— Все это ты можешь делать и с Тэмом, — негромко сказал Рафи.

Софи покачала головой.

— Когда я ехала в Индию, я думала, что именно такой образ жизни мы и будем вести — путешествовать и изучать страну. Но Тэму было нужно от меня не это.

— А что же?

— Ему нужна хозяйка на приемах и партнер для игры в теннис, а также помощник в восхождении по служебной лестнице. Карьера — вот его страсть, ты же знаешь. Лесоводство — это его жизнь. — Софи вздохнула. — Я чувствую себя предательницей, говоря о нем за глаза, но Тэм меня не любит. Иногда мне кажется, что он злится из-за того, что ему пришлось жениться на мне.

— Я уверен, что Тэм любит тебя, — сказал Рафи.

— Думаю, он пытается меня полюбить, но что-то внутри ему мешает. Боз предупреждал меня в Бомбее. Он говорил о боевых ранениях Тэма, о том, что после них он стал другим, но я не прислушалась к его словам.

— Боз просто хотел тебе помешать, — хмыкнул Рафи, — потому что был влюблен в тебя.

— Нет! — вспыхнула Софи. — Он что-то пытался до меня донести. Сейчас я думаю, он хотел сказать, что Тэм в действительности не собирался на мне жениться, но не знал, как от меня отделаться.

Склонившись, Рафи взял ее ладонь.

— Полагаю, твои тревоги ни на чем не основаны. У Тэма непростой характер, но я уверен, что он тебя любит. Он только о тебе и говорил, пока ты не приехала. Тэм хороший парень.

— Ах, Рафи, — сказала Софи, и у нее защипало глаза от наворачивающихся слез. — Ты замечательный друг! В последние месяцы Тэм не всегда хорошо к тебе относился, а ты и слова дурного о нем не сказал.

Рафи убрал руку.

— Британское общество в Индии не приемлет такой дружбы, какая была между нами в Эдинбурге. Нельзя винить Тэма в империалистических умонастроениях, с которыми нам здесь приходится иметь дело. Но все постепенно меняется.

— Как по мне, это происходит слишком медленно, — заметила Софи. — Меня возмущает то, что ты не можешь с нами общаться, не можешь приходить на танцы и обеды в клубы, что Брекнэлл не упускает возможности унизить тебя.

— А, Брекнэлл, — усмехнулся Рафи. — Я рад, что меня не приглашают на его скучные обеды.

— Но он имеет власть над тобой и твоей карьерой. Власть над всеми нами, — горько усмехнулась Софи.

— Брекнэлл тебя обидел? — спросил Рафи требовательно.

— Я просто его ненавижу, — сказала Софи, отведя глаза.

Неожиданно Рафи поднялся на ноги и протянул ей руку.

— Он не может помешать нам потанцевать в Гималаях. Вы не откажете мне в этом удовольствии, миссис Тэлфер?

Он принялся насвистывать мелодию вальса. Смеясь, Софи тоже встала.

— Конечно нет.

В лучах утреннего солнца они кружились на промерзшем склоне горы, улыбаясь и напевая. Постепенно они остановились, не убирая рук и продолжая глядеть друг другу в глаза. Поднявшись на цыпочки, Софи коснулась губ Рафи легким поцелуем.

— Я так долго об этом мечтала!

Его взгляд вдруг стал строгим. Он мягко отстранил ее от себя.

— Прости, — сказала она сдавленным голосом. — Я думала, ты чувствуешь то же самое.

— Боже мой, Софи, — произнес Рафи свистящим шепотом. — Ты даже не представляешь, как я тебя хочу! Но до этой минуты мы не сделали ничего такого, в чем нас можно было бы упрекнуть. Я могу посмотреть Тэлферу в глаза и сказать, что между нами не было ничего предосудительного.

— А мне так не кажется, — проговорила Софи. — Для меня прошлой ночью все изменилось, после того как мы вдвоем под звездами…

— Замолчи! — воскликнул Рафи. — Не говори больше ничего.

Отвернувшись от нее, он стал затаптывать костер. Софи с грустью наблюдала за тем, как он собирает рюкзак и скатывает одеяло, под которым они лежали вместе. Как он может говорить, что ничего не было? Пусть они не дали волю своему телесному желанию, но в душе она уже сотню раз с радостью отдалась Рафи.

Спускаясь, они молчали. Софи ступала в следы Рафи, оставленные на нетронутом снегу. Треск тающего льда заставлял их спешить мимо останков козла, которые леопард втащил под дерево. Как и говорил Рафи, поверх завала в лощине намело много снега, по которому можно было пройти, как по мосту. Вскарабкаться было нелегко, однако они одолели это препятствие. Но перед отвесной скалой Софи остановилась, объятая ужасом.

— А где карниз?

Рафи также был озадачен.

— Завален снегом. Мне это не нравится.

Софи постаралась не поддаться панике, но ее сердце бешено колотилось.

— Что же нам делать?

Рафи окинул взглядом обледенелый склон.

— Искать таров и смотреть, как они переходят утес.

— Мне страшно.

Он мельком взглянул на нее.

— Все еще хочешь путешествовать по Гималаям на тибетском пони?

— Не издевайся.

— Ладно, посмотрим. Может, мы найдем путь, по которому проводник шел через вершину.

Остаток утра они провели, карабкаясь по обледенелым камням и пытаясь найти обратную дорогу к своему лагерю. Солнце поднялось уже высоко, и они слышали скрежет сдвигающегося под его палящими лучами ледника.

Наконец Рафи втащил Софи на последний подъем и они выбрались на вершину. Обессиленная женщина хватала воздух ртом. Ее сердце тяжело ухало, а ноги подкашивались. Тем не менее, вцепившись в камни, она испытывала волнение от победы над вершиной.

Белые пики ослепительно сияли. Долину внизу скрывали облака. Горная цепь уходила вдаль, подобно архипелагу островов в туманном море, оставляя их отрезанными от остального мира.

— Вон там, — указал Рафи, — стая таров.

Прищурившись, Софи различила вереницу диких козлов, пробирающихся друг за другом между огромными камнями вниз по склону.

— Как будто ничего слишком сложного, — улыбнулась она с усилием.

— Сначала поедим, — сказал Рафи, опускаясь на корточки.

Он вытащил из рюкзака остатки их завтрака — черствый хлеб и холодные почки. Едва Софи вдохнула их запах, как ее стошнило на камни. Собрав пригоршню снега, Рафи протянул ей.

— Поешь.

Софи опустила в снег лицо и лизнула. Холод обжег ей рот и горло, но рвота прекратилась. Она проглотила еще немного снега. Рафи погладил ее по спине.

— Прости, — простонала Софи. — Это от запаха.

Рафи пристально посмотрел на нее.

— Тебя тошнит не от высоты, не так ли?

Она не ответила.

— Ты беременна, да?

Софи взглянула на него с испугом.

— Откуда ты знаешь о таких вещах?

— Нуру, мою сестру, постоянно тошнило, пока она вынашивала ребенка.

Софи вздохнула.

— Да, я беременна.

— Тэм знает об этом?

— Еще нет.

Глаза Рафи засияли.

— Он будет счастлив. И ты тоже.

— Да, наверное, — печально улыбнулась Софи.

Рафи затолкал непригодившуюся еду назад в рюкзак. У него тоже пропал аппетит. Перед тем как приступить к спуску, он сказал:

— Я рад, что мы не сделали ничего предосудительного. Тэм будет прекрасным отцом твоему ребенку.

Сердце Софи сжалось от окончательного приговора, прозвучавшего из его уст. Рафи прав, они были слишком близки к измене, но устояли. Ей стоило невероятного труда кивнуть, соглашаясь, и дать ему уйти, не сказав, как она его любит и как жалеет, что они не отдались друг другу, пока была такая возможность. Софи подумала о том, насколько же Рафи лучше нее.

Она быстро отвернулась, чтобы он не увидел слез, навернувшихся ей на глаза, и пошла вниз по склону горы.

Глава тридцать четвертая

Рафи изумленно озирался. Палатки исчезли вместе с креплением. Осталось лишь несколько кольев, вбитых в твердую землю. Вокруг на тающем снегу валялись котелки, свечи, еда. Стадо потревоженных таров, рывшихся в остатках, бросилось наутек.

— Что тут произошло? — ахнула Софи.

— Буря все смела.

Рафи прикрыл глаза ладонью, как будто надеясь, что потом картина изменится. Он тщетно искал своего пони.

— О господи! — воскликнула Софи.

Рафи сжал ее руку.

— Это еще не значит, что с ними что-то случилось. Здесь много мест, где можно было спрятаться под деревьями.

— Что будем делать? Начнем их поиски или пойдем за помощью? Мне нужно знать, что с Тэмом!

Рафи видел горестное выражение ее лица, полные осознания своей вины огромные карие глаза. Он понимал, что сейчас Софи, должно быть, жалеет о том, что говорила. Теперь та странная ночь, проведенная среди снегов под звездным небом, казалась ему чем-то призрачным.

— Мы найдем его, я обещаю. Давай вернемся к главному лагерю. Если их там нет, мы вызовем поисковую группу.

Рафи не давал покоя вопрос, почему их с Софи никто не ищет, но он оставил его при себе.

Сумерки застали их на полпути к основному лагерю, где они оставили Брекнэлла. Рафи сделал импровизированный шалаш под ветвями длиннохвойной сосны, застелив землю мягкими иголками. Они с Софи поужинали одним яблоком на двоих и несколькими бисквитными печеньями, которые им удалось отыскать в разрушенном бурей лагере, и улеглись вдвоем под одеяло, чтобы провести вместе вторую ночь.

Они почти не разговаривали. Погруженная в раздумья, Софи выглядела отчужденной. Рафи хотелось обнять ее, но она не просила его об этом. Она никогда не узнает, каких нечеловеческих усилий стоило ему не признаться ей в любви, о желании быть рядом с ней, слышать ее смех, смотреть в ее страстные карие глаза. Рафи лежал без сна, стиснув зубы и страдая от ревности за то, что она носит ребенка Тэма, а не его.

— Рафи, — сказала Софи неожиданно.

Значит, она тоже не спала.

— Да?

— Ты спрашивал, не обидел ли меня Брекнэлл, — прошептала она.

Рафи сел, вглядываясь во тьму. Он не мог видеть выражение ее лица, но заметил, что ее голос дрожал.

— В общем, да.

— Расскажи, — участливо попросил Рафи.

Непроглядная тьма, окутывавшая Софи, помогла ей поделиться этим, слишком тяжелым для нее одной бременем с Рафи.

— В ту ночь, когда пришел муссон, а вы с Тэмом были в отъезде, я осталась одна с этим человеком.

Софи тяжело сглотнула.

— Он накачал меня наркотиками. Думаю, он заранее все обдумал. Брекнэлл отослал наших слуг и оставил своего. Сказал, что дорога к бунгало на канале затоплена и он вынужден остаться на ночь. Я практически ничего не помню, — с горечью сказала она, — но знаю, что он воспользовался этим. Он пришел ко мне в спальню и…

Она громко всхлипнула. Рафи тут же привлек ее к себе и крепко прижал к груди.

— Боже мой, Софи, — прошептал он. — Вот ублюдок!

Содрогаясь, она рыдала в его объятиях.

— Как я могла допустить, чтобы это произошло? Мне так стыдно!

— Не говори так, — произнес Рафи. — Ты ни в чем не виновата. Вся вина лежит на Брекнэлле. Мерзавец! Он позорит весь мужской род.

Какое-то время он просто обнимал Софи, пока она рыдала на его плече.

Выговорившись, она почувствовала такое облегчение, словно у нее гора свалилась с плеч.

Наконец Рафи спросил:

— Тэм знает об этом?

Софи замотала головой.

— Я рассказала только тебе. Тэм никогда не должен об этом узнать.

— Но, Софи, нужно что-то делать! Я оторву этому Брекнэллу его бесстыжую голову!

— Нет! — отпрянула взволнованная Софи. — Не смей делать глупости. Он будет все отрицать и отыграется на Тэме.

— Но я бы вступился за тебя, и Тэм, несомненно, тоже так поступит.

— Я не могу рассказать об этом Тэму! — воскликнула Софи. — Не могу из-за ребенка. Он может заподозрить…

— Что? — спросил Рафи, вдруг ощутив неимоверную тяжесть на сердце.

Софи помолчала в замешательстве, а потом все же выдавила из себя:

— Думаю, ребенок от Брекнэлла.

Она услышала, как Рафи изумленно ахнул. Ему нечего было ответить, и ей не стоило говорить ему об этом. Несправедливо было взваливать на него это бремя, ведь он ничего не мог для нее сделать.

— Прости меня, мне не следовало тебе об этом рассказывать. Что ты теперь обо мне подумаешь?

Рафи быстрым движением обхватил ее лицо ладонями.

— Я считаю тебя самой смелой женщиной из всех, кого я знаю, — прошептал он и нежно поцеловал Софи в лоб. — Я очень сожалею о случившемся.

Она склонила голову ему на грудь, и они легли бок о бок и не отпускали друг друга, пока не уснули.


***

Спасательный отряд, ведомый Сесилом, разбудил их ранним утром следующего дня. Выбившиеся из сил, Софи и Рафи крепко спали, не заметив поднявшегося два часа назад солнца.

— Слава богу! — воскликнул Сесил. — Мы ищем вас со вчерашнего дня. Пастух рассказал, что видел высоко на склоне горы двух человек.