчас, и я не хочу, чтобы наше расставание разрушило проделанную тобой работу.

Грейс не могла удержать улыбки, которая растянулась на ее губах. Он был прав. Никто, кроме Филиппа, не понимал, как много она трудилась последние три года. Он был рядом с ней в самые тяжелые моменты, подбадривая ее. Они двое, может, и разбежались, но он явно по-прежнему радовался за нее, и это имело определенный смысл. Ведь она тоже переживает за него.

Теперь она просто будет делать это на расстоянии.

Он прислонился к спинке и изучал её.

— Ты ведь узнаешь в пятницу, продлят вам шоу или нет?

Она кивнула, чувствуя, как у нее засосало под ложечкой.

— Да.

— И ты предполагаешь, что этого не произойдет?

Она глубоко вздохнула.

— Основываясь на демографических оценках синдицированного шоу, которые они хотят получить? Нет. Вероятно, нам не продлят шоу.

— С сегодняшним шоу, у тебя остается еще девять выпусков?

Грейс кивнула.

Филипп перестал водить пальцем по ладони.

— Что ж, если вы проиграете, я хочу, чтобы вы оставались на высоте. Хочу, чтобы вернулась та прежняя Грейс и выставила ваше начальство в глупом свете за то, что закрыли вас так быстро.

Она пожала плечами.

— Может, шоу завершило свой круг. — Как мы. — Может, просто прошло наше время.

Филипп покачал головой.

— Неа. Твой боевой дух гораздо сильнее. Этот твой Эштон повторяет одно и то же каждый день на протяжении уже почти двух лет. Чтобы доказать свою точку зрения, он всегда упоминает меня, а затем загоняет в угол, заставляя защищать меня. Но у него больше нет этого «оружия», а у тебя нет причин не использовать против него что-нибудь из своего арсенала. Ему нравится загонять тебя в угол и флиртовать, потому что он знает, что ты не можешь пофлиртовать с ним в ответ. Но теперь ты можешь.

Грейс почувствовала, что её челюсть буквально упала на пол от слов Филиппа. Она бы никогда в жизни не подумала, что он пригласил ее заглянуть ради этого.

— Ты советуешь мне флиртовать с моим коллегой? — спросила она, просто чтобы убедиться, что правильно его расслышала.

— Нет, — ответил Филипп, морща нос. — Не флиртовать. Но я хочу увидеть, как женщина, которую я встретил три года назад, уничтожает этого идиота. Сделай этого парня в своей латиноамериканской манере, которую ты прячешь на работе, — он потянулся и взял её за руку над столом. Она позволила ему это. — Эти пять дней я чувствовал вину за многие вещи, Грейс. За то, что тратил наше совместное время на работу. За то, каким уставшим был в прошлый четверг, и как ужасно звучало каждое слово, вылетавшее из моего рта. Чувствовал вину за то, как далеко я позволил зайти некоторым вещам с другими женщинами, ничего не говоря тебе…

— Погоди. Что?

— Это не имеет значения, — сказал он, махнув рукой.

— Может, не для тебя, — сказала она, чувствуя, как волосы встают дыбом. — А для меня важно.

— Поверь мне, — сказал он, немного сжимая её руку. — Ничего страшного не произошло. Больше всего я чувствовал себя виноватым за все маленькие жертвы, на которые ты шла ради меня. Ночи, когда ты не спала допоздна и рано просыпалась. Десятки деловых обедов, на которые я тебя брал, а в меню не было ничего из того, что ты могла бы съесть. И заставлял тебя заказывать еду, которую ты не ешь. Этикет, которому ты научилась, чтобы я хорошо выглядел перед моими коллегами. И за то, как ты обуздала свое поведение на работе, чтобы уважать меня, пока ты была в прямом эфире.

— Филипп, это нормальные вещи, которые делают люди в отношениях, — сказала Грейс. — Здесь не за что чувствовать себя виноватым.

— Но я чувствую, — ответил Филипп. — Ты попала на это радио-шоу, потому что была вспыльчива на прослушивании. Это как я получил инвесторов, подав свое фирменное блюдо. Когда они узнали, на что я способен, они согласились работать со мной. То же самое с тобой и твоими начальниками. Когда они увидели, на что ты способна в радио-шоу о битве полов, они были заинтересованы, чтобы сделать тебя хедлайнером. И какое-то время в тебе был этот огонь. Помнишь?

Конечно, она помнила. Она всегда несла в себе этот огонь. Но за радиоволнами люди воспринимали различные виды жара. Начали циркулировать слухи, что она изменяла Филиппу с Эштоном.

— Так было, пока Лейла не заменила тебя в пятницу, и, честно говоря, это было классное шоу, тогда я понял, каким тяжелым якорем был для тебя, — сказал Филипп. — Я знаю, что, возможно, осталось лишь девять выпусков, но сейчас я говорю тебе, что хочу, чтобы ты раздавила своего коллегу-идиота как жука. Больше никаких поблажек и штрафов. Напомни продюсерам, почему они наняли тебя, и напомни всем остальным, почему они должны нанять тебя в будущем, — потому что, когда идет речь о словесной войне, нет битвы, в которой ты не можешь выиграть.

Это был Филипп из первого года их отношений. Это был тип боевого клича, который превратил её из молодой оптимистки в молодого трудоголика. Драйв Филиппа. Его виденье. Это заставляло её думать, что все возможно, если она постарается сильнее. Такие беседы часто были его версией интимных разговоров в постели, потому что он никогда не выходил из игры. Даже в моменты близости.

Грейс вытащила свою руку из его руки, пока все между ними не стало еще более запутанным. Это не был разговор о том, чтобы снова сойтись. Грейс не была уверена, что это было на самом деле.

— Сделай то, что говорят твои модные билборды, отправь его в нокаут, Грейс, — сказал Филипп. — Ничего не имею против этого парня. Может, он не такой спортсмен-неудачник, как я думаю, но знаю, что мне уже надоело каждый день смотреть на его дерзкое лицо на этих билбордах, затем включать радио и слушать его самодовольный голос, пока он притворяется, что умнее тебя. Мы оба знаем, что это не так. Поэтому воспользуйся этими девятью шоу и докажи это всем — особенно начальникам.

Грейс вдруг захотелось поцеловать Филиппа, и она была благодарна столу между ними. Это спасло ее от неловкого момента. Вместо этого она откашлялась.

— Спасибо за ободряющие слова. Я сейчас поеду на запись, и попробую держать все это в уме.

Он кивнул.

— Я буду слушать.

Ну, это был самый сильный вызов из всех, что она когда-либо слышала.

Филипп поднялся.

— Итак… можем мы повторить это через несколько месяцев, после того, как оба будем встречаться с другими людьми? Может, мы сможем увидеть, реальна ли дружба между нами?

— Было бы отлично, — её удивило то, что она действительно имела это в виду.

Они пожали руки, и оба не стали удерживать рукопожатие дольше обычного. Теперь Филипп откашлялся и сказал:

— Ладно. Думаю, нам пора возвращаться к работе.

— Я тоже так думаю, — согласилась Грейс, но замешкалась, прежде чем уйти. — Филипп?

— Да?

— Это было самое странное расставание.

Он улыбнулся.

— Ну, я рад, что я номер один в каком-нибудь твоем списке.

Затем он ушел обратно на кухню.

ГЛАВА 14

Выездные трансляции всегда немного интересней студийных. Поскольку это был безоблачный летний день, Фрэнк выбрал для записи шоу парковку, чтобы собрать большую аудиторию. Цель дня — привлечь внимание к благотворительности. И небольшой офис благотворительной организации, который ютился в старом бизнес-центре, не самое подходящее место для толпы.

Первый час шоу Эш и Грейс провели за своей обычной болтовней, раздавая бесплатные угощения и собирая пожертвования в благотворительный фонд — правда, немного, но это уже что-то. Сейчас было 15:00, и они были на длинном перерыве, который включал в себя новости, дорожную сводку, прогноз погоды, а ещё это время отвели для общения с фанатами.

Эш сосредоточился на женщине перед ним. Она была одета в штаны для йоги и футболку, и покачивала одной рукой детскую коляску вперед назад, в попытке осчастливить своего малыша. Эш сосредоточился на ребенке. Это был хороший повод завести беседу.

— Сколько ей? — спросил он, улыбаясь лысому ребенку с цветочной повязкой на голове, которая давала понять — с волосами или без — это девочка. — Годик?

Женщина лучезарно улыбнулась.

— Десять месяцев.

— Она прелестна, — сказал Эш, улыбаясь маме. — И я смотрю, она модница. У вас такая серьезная коляска.

— Она обожает её, — ответила женщина. — И я тоже. Коляска стоит тех денег, которые мы заплатили за неё, учитывая, сколько мы ходим. Крошка, возможно, и не кажется такой, но она крикунья. Мне пришлось обходить квартал четыре раза, прежде чем она успокоилась, иначе она бы заглушила вашу передачу.

 Эш с уважением посмотрел на малышку размером с куколку.

— Вы правы. Я бы никогда не догадался. Но если так, вы точно заслуживаете того, на чем можно зависнуть. Может, DVD? Что вы думаете, об «Анатомии Грей»? (Примеч. «Анатомия страсти» (в дословном переводе «Анатомия Грей», англ. Grey's Anatomy) — американский телесериал о жизни интернов, врачей и прочего персонала больницы «Сиэтл Грейс», в эфире более 10 лет, в настоящее время снимается тринадцатый сезон сериала).

Мама рассмеялась, в приятном звуке ее смеха явственно звучала усталость.

— Я даже не помню, когда в последний раз смотрела что-то для взрослых, — она показала на коляску. — Маленькая Челси требует почти всего моего внимания.

Эш посмотрел на маленький блондинистый полу-спящий кошмар.

— Вы знаете, почему она плачет? Это боли или что-то другое?

Женщина покачала головой.

— Ох, она очень легко расстраивается.