Глава 13

Когда Оливия высунулась с чердака, Майкл заметил, что на ней больше нет шинели, а верхние пуговицы его рубашки расстегнуты, что позволяло ему увидеть часть ее аппетитной груди. Майкл ни словом не обмолвился об этом, наслаждаясь открывшимся видом.

– Откуда вы столько знаете о фермерских делах? Ведь вы служили в армии. И вообще вы были очень похожи на йоркширского фермера. У вас движения были похожи. Если вы встретитесь с ними в качестве Майкла Гаррета, я сомневаюсь, что они узнают вас.

Наконец что-то произвело на нее впечатление. Его актерские способности. То, что очень близко лежит к способности лгать.

– Отец читал мне книгу по фермерскому делу, когда еще надеялся, что я останусь в Суссексе. Кое-какие термины я смог вспомнить.

– Если вы уверены, что они уехали и больше не вернутся, я спущусь вниз.

Ее звучащие по-девчоночьи слова так не согласовывались с аппетитными женскими формами, которые едва скрывала его рубашка. Эта рубашка никогда раньше не знала подобного наслаждения.

– Ловите вашу шинель! Я не могу вести переговоры отсюда.

Майкл поймал шинель и стал ждать дальнейших указаний.

– Отвернитесь, мистер Гаррет. Я не собираюсь показывать вам свои ноги. Вы уже и так много что видели.

– Видел вас всю, если уж быть точным, хотя больше был озабочен тем, чтобы прикрыть вас и спасти вам жизнь, чем досыта на вас насмотреться.

Что-то ударилось о его щиколотку, когда он отходил и угол комнаты. На полу рядом с ним лежала одна из его перчаток.

– Я целила вам в голову, потому что сейчас вы вели себя не как джентльмен, – объяснила Оливия.

– Леди Оливия! – Он заулыбался совсем не как джентльмен.

– Да. – Она произнесла это с видимой осторожностью.

– Джентльмен во мне одержал верх над повесой и вынуждает посоветовать вам застегнуть две верхние пуговицы моей рубашки.

– Ой!

Вторая перчатка попала ему в плечо.

– Уже ближе к цели, но вам требуется еще немалая практика.

Когда скрип лестницы прекратился, Майкл накинул на спину шинель, опасаясь, что Оливия запустит в него чем-нибудь потяжелее, чем перчатки.

– Вы выяснили, куда они направились?

Это было сказано вполне деловым тоном. Майкл обернулся и посмотрел на Лолли, в своем новом наряде она выглядела значительно взрослее. Когда Оливия куталась в громадную для ее роста шинель, она казалась ребенком, играющим с одеждой для взрослых.

– В чем дело? – Лолли оглядела себя, проверяя, не осталась ли расстегнутой пуговица и не выглядывают ли из-под рубашки голые колени.

– Да нет, ничего. Я просто решил, что сохраню эту шинель на веки вечные.

Оливия слегка покраснела и, улыбнувшись, опустила голову. И хорошо, что он не ощутил всей силы улыбки. Он был ослеплен даже улыбкой, отраженной от деревянных половиц.

Майкл закрыл глаза и постарался вспомнить, о чем они говорили до этого.

– Эти двое в конечном итоге вернутся в Пеннсфорд.

Оливия напряженно выпрямилась. Все ее внимание сосредоточилось на нем. Майклу было жалко, что се улыбка исчезла.

– Никаких споров теперь быть не может, леди Оливия. – Он произнес это как можно мягче. – Я останусь с нами до тех пор, пока не уверюсь, что вы в безопасности.

– Хорошо. – Оливия несколько раз кивнула.

– Я буду держать при себе пистолет, причем заряженный. – Он похлопал себя по карману. – Эти люди умрут, прежде чем я позволю им причинить вам вред.

– Хорошо.

Чем, собственно говоря, он заслужил подобную покладистость? Нуда, он представил ей двух мужчин, которые похитили ее и покушались на ее жизнь. Наверное, это было подло с его стороны – пригласить их в хижину. Но это сработало. Оливия поняла, что он на ее стороне.

Майкл вышел раньше ее и подвел Трою к скамейке возле входной двери.

Леди Оливия потрепала Трою по холке и дала лошади огрызок яблока, что сулило дружбу на всю жизнь.

– Вы очень хорошо подыграли, леди Оливия. Ваши рыдания были очень впечатляющими. – Он подошел к ней на тот случай, если понадобится помощь, чтобы взобраться в седло.

– Да, я старалась реветь как здоровая корова. – Она продолжала гладить Трою и не смотрела на Майкла.

– А что я должен был говорить? – Майкл дождался, когда Оливия повернулась к нему; ее глаза требовали объяснения. – Что, по-вашему, мне надо было им скатить? Что вы аппетитная, у вас все на месте, элегантные ножки, красивые ступни и лицо, как у мадонны?

– Сейчас вы говорите вздор. – Щеки у нее слегка зарделись, но это был единственный признак того, что она польщена. Она отступила и проверила подпруги.

– Прошу прощения, миледи, – с несколько наигранным негодованием сказал Майкл. – Он положил руку на седло, так что Оливия оказалась между ним и лошадью. – Я вижу, вас не учили, как следует реагировать на комплименты.

– Отчего же, учили. – Оливия закончила беглую проверку подпруги и сосредоточила внимание на нем. – Позвольте мне это продемонстрировать, мистер Гаррет.

Теперь настала ее очередь улыбнуться. И это была вовсе не улыбка девчонки. Она вскинула руку так, словно держала в ней веер. В глазах ее читалось приглашение.

– Ах, благодарю вас, мистер Гаррет! Вы неотразимы, когда бываете столь очаровательно любезны.

– А вы неотразимы, даже когда раздражены, упрямы и босоноги. – На сей раз шаг назад сделал он. – Бог знает почему.

– Это тоже вздор, мистер Гаррет. – Она сократила расстояние между ними. – И очень похоже на флирт.

– Скажите, что такое флирт? – Он притворился глупцом.

– Я должна подойти ближе. – Она снова шагнула к нему. Затем еще ближе. – Чтобы заглянуть в глубину ваших глаз и увидеть, действительно ли вы имеете в виду то, что говорите. Коснуться вашего сердца, – она подняла руку, – и узнать, что вы чувствуете.

Прикосновение ее руки было настолько чарующим, что у Майкла возник соблазн продемонстрировать ей, насколько неотразима она. Господу Богу известно, что сейчас не время и не место для этого. Да и вряд ли когда-то будет. Вместо этого Майкл перешагнул через скамейку.

Это было самое дальнее место, куда он мог отойти, чтобы не показаться законченным трусом. Он озадаченно потер лоб.

– Я могу вот что вам сказать, миледи. Вы настоящее бедствие. Это единственное слово, которое у меня всегда ассоциируется с вами.

– А вот это уже комплимент, мистер Гаррет. – Ее улыбка стала еще шире. – Благодарю вас за это, сэр. В самом деле я без конца причиняю вам беспокойство.

Оливия говорила искренне. Ее глаза не лгали.

Взобравшись с помощью Гаррета на Трою, она стала устраиваться поудобнее, расстилая под собой шинель и расправляя ее таким образом, чтобы закутать ноги.

– Позволю себе задать вам вопрос, сэр: какая женщина не хочет усложнить жизнь мужчины? Даже я, проведя в Лондоне всего один сезон, понимаю это.

– Вы уже провели сезон в Лондоне? – Майкл в последний момент удержался, чтобы не выпалить: «И вас никто не сцапал?» Однако, быстро спохватившись, спросил: – А почему вы сейчас не в Лондоне?

– Одного сезона было достаточно, спасибо. Я получила удовольствие, надо сказать. Виконт Бендасбрук возомнил нечто невероятное. Лорд Эллингер был весьма внимателен. Слишком внимателен.

Оливия возилась с шинелью, словно это был какой-нибудь элегантный костюм для верховой езды.

– Это в корне отличается от Пеннсфорда: вечера, художественные выставки и возможность наблюдать за Лином в парламенте. Моя невестка-герцогиня, – пояснила она, – была идеальной дуэньей.

– Герцог женат?

– Да, но Ровена беременна, и врач настаивает на том, чтобы она оставалась дома. У нее очень хрупкое здоровье. Она согласилась оставаться в Лондоне, когда Лин должен был вернуться сюда, но настояла на том, чтобы Рекстон, ее сын, находился с ней. Так что Лин сейчас без них и, я думаю, очень по ним скучает.

– Значит, ее светлость была замечательной дуэньей?

– О да, хотя мы проводили на поэтических вечерах больше времени, чем мне хотелось бы.

– Если вам все так нравилось, почему же вы говорите, что одного сезона вам достаточно?

– Это было так далеко от кухни.

Леди Оливия Пеннистан говорила так, словно все молодые женщины должны оплакивать тот факт, что они оказались вдали от кухни.

– Ну да, – продолжала Оливия, – я имела возможность поговорить с месье Карэмом, главным регентом. Но, как правило, Ровена не позволяла мне разговаривать ни с кем другим. Однако не в этом дело. Еда большей частью была традиционной, а кое-что было совершенно несъедобно.

– Похоже, вы прямо-таки очарованы кухней. Это не вполне обычно для леди.

Майкл заметил, что она обиделась на его заявление, хотя он даже не собирался дразнить ее.

– Все говорят, что я провожу на кухне слишком много времени, – с вызовом произнесла она. – Мистер Гаррет, я скажу вам то, что говорила другим: я не дам ломаного гроша за того, кто не понимает, что еда – это гораздо больше, чем просто еда. – Она взяла в руки поводья. – Почему мы не двигаемся в путь? Разве мы не торопимся?

– У нас есть время, леди Оливия. Я счастлив, что позволил тем двоим отправиться раньше нас.

– Коли так, тогда немного подождем. – Она вздохнула и продолжила прежнюю мысль: – Так вот, вы должны понять: еда – это ключ к миру и довольству, будь то дворец Наполеона или кухня йоркширского фермера. Месье Карэм и я в этом сходимся.

– Я полагал, что Карэм работал на Талейрана.

– Вы его знали? – Ее нравоучительный тон и взгляд исчезли. Глаза засветились, словно повар, хотя и знаменитый, превратился в короля.

– Я встречался с ним раз или два, когда был в Париже. – Майкл заметил, что серьезно поднялся в ее глазах. Он не собирался ей рассказывать, что ее любимый Карэм был заподозрен в шпионаже.

– А вы когда-либо встречались с месье Бовийе? – Оливия повернулась к нему, словно отчаянно жаждала услышать ответ.

– Ему вы тоже симпатизируете?

– Да. – Она выпрямилась в седле. – Он почти такой же замечательный, как Карэм, и очень образованный. Линфорд в прошлом году нашел его книгу «L'Art de Cuisinier».[1] Это замечательная книга, и не только из-за рецептов. Он рассматривает все аспекты еды. Как покупать, как планировать и как управлять кухней.

– Когда Карэм клялся в верности Талейрану, были люди, которые полагали, что похищение – единственный способ выманить его из Парижа. Может, именно это вас с ним и объединяет?

Майкл сказал это в шутку, но когда Оливия побледнела, он понял, что для нее это отнюдь не тема для шуток.

– Прошу прощения, леди Оливия. Было глупо с моей стороны делать подобное сравнение.

– Это ничего, мистер Гаррет. Просто сейчас не время доискиваться до истины. – Она поерзала в седле. – Ох, как же долго! Помогите мне слезть, пожалуйста. Поскольку мы еще не готовы ехать, у нас есть время обсудить это.

Он подошел к ней, взял за талию и спустил на землю. Прикосновение к ней волновало и возбуждало.

Он показал на деревянную скамейку. Оливия отрицательно покачала головой.

– Я постою. Успею посидеть в седле. Рассказывайте.

Какая же все-таки она загадка! Минуты, когда Оливия выглядела очаровательной и радостной, сменялись минутами, когда она становилась властной и высокомерной. Майкл теперь видел то, что не заметил раньше, когда считал ее просто упрямой. Леди Оливия привыкла все делать по-своему.

– Да, конечно, мадемуазель. – Он поставил ногу на скамью и повернулся клей. – Позвольте мне показать вам краеугольный камень, на котором я построил карточный домик, называемый нами планом.

– Не думайте, что это испугает меня. Я вполне осознаю, что любой наш план, по меньшей мере, хрупок.

Майкл кивнул. Можно было восхититься ее реалистичностью.

– Так вот, леди Оливия. Когда вашему брату доложили о вашем исчезновении, он наверняка придумал историю, которая объяснила ваше отсутствие. Якобы вы заболели или кто-то из ваших подруг нуждается в вашей помощи. Любой так поступил бы, пока идет выяснение того, что произошло.

– Я не подумала об этом. – Улыбка леди Оливии была подобна солнцу, пробившемуся сквозь туман.

– Ваш брат – герцог, – напомнил Майкл, как будто она нуждалась в этом напоминании. – Вы не хуже меня понимаете, что никто не станет задавать лишних вопросов герцогу Мериону. Он не будет дожидаться, пока вы вприпрыжку выбежите на дорожку перед домом, он отправит кого-то, кому доверяет, на ваши поиски.

– Да. – Напряженность и в лице, и в теле Оливии исчезла. – Конечно же, отправит. Я уверена, что Большой Сэм уже ищет меня повсюду. Почему я не подумала об этом?

Майкл мог бы назвать несколько причин. Она была на грани жизни и смерти, испугалась, не могла справиться с ужасом. Боялась, что брат не поймет.

Майкл собирался спросить ее еще раз, кто такой Большой Сэм, когда она присела в книксене.

– Отлично, мистер Гаррет. Это вполне убедительное объяснение.