Английский вариант там был, поэтому Вера, желая хоть как-то утешить несчастного дядьку, с ажиотажем взялась за перевод. Тактичные сотрудники остались в меньшинстве, если таковые вообще были. Остаток дня народ с подхихикиванием и привиранием обсуждал Ромины таблетки и напальчники. Вере было противно. Она не ожидала от взрослых людей такой тупой тяги к пошлым обсуждениям и пережевыванию чужих слабостей. Дружный коллектив интеллигентных людей вел себя, как трудные подростки в подворотне. Больше всего ее волновало, как отнесся к происшествию Филипп. А еще было не совсем понятно, одна ли она сегодня едет домой. Или все-таки не одна?

Верочка так углубилась в собственные переживания, что не заметила, как к ней крадучись приблизилась Ульяна Валентиновна.

– Веруша, скучаешь?

– Нет. – Вера вздрогнула и улыбнулась. Она только что в мыслях выбирала, в какое авто сесть с Филиппом: в троллейбусоподобный джип или в изящную спортивную машину. И то, и другое ему подходило…

– Вот и правильно.

– А когда конец рабочего дня? – застенчиво перебила Верочка уже готовую к какому-то выступлению Ульяну.

Соратница неодобрительно осеклась. Ей, как будущей свекрови, имеющей взрослого сына «на выданье», нравились работящие и умные девушки. Умной Верочку еще можно было признать, учитывая знание иностранных языков, а вот работящей в свете последнего вопроса – вряд ли.

– В шесть. Так ты вроде сегодня не особо и перетрудилась. – Ульяна побарабанила пальцами по столу. – Рабочий день у нас восемь часов с перерывом на обед.

– Так мне что, с двенадцати отсчитывать? – испугалась Вера. – Я же даже не оформилась еще.

– А-а-а, – подобрела Ульяна. – Тогда прощена.

Девушка не оценила шутку и напряглась. Ей хотелось чувствовать себя равной среди равных, несмотря на возраст. Мужчин она старалась в расчет не брать, помня, как Руся говорила, что мужчины не в состоянии оценивать женщину как себе подобную. У них изначально очень завышенная самооценка, в связи с чем сильному полу надо делать скидку и вести себя как психиатр, согласно кивающий и поглаживающий по головке пациента, мнящего себя Наполеоном. А вот снисходительного отношения женщин нельзя допускать с самого начала.

Но навести порядок в субординации Верочка не успела. Уля, вспомнив, кто кому нужнее в данном конкретном случае, заискивающе заглянула Вере в глаза и покачала головой:

– Все-таки самое главное у женщины фигура, что ни говори! Вот смотрю я на тебя, и слюнки текут. Эх, была б я парнем…

И Ульяна мечтательно закатила глаза, поцокав для выразительности языком.

Верочка отшатнулась и беспомощно посмотрела на рубившегося в очередную стрелялку Алексея. Он целиком ушел в виртуал, и ждать помощи с той стороны не приходилось. Что делать, если Ульяна Валентиновна сейчас начнет хвататься за нее руками, Верочка не знала. Первый день, и уже столько проблем!

Но Уля, посчитав торжественную часть законченной и совершенно не обращая внимания на перевернутое лицо переводчицы, помахала у нее перед носом листком бумаги и без всякого логического перехода сообщила:

– Солнце, надо бы нам это с тобой по-быстренькому перевести!

Девушка так обрадовалась развязке, что даже не обратила внимания на нахальное «нам». С другой стороны, вполне вероятно, что переводы для сотрудников отдела продаж входили в ее обязанности, о которых ее еще не оповещали.

– Давайте, конечно, – выдохнула она и радостно взяла листочек, нацелившись писать надстрочный перевод.

– Не-е-ет, – ласково протянула Уля, – нам его надо напечатать, чтобы клиентам послать, понимаешь?

Вера грустно посмотрела на выключенный компьютер. У Володи в офисе он выглядел немного по-другому, поэтому Верочка, бесплотно потыкав все кнопочки и так и не включив агрегат, хотела перенести неприятное мероприятие на следующий день. Видимо, не удалось.

– Я не знаю, как комп включить, – тихо шепнула она, надеясь, что Уля просто включит его сама. Но Вера просчиталась. Ульяна в ужасе выкатила глаза:

– Ты что, даже включать его не умеешь? А как же ты будешь работать?

– Я работать умею, я только включить не знаю как, – чуть не расплакалась Верочка.

– Ничего себе, – пробормотала Ульяна и нырнула куда-то под стол. Монитор моргнул и вывесил во весь экран здоровенную женскую грудь.

Вера покраснела и судорожно вздохнула. Рабочий стол был каким-то незнакомым, он не был похож на ту программу, в которой она работала у Володи.

– Это «макинтош»? – решила она блеснуть обрывком знаний, чтобы не выглядеть совсем уж дурой.

– Это «экспи», – непонятно ответила Ульяна.

Загрузив «ворд», Уля напряженно посмотрела на Верочку:

– Ну, дальше сможешь?

– Ну, конечно, просто я…

– Неважно. Вот текст, мой почерк разберешь?

– Ой, вы так аккуратно пишете, конечно, разберу, – подольстилась Верочка.

– Вот и разбирай, – смилостивилась Уля и побежала отвечать на телефон.

Верочка, высунув язык, начала прилежно набирать текст на английском, благо что латиница стояла по умолчанию. Параллельно она решила завтра же узнать у кого-нибудь, как переводить текст с латиницы на кириллицу и обратно. Все известные ей комбинации клавиш Вера уже перепробовала, но безрезультатно.

Через полчаса Ульяна вернулась.

– Представляешь, сын опять ночевать остается непонятно где, – сокрушенно поделилась она и неожиданно затихла.

– Что? – Вера спиной почувствовала недоброе.

– Ты что, всегда вот так одним пальцем печатала? – в ужасе спросила Уля, глядя на пару жалких строчек на пустой странице. – И вообще, ты письма оформлять умеешь? Куда, кому, касательно…

– Это же на конверте пишется, – простодушно ввела ее в курс дела Вера, продолжая аккуратно тыкать пальчиком в кнопки на клавиатуре. Перед тем как нажать нужную кнопочку, она изящно вертела указательным пальцем правой руки над клавиатурой, потом нацеливалась на нужную клавишу и нежно нажимала подушечкой, стараясь не повредить ноготок.

– На каком конверте? – простонала Ульяна, переходя на разъяренный тон общения, чем заставила Верочку в непонимании сжаться. – Это факс, понимаешь, факс! Ты хоть делопроизводство изучала, а?

– Вообще-то, – неожиданно подал голос Филипп, – она не секретарь, а переводчица, причем еще неизвестно чья, так что я бы на твоем месте так не горячился. Насколько я понимаю, вряд ли в ее обязанности входит оформление и отправка факсов.

– А как я должна общаться с импортными клиентами?! – завопила Ульяна, забыв про интеллигентность.

– Посредством английского языка, – ехидно напомнил парень, сев на Верочкин стол и тем самым отгородив ее от раздраженной Ульяны. – Если я правильно помню, нас всех брали с условием, что мы владеем языками. Или не так?

– Но раз есть переводчица…

– Нам еще не говорили, что можно ее использовать.

– Да, – вдруг вставил свое веское слово Алексей. – Не говорили. Вот я, например, к ней и не лезу.

– А я что – лезу? – возмутилась Уля.

– Да что вы! – испугалась Вера. Наживать врага в лице Ульяны девушка не планировала. Она вообще не любила ссоры и конфликтные ситуации, этого ей хватало дома. – Мне же нетрудно!

– Да ладно, детка, забудь, – примирительно сказала Уля, поняв, что перегнула, размечтавшись об эксплуатации чужой переводчицы. И ехидно добавила, покосившись на Филиппа. – Что-то мне подсказывает, что это именно ты собираешься ее использовать. Не промахнись.

– Интересно, на что это она намекает… – задумчиво обронил парень, глядя в след удаляющейся со своим письмом Ульяне.

– На себя, – гоготнул Алексей. – В смысле, что опытная женщина может тебе дать больше, чем… Ну, ты понял.

У Веры загорелись щеки и уши. Она искренне не понимала, как так может быть: она только еще размечталась об отношениях с мужчиной, а окружающие уже начали обсуждать это как свершившийся факт.

Филипп, никак не прокомментировав сообщение коллеги, опять спрятался за перегородкой, Алексей снова с остервенением начал барабанить по клавишам, изредка вскрикивая и ругаясь сквозь зубы, а ушедший больше часа назад покурить Рома так и не вернулся, переживая где-то в темном углу свой позор. Воспользовавшись тем, что никому ничего от нее не надо, Вера попробовала очистить рабочий стол от гипертрофированного вымени неизвестной красавицы. Операция долго не удавалась, потом что-то произошло, и вместо груди появилась совершенно порнографическая картинка. Вера остолбенела, а голос Филиппа где-то над ней произнес:

– Оригинальный выбор. Я думал, ты какие-нибудь цветочки поставишь. Люблю непредсказуемых девушек.

– А что там? – Алексей, почти безучастный к процессам, происходящим в помещении, и не покладая рук спасавший вселенную, вдруг оторвался от своей компьютерной битвы и одним прыжком оказался за спиной девушки.

Вера съежилась от стыда и ужаса.

– Ничего себе, – присвистнул Леша. – А еще что-нибудь есть?

– В общем, намек понят, – прокомментировал Филипп, после чего Верочка твердо решила, что ни за что на свете не оправдает его надежд, и даже если этот красавчик будет ждать ее после работы на «Хаммере», она гордо пройдет мимо. Она не ханжа, но и унижать себя не позволит.

Глава 13

Ровно в 18.00 сотрудники словно пчелиный рой поднялись, загудели и начали собираться домой. Судя по всеобщему веселью, стахановцев в компании не было. Верочка, увлеченная борьбой с откровенными картинками на рабочем столе компьютера, пропустила этот волшебный момент и очнулась только тогда, когда весело покидающие рабочие места труженики создали небольшое завихрение воздуха, параллельно обдав Верочку смесью разнообразных запахов, из чего она немедленно сделала вывод, что менять духи вовсе необязательно, даже если бы она пользовалась уксусной эссенцией, а не «Елисейскими Полями». Она растерянно захлопала глазами, глядя вслед жизнерадостно махавшим ладошками коллегам. Мучительно соображая, можно ли по-быстрому обновить макияж или стоит отнестись к внешнему виду с демонстративным наплевательством, чтобы Филипп не возомнил о себе бог знает что, она начала нарочито медленно одеваться. Параллельно с осознанием того, что в помещении никто, кроме нее, не шевелится, Верочка вдруг поняла, что не знает, где на этаже дамская комната, которую вдруг настоятельно захотелось посетить. Броуновское движение мыслей мешало сосредоточиться и понять, что важнее: отсутствие Филиппа или тяжелая борьба с физиологией.

Физиология победила. Выскочив в коридор, Вера начала метаться по пустому пространству, прислушиваясь к возможным признакам жизни. Похоже, народ в конторе подобрался на редкость трудолюбивый – тишина стояла, как на кладбище зимой. Через несколько минут Верочке уже стало наплевать на половую принадлежность первого встречного, у которого можно будет поинтересоваться, где пудрят носы и прочее. Она ломилась в запертые двери, надеясь, что за одной из них обнаружится искомое.

Неожиданно одна из дверей поддалась ее бешеному напору, и Вера ввалилась в небольшой светлый кабинет, протаранив сидевшего спиной ко входу мужчину. Второй, возвышавшийся за столом как гора мышц, упакованная в мешковатый костюм, гостеприимно растопырил руки:

– О, какой приятный сюрприз! Вы по делу или так?

– Где здесь туалет?

– Здесь? Должен вас разочаровать. Туалет дальше по коридору, а здесь мой кабинет.

– Вы меня не разочаровали, – светским тоном сообщила Вера, торопливо пятясь на выход.

Когда она через десять минут подкрашенная спускалась вниз по лестнице (осваивать лифт в одиночку Верочка не решилась), мысли в ветреной девичьей головке устроили форменное перетягивание каната, швыряя хозяйку из одной крайности в другую.

«И зачем он мне? – строго размышляла Верочка. – Красота нужна женщине, а для мужчины это – дефект. Причем у Филиппа он очень ярко выражен. Наверняка считает себя эталоном! Рядом с таким всю жизнь придется мучиться в ожидании, что какая-нибудь Лариса его уведет. Вся жизнь борьба, покой нам только снится… А что ему сказать, если он меня ждет? Да нет, конечно, он уже уехал. В любом случае скажу, что сегодня у меня свидание. А здорово было бы, если бы он меня ждал прямо у лестницы, и чтобы кто-нибудь это увидел… Ну, даже если никто не увидит, ничего страшного: я же откажу ему? Интересно, он ведь обидится! И как потом работать в одном отделе? Мы же сидим почти рядом! Придется соглашаться, что ли?»

Мысли были похожи на овощное рагу, перемешанное неумелой хозяйкой: сплошная каша без признаков цельных составных частей.

Перед офисом было пусто. Легкий снег тонкой серебристой паутиной накрывал стоянку и заметал одиночные машины припозднившихся сотрудников.

«Вот вам здрасьте! А зачем я красилась? – молнией мелькнула юркая мыслишка, но Верочка тут же сама себя одернула: – Вот и хорошо. Ссориться не придется».

Довод был малоутешительным. На глаза наворачивались горячие злые слезы. Вера уже чувствовала себя подло обманутой. Сначала обедать водил, жвачкой угощал, за локоть держал, а потом – раз! И сбежал. Как будто Верочка была какой-нибудь хищной каракатицей, от которой надо вот именно так, по-воровски, под покровом ночи улепетывать, не попрощавшись.