Маргарет Мур - Поцелуй виконта

— Но сейчас вы можете им гордиться, — возразила Нелл, возмущенная и встревоженная его злостью.

— Как я могу гордиться сыном, который изучает какую-то мошкару?! И плясал с дикарями? И пренебрегает своим долгом перед нашим родом, отказываясь жениться и подарить нам наследника?!

Граф остановился и устремил на нее испытующий взгляд, напомнивший ей его сына, которым он так возмущался.

— Если бы моего сына убедили жениться, а главное — отказаться от мысли о новой экспедиции, — я был бы невероятно благодарен. И его жена могла бы рассчитывать на очень щедрый свадебный подарок от благодарного отца.

Можно было не сомневаться в смысле этого заявления — он пытался подкупить ее, с тем, чтобы она стала женой его сына.

— И не думайте, что он окажется недостойным мужем, — продолжал граф. — В книге содержится достаточно доказательств того, что…

Не дав ему закончить, Нелл вскочила на ноги.

— Бога ради, сэр! Неужели вы действительно не понимаете, не видите достоинств вашего сына? Вы должны гордиться им! Он мог вырасти дурным человеком, невежей, подлецом, мог стать игроком или пьяницей. Мог наделать долгов, тратить деньги на недостойных женщин. А он вносит вклад в сокровищницу человеческих знаний! Его призвание благородно и заслуживает уважения. Уверена, многие вам завидуют, потому что ваш сын — человек необыкновенный, выдающийся, потому что они по достоинству ценят его труды, а не считают его, как вы, ни на что не способным неудачником!

А что касается его женитьбы, вам нет нужды подкупать женщину, которая захотела бы стать его женой. При его уме, талантах и отваге он еще очень красив и благороден, он истинный джентльмен — и можете не сомневаться, что такой человек олицетворяет мечту каждой женщины.

Граф побагровел, будто его вот-вот хватит удар, но она была рада, что все ему высказала, а там — что будет! Пусть он выгонит ее из поместья, пусть хоть вызовет магистрат!

— Что вы себе позволяете! — переведя дух, вскричал он. — Как вы смеете меня поносить! Хоть вы и герцогская дочь, вы все равно не имеете права разговаривать в таком тоне с графом Грэнширом!

— Может быть, но кто-то должен был вам это сказать! — Схватив обе книги со стола, она решительно направилась к двери. — Если вам угодно, чтобы я уехала, я сделаю это с радостью!

У дверей она в последний раз повернулась к нему:

— И если когда-нибудь судьба подарит мне детей, милорд, надеюсь, у меня хватит ума и сердца, чтобы поддерживать их, а не подавлять и ограничивать, как вы! Я буду всем сердцем любить их, чего заслуживает каждый ребенок, даже если он интересуется пауками и змеями… Хотела бы я…

«Иметь хотя бы один шанс стать женой вашего сына!»

Слезы негодования, ярости и отвращения душили ее, поэтому больше она ничего не сказала и стремительно вышла.

Услышав приближающиеся шаги слуг, Нелл скрылась в первой попавшейся комнате.

Она очутилась в огромном бальном зале, с зеркалами в простенках и до блеска натертым паркетом, с укутанными марлей канделябрами, похожими на огромные гнезда диковинных птиц, и высокими французскими окнами, открывающими доступ на террасу. Она быстро миновала его и сбежала с террасы в парк.

Смахивая слезы, она не обратила внимания на мрачнеющее небо и холодный ветер и незаметно для себя оказалась у дальней изгороди. Легко перескочив канаву, она направилась к лаборатории лорда Бромвелла, где ей никто не помешает и она сможет собраться с мыслями и обдумать свои дальнейшие шаги.

Там она и оставит хозяину лаборатории прощальную записку.

После того, что она наговорила графу, он, конечно, потребует, чтобы она немедленно покинула поместье.

Войдя в лабораторию, она положила книги на стойку буфета, разожгла в камине огонь и без сил рухнула на стул. Неудивительно, что лорд Бромвелл устроил свою лабораторию так далеко от дома!

Дверь скрипнула, и она быстро обернулась, ожидая увидеть Биллингса или Брута, но никак не лорда Бромвелла!

Он испуганно кинулся к ней:

— Миледи, что случилось? Я видел, как вы выбежали из дома…

Его появление так ее обрадовало, что она живо вскочила на ноги, но сразу поникла. Что он скажет, узнав о ее ссоре с графом?

Помедлив, она решила ничего не скрывать:

— У меня произошел очень неприятный разговор с вашим отцом.

— Ах, всего-то! Пожалуйста, садитесь, а я пока приготовлю чай. Не стоит из-за этого расстраиваться, — успокоил он ее, наливая воду в закопченный чайник. — Он человек очень упрямый и самоуверенный, но, уверяю вас, на дочь герцога он не будет долго сердиться.

Может быть, но только она не дочь герцога!

А хуже всего, со стыдом подумала она, что она с трудом отказалась от искушения согласиться на предложение графа, не очень думая о последствиях.

— Но все же скажите мне, из-за чего вы повздорили? — садясь напротив, спросил лорд Бромвелл.

— Милорд, известно ли вам, как мечтает ваш отец видеть вас женатым?

Я знаю, что это главная цель его жизни и что он готов на многое — с моей помощью или без нее, — помрачнев, ответил лорд Бромвелл. — За сколько он пытается продать меня на этот раз? Кажется, до отплытия я стоил пять тысяч фунтов. Полагаю теперь, когда я стал знаменитым, он немного снизил цену. Или в расчете на быструю продажу, чтобы можно было уже на балу сообщить о нашей помолвке.

— Как может он так поступать?! — негодующе воскликнула она. — Неужели он так низко оценивает достоинства своего сына, что считает нужным платить женщине, которая за вас выйдет!

— Что делать? Взгляды у него отсталые, а я с детства его разочаровывал. Он по-прежнему воспринимает меня слабым и болезненным ребенком со странными увлечениями, который может в любой момент умереть.

— Это не оправдывает его обращение с вами.

— Да, не оправдывает, но объясняет.

Она пожалела о своей вспышке. Видимо, лорду Бромвеллу защитники не нужны.

— Боюсь, я слишком накричала на него и вышла из библиотеки, не дожидаясь, чтобы он меня простил.

Лорд Бромвелл был так поражен; что не заметил, как закипела вода в чайнике.

— Вы выговорили ему?!

— Да, и думаю, он потребует, чтобы я уехала.

Лорд Бромвелл задумался.

— Не обязательно. Он вспыхивает так же быстро, как и отходит от гнева. Из этого следует, что он не склонен к серьезным размышлениям и редко бывает угрюмым, зато никогда не знаешь, чего от него ожидать. К счастью, поскольку вы дочь герцога, думаю, скорее всего, он сделает вид, что между вами ничего не произошло.

Сочувственно улыбнувшись ей, он снял котелок и стал заваривать чай с той размеренной методичностью, которую, по-видимому, вносил в свои научные занятия, благодаря чему добился такой славы.

Увидев на буфете книги, а сверху лежала книга Дианы Вестоувер, он остановился.

— Вы читали много книг Дианы? На мой взгляд, они весьма интересны, — заметил он, наливая кипяток в заварной чайник.

— Я начала ее читать, но нашла другую, которая представляет для меня больший интерес. — Нелл встала и, выдвинув нижнюю книгу, показала ее название.

Покраснев, он улыбнулся и продолжал возиться с чаем.

— Выходит, ваш отец все-таки оставил себе один экземпляр, — сказала она, снова усаживаясь на стул.

— Да, как ни странно.

— Вы замечательный писатель, милорд. У меня такое ощущение, будто я вместе с вами побывала в тех краях и пережила все восторги и неприятности. И я только теперь понимаю, сколь разнообразно семейство пауков!

На его лице появилась польщенная улыбка, но он старался на нее не смотреть.

— С этой целью я и писал книгу — чтобы как можно больше людей могли оценить не только пауков, но и все эти замечательно интересные, незнакомые европейцам растения, животных и насекомых, как и представителей разных племен. Ведь, согласитесь, главная прелесть и притягательная сила жизни состоит в том, что она так поразительно многообразна!

Лорд Бромвелл передал ей чашку и, снова взяв себе чашку с трещинкой, сел напротив.

— А я принес вам хорошую новость, — сказал он, не подозревая, что чем больше он о ней заботится, тем острее она понимает, что недостойна его уважения. — Я разговаривал с моим другом — барристером, который описал ваш случай — не называя вашего имени — одному из лучших солиситоров Лондона. И они полагают, что смогут найти способ уладить вашу проблему одним из двух способов — убедить ваших родителей проявить благоразумие либо лишить их власти над вами.

Нелл не отрывала глаз от пола, чувствуя себя самой последней грешницей.

Что станет, если его друзья узнают, что она его обманула?

Что он подумает о ней, когда она уедет? Или если ее найдет и велит арестовать лорд Стернпол?

— Я думал вас обрадовать, — озадаченно произнес лорд Бромвелл. — Или вы все еще расстроены ссорой с моим отцом? Не стоит, я-то давно привык к его махинациям.

— Нет, дело не в этом. — Исполнившись отчаяния, она подняла на него взгляд. Что бы ни случилось, больше она не могла его обманывать. Каждый его добрый поступок, каждое доброе слово жестоко ранили ее, ей казалось, что она все ниже и неотвратимее спускается в бездну ада. Пора было сказать всю правду этому благородному, доброму и великодушному человеку. — Дело в том, что я не дочь герцога, не леди Элеонора Спришфорд. Меня зовут Нелл Спрингли, и я — воровка, — выпалила она одним духом, чтобы не поддаться слабости.

Бромвелл слышал ее слова, понимал общий смысл, и все же у него было такое ощущение, как будто его парализовало укусом змеи.

Она не леди Элеонора, не дочь герцога Уаймертона? А совершенно другой человек — и к тому же воровка?!

— Я украла у лорда Стернпола из Стейнсборо несколько платьев и деньги. Но поверьте, я сделала это не от жадности и не потому, что я настоящая воровка! — торопливо продолжала она — просто так сложились обстоятельства… Мой отец был младшим сыном рыцаря, а мать — дочерью купца. Несмотря на свои ограниченные средства, они заботились обо мне и отправили учиться в хорошую школу, но когда они оба умерли от лихорадки, я узнала, что отец был игроком и имел огромные долги. В результате я осталась без каких-либо средств. Подруги по школе помогли мне найти место компаньонки леди Стернпол в их поместье в Йоркшире.

Но лорд Стернпол там не показывался, а без него жалованье мне не платили, ни разу за несколько месяцев! Наконец, я решила обратиться к леди Стернпол, и она посоветовала мне написать ее мужу. Он ответил письмом, в котором извинялся и обещал заплатить всю сумму, как только приедет. Леди Стернпол уверяла меня, что, вернувшись из Лондона, ее муж обязательно все уладит. И поскольку мне негде было жить и не к кому обратиться, а своих денег у меня оставалось очень мало, я вынуждена была остаться у них.

Наконец лорд Стернпол приехал — прошло уже больше пяти месяцев, как я служила у них. Меня вызвали в его кабинет за жалованьем — во всяком случае, я так думала и собиралась передать ему уведомление о том, что хочу уволиться.

Когда я оказалась в его кабинете, он сказал, что с радостью заплатит мне все, что причитается, и даже больше, если я… — Покраснев, она быстро закончила: — Если я позволю ему прийти ко мне в спальню.

Бромвелл не находил слов в адрес человека, посмевшего так обращаться с беззащитной девушкой и сделать столь унизительное предложение.

— Я отказалась и потребовала свое жалованье. Но он попытался… попытался…

Она умолкла, стараясь подавить рыдания, и от негодования и горячего сочувствия у Бромвелла как затряслись руки, что он поспешил поставить чашку, пока ее не выронил.

— Не стоит вдаваться в детали. Я догадываюсь, что он попытался сделать. Пусть благодарит Бога, что ему это не удалось!

«В противном случае я его выследил бы и убил!»

— Да, ему это не удалось, — подтвердила она. — Я отчаянно сопротивлялась, и, в конце концов, он встал и запер меня в кабинете. Я звала на помощь слуг, но они не осмеливались пойти против его воли. В тех местах он был единственным работодателем, и они боялись навлечь на себя его гнев, в конце концов, мне удалось при помощи ножа для разрезания писем вскрыть замок. В доме было тихо. Лорд Стернпол, наверное, думал, что к утру я опомнюсь и уступлю ему.

Я забрала оставшиеся у меня деньги, собрала свою одежду, а потом потихоньку пробралась в гардеробную его жены и взяла там три платья и деньги на булавки, которые она держала в ящике. Их было мало, даже меньше того жалованья, которое причиталось мне за пять месяцев. Недалеко от поместья пролегает почтовый тракт, и мне удалось сесть в проезжающую мимо почтовую карету.