Мэри Блейни - Поцелуй возлюбленного

– Не знаю. Воздух, которым я дышу, слишком разрежен, чтобы знать, что думает народ. Это одна из причин, почему я нанял Гаррета. Он знает, что искать. Он знает, как обеспечить нам безопасность.

– А есть и другие причины того, что ты его нанял?

Герцог либо не ответил, либо произнес это настолько тихо, что Майкл не услышал. Он готов был отдать месячное жалованье, чтобы узнать, что произошло между братьями. Дэвид издал звук, который можно было назвать смешком.

– Знаешь, что следует сделать Гаррету? Затащить ее в постель, жениться и оставить ее на кухне.

– Похоже, я отменил бы первые два пункта, брат.

– Ты может быть, Лин, но мало кто умеет владеть собой так, как ты.

Майкл услышал вполне достаточно. Братья сплетничали наподобие Мэри и посудомойки, когда считали, что рядом никого нет. И подобно служанкам, герцог и его брат сочиняли разные истории. Ну нет, он владеет собой, черт побери. Майкл был почти разъярен, когда лорд Дэвид шагнул в приемную.

– Ну, доброе утро. Подслушивали?

Майкл отнюдь не собирался отвечать на это.

– Я обнаружил нечто такое, что вы должны немедленно увидеть, милорд. Пойдемте в бельевую.

– В старом замке?

– Да.

Не требуя дальнейших объяснений, лорд Дэвид повел Майкла через коридоры и лестницы во внутренний дворик нового замка, который оживляли цветы. Здесь находился элегантный французский сад.

Майкл и лорд Дэвид миновали его и оказались перед большой лестничной площадкой.

– Разводной мост старого замка.

Майкл невольно восхитился тем, что этот элемент архитектуры до сих пор сохранился, и задался вопросом, в рабочем ли состоянии этот мост.

Майкл прошел вслед за лордом Дэвидом через маленькую дверь караулки. Внутренность старинного помещения была совершенно лишена обстановки и являла собой полный контраст с таким же помещением нового замка. Единственным украшением здесь был профессиональный боксерский ринг.

– Полагаю, это недавнее дополнение. – Майкл жестом показал на ринг.

– Да, это моя идея. Мы здесь проводим матчи. Лин, я и еще пара парней с конюшни, которые хорошо показывают себя на ринге. Один из лакеев был профессионалом и теперь их тренирует.

Майкл последовал за лордом Дэвидом дальше. Коридор шел вокруг замка.

– Я уже говорил вам, что большинство этих комнат служат для нас своего рода чердаком. Молельня до сих пор готова к использованию, равно как и королевская комната, хотя ни один король никогда в ней не останавливался. Все комнаты заперты. Но, как вы видите, на каждой есть надпись.

Лорд Дэвид безошибочно нашел бельевую. Майкл подошел к окну; встал на подоконник, дотянулся до упоров для руки и втащил внутрь ставню. Луч слабого солнечного света осветил соломенный матрац, огарки свечей и остатки очага.

– Милорд, кто-то сюда приходит через этот проем.

– И вы не имеете понятия, кто это. – Лорд внимательно смотрел на проем бойницы.

– Нет, но кто бы это ни был, сейчас его здесь нет.

– Как вы обнаружили это, Гаррет?

– Когда я делал свой первый обход территории, – Майкл показал жестом на ставню, – я увидел, что до этого проема можно добраться снаружи. В конечном итоге я улучил момент, чтобы проверить свое предположение.

– Кто этот предатель? – Лорд Дэвид пнул ногой старую корзину, от которой полетела пыль. Очевидно, он не ждал ответа, поскольку повернулся и вышел из комнаты, направляясь во дворик.

Майкл последовал за ним, на ходу все-таки пытаясь ответить.

– Вы должны выяснить, кто был нанят совсем недавно. – «Но не такой новичок, как я». – У кого есть мотив. – «Хаккет или кто-то из его семьи». – Кто нуждается в деньгах. – «Наверняка здесь делали ставки во время боксерских матчей». – Кто влюблен в Оливию. – «Кроме меня».

Два последних слова словно взорвались в его мозгу, заставили сердце подпрыгнуть, а желудок – сжаться. Это не любовь, он уверен. Лорд Дэвид велел ему найти виновного и вышел.

Майкл не шевельнулся, он не мог шевелиться. Все его силы были нацелены на отрицание. Он не любит ее.

Он испытывает вожделение. Да, с вожделением он мог согласиться.

Ему хватало одного взгляда, чтобы захотеть ее знойное аппетитное тело. И взгляда в ее глаза, чтобы захотеть увидеть в них целый мир.

Это была не любовь.

Это была тоска по жизни, которая была столь же незнакома, сколь и недостижима.

– Я не могу сосчитать, сколько раз курьер был здесь с того момента, как я написала письмо, но я до сих пор не получила никакого ответа от Джесса. Прошло, по крайней мере, шесть недель. – Оливия лежала в постели, а Кендалл подтыкала простыни и покрывала, словно ее подопечная была младенцем в пеленках.

– Он занятой человек, миледи.

– Это не оправдание. Это очень-очень важно. Я ожидала, что он примчится домой немедленно.

Кендалл резко выпрямилась. Будучи хорошо вышколенной горничной, Кендалл не спрашивала о подробностях, но Оливия знала, что ее мучает любопытство.

– Я хотела, чтобы он рассказал мне, как поживает Ровена. Хочу услышать это лично от него и уверена, что герцог тоже был бы рад услышать его рассказ.

Это была откровенная ложь, но Кендалл одобрительно кивнула.

– Вам следует написать ему снова. Курьер уезжает утром.

– Обязательно, Кендалл. А потом отправлюсь на кухню. Я почти додумала рецепт сухой приправы для семги. Если готовить как можно медленнее, приправа облагородит филе.

Горничная зевнула.

Оливия сделала вид, что беседа на этом закончена. Ей следовало бы спросить, когда можно ожидать продукты, которые они заказали в Лондоне. Тогда, может быть, не было бы этого зевка. Как часто ей приходилось быть свидетелем того, что далеко не все интересовались тем, что они едят и как это готовится.

– Спокойной ночи, Кендалл.

Как только дверь за горничной закрылась, Оливия пошевелила ногами, чтобы разворошить покрывала, и стала думать о письме Джессу. Она должна написать его сегодня. Тогда письмо будет готово задолго до отъезда курьера.

Оливия отбросила в сторону покрывала. Завывание ветра за окном напомнило ей о необходимости надеть халат и туфли. Держа в руке незажженную свечу, Оливия прошла в свой будуар.

Письменный стол был, как всегда, аккуратно убран. Она зажгла свечу и отодвинула в сторону глобус. Потом достала лист бумаги и заточенное перо, открыла чернильницу и увидела, что чернила превратились в засохший темный комочек на дне. О Господи! Неужели их хватает не больше, чем на шесть недель?

Нуда ладно, этот вопрос решить несложно. Она спустится в кабинет Лина и воспользуется его чернилами, а лучше даже – принесет чернила к себе. Достаточно будет пяти минут, чтобы это сделать.

Оливия бросилась из комнаты и почти спустилась по лестнице, когда вдруг поняла, что замок в этот час был полностью без освещения. Она не боялась, но чувствовала себя не столь уютно и покойно, как утром.

Ведь тени те же самые, успокаивала она себя, чувствуя, как в нее все настойчивее вселяется страх. Вот только появилась новая статуя на другом конце коридора. Когда это ее тут водрузили? Решив спросить об этом утром, Оливия поставила свечу на стол рядом с кабинетом.

И уже в следующую секунду, едва она хотела открыть дверь, кто-то схватил Оливию за плечо, и чья-то ладонь закрыла ей рот.

Паника придала силы, Оливия лягнула ногой, целясь напавшему между ног, но промахнулась.

– Оливия!

И она поняла, что это Майкл Гаррет. Она поняла это по тому, как его ладонь прижималась к ее рту, как во всем теле разлилось тепло, как вдруг захотелось прижаться к нему.

– Простите меня, ради Бога, Оливия. Тсс, тсс… – Он провел ладонью по ее волосам, развернул и прижал к своей груди. Оливия дрожала и была страшно сердита на себя за то, что оказалась столь трусливой, но не могла преодолеть в себе дрожи и оторваться от Гаррета.

Ее ухо прижималось к его сердцу, она слышала, как оно бьется – ровно, но гулко, словно он сердится.

Какое право он имеет сердиться? Это ее дом, а не его. Она откинула голову, чтобы посмотреть ему в глаза, и страх сменился раздражением.

– Что вы здесь делаете? Вы испугали меня чуть ли не до смерти.

– Вы тоже не принесли особого успокоения моему сердцу, миледи. Что вы здесь делаете?

– Я спросила первая. – Оливия отступила на шаг, выбравшись из его объятий. Не было никакого смысла позволять Гаррету обнимать ее, если она собирается с ним поспорить. – Я пришла, чтобы найти чернила и написать письмо моему брату Джессу. Завтра утром будет курьер в Лондон, и я хотела, чтобы письмо ушло как можно скорее.

– Что такого срочного, чтобы писать письмо сегодня ночью?

– Ничего, – солгала она, отворачиваясь, чтобы он не прочитал этого по ее глазам. – Я не могла заснуть, и мне пришло в голову, что я могу использовать это время для написания письма Джессу. – Это было сущей правдой. Хорошо, если он не спросит, о чем она собиралась писать.

– Вы одна из самых отъявленных лгуний, каких мне доводилось встречать.

– В самом деле? Но я не лгу!

– В таком случае вы не говорите мне полной правды. – Он провел ладонью по ее волосам. – Вы не собираетесь писать в письме о том, что произошло?

– Разумеется, нет. Только о том, что ему следует подумать о приезде домой, чтобы оказать помощь Лину.

– Кажется, герцог располагает любой помощью, в какой он нуждается. – Майкл скрестил руки на груди и внимательно посмотрел на нее с высоты своего роста. – Вы хотите лишь попросить вашего брата приехать домой и думаете, что он тут же оставит Лондон и совершит путешествие по кошмарным дорогам, не имея понятия о том, насколько важна суть дела?

– Он приедет, если я попрошу его.

– Научите меня этим волшебным словам, леди Оливия.

– Я его сестра, и он любит меня. Он умрет, если со мной что-то случится.

– Но вы сейчас в безопасности. Почему вы должны вызывать его сюда?! – воскликнул Майкл, а затем добавил: – Вы думаете, что он имеет отношение к вашему похищению?

– Нет. – После некоторых колебаний Оливия прибавила: – Конечно же, нет. – Затем посмотрела на Майкла. – Я не имею понятия, какие печальные слухи могут дойти до города. Я собираюсь успокоить его и сказать, что он может быть полезен здесь. Только и всего.

– Какая заботливость и сколько всякого вздора! – Майкл взял ее за руку и потащил в кабинет Лина. – Расскажите мне, какое отношение имеет к этому лорд Джессап.

– Откуда вы знаете, что я лгу?

Он покачал головой.

– Вы в самом деле можете понять, что кто-то лжет?

– Да, и не просите меня научить вас, как надо лгать или как распознать, если кто-то лжет. Вашему брату герцогу это не понравится. Он привяжет меня к повозке и протащит по грязи.

– Я не собиралась просить вас об этом!

– Это еще одна ложь. – Майкл потер подбородок. – Я не стану учить вас лгать, но вы можете продолжать сочинять свои истории, и когда я вас не поймаю, вы поймете, что добились успеха.

– Это может продолжаться вечность.

– Хочу надеяться на это, леди Оливия. Говорить правду гораздо легче, чем пестовать ложь. Через какое-то время трудно бывает отличить правду от выдумки.

– Откуда вы знаете?

– Опыт.

Ей хотелось узнать побольше о той жизни, которой он жил до их встречи, но он сейчас вел себя, как Дэвид. Отвечал на вопросы, которые задавал себе сам. Вопросы, на которые она не хотела отвечать.

– Я должна идти. – Она вошла в дверь, подняла свечу и принялась искать чернила. Майкл последовал за ней.

Когда чернильница оказалась у нее в руках, раздражение улеглось, и в голове затеплились другие мысли.

– Что вы здесь делаете, мистер Гаррет?

– Лорд Дэвид пока еще не нашел нового привратника, так что я совершаю внутренний обход помещений, чтобы удостовериться, что все в порядке. – Он говорил прямо как настоящий дворецкий. – Леди Оливия, вы можете задавать мне вопросы до самой зари. Я подожду и вернусь к тому, на который вы мне так и не ответили. В чем причина срочности, которая заставляет вас писать брату в Лондон?

Куда девался человек, с которым она вместе путешествовала? Тот человек был добр и лишь самую малость деспотичен.

– Это не ваше дело.

– Убедите меня в этом.

– Каким образом?

– Напишите письмо и покажите мне. Я сам отдам его курьеру, удостоверившись, что это единственное письмо, которое вы посылаете.

– Это смешно! Вы мне не отец, не брат и не опекун. Уходите!

Он не ответил и молча смотрел на нее до тех пор, пока она не начала успокаиваться. На ней был только ночной халат, и хотя он скрывал ее тело даже лучше, чем платье, она была без корсета. Его отсутствие рождало в ней ощущение того, что она одета неподобающим образом. Оливия почувствовала, что начинает краснеть, и подосадовала на это.

– Вы краснеете, потому что до вас только сейчас дошло, насколько эта встреча не соответствует приличиям?