— Вы, миссис Робсон, сейчас отправитесь наверх, — приказал ей Джеймс, — и ляжете, а я тем временем провожу своего друга домой.

Тилли с трудом поднялась по лестнице и только с помощью горничной нашла свой номер.

— В-вы поможете мне р-раздеться? — спросила Тилли, икая.

Девушка рассмеялась и осталась помочь.

Потом Тилли лежала на двуспальной кровати в одном нижнем белье, и ее голова кружилась, как будто она каталась на карусели. Горничная ушла. В комнате царил полумрак, и Тилли чувствовала, что ее вот-вот стошнит. Она понятия не имела, где туалет, да и все равно было уже поздно. Тилли сползла с кровати и как раз вовремя нащупала под ней ночной горшок. Облегчив желудок, девушка забрызгала себе лицо и волосы.

Никогда еще она не чувствовала себя так плохо. Тилли ощущала одновременно боль и пустоту в желудке. От ее волос дурно пахло. Тилли испытывала отвращение к себе. Что подумает о ней Джеймс? И где он? Судя по угасающему свету в окнах, был поздний вечер. Она потеряла счет времени.

Стыдясь выйти в коридор в поисках туалета, где можно было бы помыть горшок, Тилли отнесла его в дальний угол комнаты и оставила там, прикрыв полотенцем. Возможно, Джеймс ничего не заметит. Она чувствовала себя слишком скверно, чтобы ее это заботило.

Подойдя к умывальнику, Тилли как могла отмыла лицо и волосы водой из фарфорового кувшина. Затем, надеясь заглушить неприятный запах, побрызгала на себя духами из маленькой склянки, которую ей подарила Софи. Цветочный аромат напомнил ей о кузине, и Тилли вдруг расплакалась.

Через полтора часа, хлопнув дверью, появился Джеймс. Его молодая жена, распространяя аромат духов и дрожа, сидела полуодетая в кресле и плакала навзрыд.

— Что случилось? — спросил он заплетающимся языком и, двинувшись вперед, едва не упал, зацепившись за разбросанные по полу кружевные наряды.

Джеймс схватил Тилли за плечи, чтобы не упасть. Она поморщилась от его прикосновения:

— Больно!

— У тебя мокрые волосы.

— Меня вырвало.

— Тилли, ты в порядке? Ты не больна?

Он неуклюже погладил ее по голове.

— Наверное, это из-за виски.

Джеймс упал перед ней на колени, сжимая ее ладони.

— Прости! Я думал, что так тебе будет лучше. Это наша первая ночь… Ну, ты понимаешь.

Тилли снова стало плохо при мысли о том, что сейчас ей нужно будет исполнить супружеские обязанности. Она не могла поручиться за то, что ее опять не вырвет, на этот раз от запаха, доносившегося от ее совершенно пьяного супруга.

— Фэарфакс добрался домой? Тебя долго не было.

— Да, он пригласил меня зайти и пропустить «на посошок». Прости.

— Я не против.

В эту минуту Тилли хотелось только одного: уснуть и спать до тех пор, пока она снова не почувствует себя хорошо. Девушка поклялась себе, что больше никогда не притронется к виски.

— Давай ляжем, — сказал Джеймс, с трудом поднимаясь на ноги.

Тилли с беспокойством наблюдала за тем, как он, спотыкаясь, пытается раздеться. Оставшись в подштанниках и жилете, в одном носке и башмаке, Джеймс в изнеможении повалился на спину.

— Сейчас, только минутку отдохну.

Затем воцарилась тишина. Поднявшись с кресла, Тилли подошла посмотреть на него. В ту же минуту Джеймс тихо захрапел. Его тело наполовину свешивалось с кровати, но Тилли не стала его трогать, чтобы не разбудить. Рядом с ней храпел совершенно чужой человек.

Улегшись на подушки, она задумалась о том, как ей удастся пережить следующие два дня и, если в эту ночь они не вступят в супружескую связь, смогут ли они все отменить, чтобы ей не пришлось ехать в Индию и жить с этим человеком.


***

Джеймс проснулся с тяжелой головой. В его висках словно ухали барабаны. Он поморщился от льющегося в открытое окно яркого утреннего света, причинявшего боль его воспаленным глазам. Занавески раздувались и хлопали, как паруса. В комнате стоял странный кислый запах, смешанный с соленым морским воздухом.

— Доброе утро, мистер Робсон.

Он слегка повернул голову, чтобы взглянуть на молодую женщину с зачесанными за уши рыжими волосами, которая сидела на стуле у кровати и смотрела на него. Ее лицо было белым как мел, за исключением розового кончика длинного носа. Тилли. Его молодая жена. Она была больше похожа на осужденную узницу. Джеймс принялся в панике копаться в собственной памяти, но так и не смог вспомнить, что было этой ночью. Он ведь не обидел ее?

— Доброе утро, — пробормотал он.

Джеймс попробовал сесть на кровати, но от этого уханье в его голове стало невыносимым.

Тилли вручила ему стакан воды.

— Мне вода тоже понадобилась.

— Правда?

Джеймс с благодарностью взял стакан и тут же осушил его.

— Я заказала чай с гренками. О более плотном завтраке нет сил даже думать. Все принесут сюда. Сидеть в столовой тоже выше моих сил. Нюхать там запах бекона… Я правильно поступила?

Кивнув, Джеймс простонал:

— Совершенно правильно.

На Тилли было летнее платье с геометрическим рисунком, от которого рябило в глазах. Джеймс зажмурился. Когда он вновь открыл глаза, она уже стояла у окна, глядя на серо-синее Северное море.

— Может, погуляем сегодня по берегу? — спросила Тилли. — Даже не знаю, чем еще занимаются в медовый месяц.

Джеймс фыркнул.

— Ну, мне известно одно занятие, миссис Робсон.

Она мельком взглянула на него, и ее бледные щеки порозовели. Джеймса снова охватила тревога. Он силился вспомнить, что же было прошлой ночью. Он помнил, как уходил от Фэарфакса, но дальше память отказывалась ему служить. В любом случае, что он делал дома у старого приятеля в свою брачную ночь? Какой же он трус! Джеймс из прихоти выбрал эту молодую женщину: только потому, что она не была такой независимой красавицей, как Софи, но зато была послушной, доброй и здоровой. Однако теперь мысль о том, что он будет жить с девушкой, которая была вдвое моложе его, пугала Джеймса. Он не знал, как с ней обращаться.

— Тилли, — сказал он, сглатывая, — в горле у него по-прежнему было сухо. — Мы это… прошлой ночью… Ну, ты понимаешь?..

Она покраснела еще сильнее:

— Нет.

Джеймс повалился на стул, заметив, что на нем все еще один башмак. Потерев щеки ладонями, мужчина вздохнул.

— Прости, я слишком много выпил. Больше этого не повторится.

Тилли внимательно посмотрела на него. Его жесткие волосы торчали в разные стороны, а вокруг голубых глаз было больше морщинок, чем обычно. Над мятым жилетом на широкой груди курчавились темные волосы. Массивные плечи казались странно светлыми по сравнению с загорелыми предплечьями. Ноги также поросли волосами. Это удивляло и пугало ее.

— Что-то не так? — нахмурился Джеймс.

— Я и не знала, что мужчины такие волосатые, — выпалила Тилли.

Он изумленно уставился на нее, а затем расхохотался, но тут же схватился за голову.

— Тилли, не смеши меня. У меня раскалывается голова.

Раздался стук в дверь, и вошла горничная с подносом. Тилли жестом распорядилась поставить завтрак на стол у окна и сунула ей шиллинг. Еще раньше девушка избавила Тилли от хлопот с ночным горшком и поэтому заработала эти деньги.

— Туалет дальше по коридору, через две двери направо, — сообщила Тилли Джеймсу. — Там есть вода. Вы можете сходить умыться, пока заваривается чай, мистер Робсон.

К ее удивлению, Джеймс так и поступил. Натянув на себя мягкий линялый халат, он ушел, прихватив принадлежности для бритья.

Вернулся он гладко выбритым и умытым, распространяя приятный аромат сандалового масла. Переодевшись за ширмой, Джеймс приступил к завтраку. Он съел гренки и выпил почти весь чай.

Заказав закуски для пикника, они вышли из гостиницы и отправились на север вдоль набережной.

Стояла солнечная ветреная погода. Тилли и Джеймс остановились в Каллеркотсе посмотреть на рыбаков, починяющих сети. Затем, сидя на песке в Уитли-Бей, съели свои припасы. Здесь, на свежем воздухе, между ними легко завязался разговор, и Тилли забросала мужа вопросами об Ассаме и о том, чего ей там ожидать.

— Мюриэл Пэрси-Баррэт поможет тебе освоиться, — сказал ей Джеймс. — На чайных плантациях она пользуется большим авторитетом. Мюриэл расскажет тебе все, что нужно знать о ведении домашнего хозяйства. Она весьма польщена тем, что я попросил ее сопровождать тебя во время путешествия на корабле. Вы с ней обсудите вопросы, в которых я не силен.

Мысль о том, что у нее уже есть друг, вселила в Тилли уверенность.

— К тому же неподалеку будет Кларри, — произнесла она.

— Белгури очень далеко от моего дома, — сухо повторил Джеймс. — Мы почти никогда не встречаемся.

— Кларри говорила, что мы с ней можем видеться в Шиллонге, когда я буду ходить там по магазинам, — не сдавалась Тилли.

— По магазинам? — с сомнением переспросил Джеймс. — Если тебе что-нибудь понадобится, лучше заказать это в Калькутте или здесь. Впрочем, Мюриэл тебе все это растолкует.

Тилли оставила эту тему. Она не хотела вступать в препирательства по поводу Кларри. Она уже поняла, что у мужа Кларри, Уэсли, возникли какие-то противоречия с Джеймсом в деловых вопросах. Но это не помешает ей поддерживать отношения с Кларри, которая многие годы является другом ее семьи.

Они поговорили о питомцах Джеймса: о его охотничьих собаках, пони и говорящей птице по имени Синдбад. Теперь страхи и сомнения прошлой ночи казались Тилли нелепыми, они растаяли под ласковым солнцем на свежем морском воздухе. Джеймс напился, потому что волновался по поводу брачной ночи, так же как и она. То, что взрослый мужчина может чувствовать себя по-детски неуверенным, пробудило в ее душе нежность к нему.

В тот вечер они с большим аппетитом поужинали в столовой и рано отправились наверх. Джеймс задернул занавески, и они разделись под крики чаек, топчущихся на карнизе за окном. Оставив на себе нижнее белье, Тилли забралась под одеяла. Джеймс полностью разделся и нырнул следом за ней. От него пахло солнцем и песком. Нагретая за день кожа Тилли горела. Затаив дыхание, девушка ждала.

— Можно я распущу твои волосы, Тилли? — спросил Джеймс.

— Ах да, конечно.

Она потянулась, чтобы их освободить, но он остановил ее.

— Позволь мне.

— Если хочешь.

Он не спеша вытащил шпильки из ее локонов, и они рассыпались по плечам. От прикосновений мужских пальцев к ее лицу и шее по телу Тилли пробегала дрожь.

— Много шпилек, правда? Мать всегда сетовала, что мне нужна их целая уйма, а я постоянно их теряю.

Джеймс стал нежно целовать кудри, обрамляющие ее лоб, затем коснулся губами ресниц, щек, подбородка. Он провел языком по ее шее, груди, затем неуклюжими крупными пальцами развязал тонкие тесемки на ее сорочке.

— У тебя вкус моря, — сказал Джеймс неожиданно мягким низким голосом.

— Правда? Это, наверное, не очень приятно. — Сердце Тилли бешено забилось, и она ощутила в животе странное тепло. — Мне следовало принять ванну перед ужином.

Она старалась говорить ровно, несмотря на то что у нее перехватывало дыхание.

— Но мне очень хотелось есть после нашей прогулки.

Джеймс стянул с нее сорочку, высвобождая грудь. Взглянув на нее, он ахнул:

— Ты прекрасна, Тилли! Как спелый фрукт.

Девушка неожиданно прыснула. Он нахмурился.

— Что тут смешного?

— То, что ты говоришь, — пролепетала она.

Джеймс отстранился.

— Я не позволю, чтобы надо мной смеялись. Особенно моя молодая жена.

Тилли приподнялась на локтях.

— Я смеюсь не над тобой, честное слово.

— Но впечатление именно такое.

Джеймс сел на кровати и потянулся за портсигаром. Тилли испугалась, что близость, делающая их брак законным, так никогда между ними и не произойдет. Тогда Джеймс уплывет в Индию и, передумав, отменит ее переезд, а она окончит жизнь старой девой на содержании у своей сестры в продуваемом всеми ветрами Данбаре. Сейчас как никогда Тилли понимала, что ей очень хочется, чтобы ее брак с Джеймсом Робсоном стал законным. Ей в душу закралось подозрение о том, что плотская сторона супружества может быть гораздо интереснее, чем это описала Мона во время короткой подготовительной беседы.

Потянувшись, Тилли забрала портсигар и зажигалку из мускулистых рук мужа.

— Прости меня, я часто говорю лишнее и смеюсь невпопад, но это только потому, что я нервничаю. Все мои родные злятся на меня за это. Вернись и отведай фрукт. — Она улыбнулась и залилась румянцем, смущенная собственной развязностью. — Мне понравилось.

— Правда? — спросил Джеймс с сомнением.

Она положила его ладонь на свою левую грудь.