Моника Маккарти - Поцелуй врага

Скорее это смахивало на судебное разбирательство.

Сдержав слезы, Катрина отвернулась, отстранившись от его ладони.

— Хотелось бы мне в это верить.

— Не сомневайся. — Он осторожно осмотрел повязку на шее, убедившись, что рана не кровоточит. — Знаешь, что я почувствовал, увидев тебя с клинком у горла? Я в жизни никогда не испытывал подобного ужаса. Я мог тебя потерять.

— Пустяки, — успокоила она. — Всего лишь легкая царапина.

Он сурово сжал губы.

— Я не должен был разрешать тебе идти с нами. Это было слишком опасно.

— Мне нужно было оставаться там. Нужно было объяснить.

— Твои братья поймут. Я твердо уверен, что все обернется к лучшему.

Катрина упрямо вздернула подбородок.

— Я не разделяю твоей уверенности. Жизнь моих братьев в опасности. — Голос ее был полон мольбы. — Они только что вернулись ко мне. Пожалуйста, не отнимай их у меня снова.

— Я не отнимаю их у тебя, — ответил он с неистощимым терпением, произнося каждое слово с подчеркнутой отчетливостью. Было ясно, что он уже дошел до предела и еле сдерживался. — Я стараюсь защитить их.

— Как? — с недоверием воскликнула Катрина. — Взяв под стражу?

— Пока они под моим надзором, Колин ничего не сможет с ними сделать. Если мне удастся добиться их оправдания и восстановить их доброе имя, они навсегда избавятся от его притязаний. Твой брат и его воины вне закона. Они не могут просто так оставаться здесь. В конце концов им придется ответить за свои поступки.

Катрине казалось, что она бьется головой о твердую скалу. Закон. Долг. Всегда одно и то же.

— Значит, только это имеет для тебя значение? Закон? — Она решительно встретила взгляд мужа, зная, откуда пошла его твердая приверженность закону и порядку. — Не старайся погубить моего брата, чтобы стереть память о своем.

При упоминании о Дункане Джейми вздрогнул. Глаза его вспыхнули, и Катрина испугалась, что зашла слишком далеко.

— Ты понятия не имеешь, что произошло с Дунканом. Мой брат не имеет никакого отношения к тому, что происходит сейчас. Речь идет только о твоих братьях. Я думал, ты хочешь, чтобы Аског возвратили Ниллу.

— Я очень этого хочу.

— Чтобы добиться этого, понадобится помощь моего кузена.

Катрина не хотела ничего слушать — даже если в этом была доля правды.

Джейми впился в нее взглядом.

— Я прошу тебя доверять мне. Если бы это было так просто!

— Тебе я доверяю. Но я не доверяю твоему кузену. После того как он поступил с тобой, я вообще не понимаю, как ты можешь ему верить. Боже милостивый. Что, если ты ошибаешься?

— Я не ошибаюсь.

Катрина слышала непоколебимую уверенность в голосе мужа, но этого было недостаточно.

— Все равно я не хочу рисковать.

Стальной взгляд его серо-голубых глаз горел непреклонностью.

— Боюсь, в данном случае не тебе принимать решение.

Джейми знал, что его слова прозвучали резко, но нужно было, чтобы жена поняла. Катрина теряла рассудительность, когда дело касалось Аскога, что вполне можно было понять. Но раз уж она согласилась быть его женой, ей следовало примириться с его преданностью кузену.

Что еще мог сделать Джейми, чтобы доказать свою порядочность? Он сказал, что любит ее, но, похоже, это не тронуло ее сердце.

Хоть Джейми и был уверен, что поступает правильно, он не остался глух к искренней просьбе жены. Он просто не знал, как лучше ей объяснить.

— Пожалуйста, — с мольбой сказала Катрина. — Если я тебе небезразлична, не делай этого.

У Джейми перевернулось сердце. Желание утешить, порадовать ее стало почти непреодолимым.

Катрина прильнула к нему теснее. Прикосновение ее грудей распаляло и без того уже терзавшую его жажду — кровь давно кипела как из-за их спора, так и из-за страха, который он испытал, едва не потеряв ее в пещере. Желание охватило его подобно пожару, тело пылало, словно его пожирал огонь. Джейми поборол побуждение закончить беседу самым первобытным способом, потому что знал, что это не решит дела. Но ему чертовски этого хотелось!

Что же она с ним вытворяет? Неужели любить означает терпеть все эти муки? Чего она добивается?

— Небезразлична? Ты вообще слушаешь, что я тебе говорю? Я люблю тебя. И ты думаешь, я хочу причинить тебе боль?

В глазах Катрины сверкали непролитые слезы.

— Не думаю, что тебя беспокоит, кому ты причиняешь боль. Наверное, правду о тебе говорят, что ты жестокий и беспощадный Каратель.

Ее выпад больно ранил его. Джейми стиснул зубы. Тщательно сдерживаемый гнев вырвался на свободу и заплескался вокруг, как знамя на ветру. Он притянул Катрину к себе, не вполне представляя, что собирается сделать.

— После всех этих месяцев… ты действительно так обо мне думаешь?

Катрина, видно, поняла, что зашла слишком далеко. — Не хотела бы, но что еще я должна думать, когда ты не слушаешь разумных доводов?

— Я слушаю, но у меня есть долг и обязанности.

— А как же твой долг и обязанности в отношении меня? Или я вообще ничего не значу?

— Конечно, значишь. — Джейми отпустил ее и отступил.

Это был путь в никуда. Он спросил себя, смогут ли они хоть когда-нибудь преодолеть разделяющий их барьер. Ему хотелось думать, что любви будет достаточно, но теперь он уже в этом сомневался.

— Ты сказала, что не хочешь, чтобы я обращался с тобой как с ребенком, Катрина. Ты хотела увидеть реальный мир во всей его сложности, где решения не всегда очевидны. Что поделаешь, это так. Я знаю, сейчас ты этого не понимаешь, но я делаю это ради тебя.

Катрина покачала головой. Подбородок ее дрожал.

— Ради меня? Ты напрасно стараешься убедить себя, что делаешь это ради чего-то другого, кроме самого себя и своего драгоценного долга перед кузеном. Ничего удивительного, что ты так одинок. Никто не может вклиниться между вами.

Джейми сжал губы, пытаясь сохранить спокойствие, но битва была уже проиграна.

— Одно никак не связано с другим.

— Напротив, связано. Ты ставишь долг перед кузеном выше своей любви ко мне.

— Боже милостивый, чего ты от меня хочешь? — резко спросил он.

— Тебя. — Она взглянула ему в глаза. — Что, если я попрошу тебя выбирать между нами? Ты выберешь меня, Джейми?

Он смерил ее долгим, пронизывающим взглядом.

— А разве ты не ставишь своего преступного брата выше меня? Что, если я тоже попрошу тебя выбирать — или брат, или я?

Как он и ожидал, ответом на его ультиматум было молчание. Подобный выбор был немыслим для обоих. Жизнь и любовь совсем не так просты.

И если Катрина не в силах этого понять, пошло оно все к черту. Джейми очень надеялся, что до этого не дойдет, что жена не потребует от него невыполнимого.

Джейми давно был на взводе, как натянутая тетива лука. Чувствуя, что сорвется, если останется хоть минутой дольше, он сказал:

— Похоже, моя дорогая жена, мы зашли в тупик.

Пристально взглянув на нее на прощание, он резко повернулся и направился к двери.

Сердце Катрины едва не выскочило из груди, ее охватила паника. Муж собирался ее покинуть. Отчаяние и безысходность захлестнули ее. Нужно было срочно предпринять что-то, чтобы остановить его.

— Джейми!

Он остановился перед дверью, но не обернулся. Его застывшая спина свидетельствовала о непреклонной, решимости.

Внезапно задохнувшись от беспомощности, Катрина сжала пальцы, цеплявшиеся за юбки. Но тут же взяла себя в руки. Она не должна сдаваться. Не для того она столько вынесла за последние несколько месяцев, чтобы сейчас все рассыпалось в прах. Она не допустит, чтобы до этого дошло. Она не хотела потерять Джейми, как не хотела потерять и своих братьев. Неужели они вместе не сумеют найти какой-то приемлемый выход?

— Пожалуйста, — сказала она. — Не уходи.

Он медленно повернулся к ней.

— Я устал спорить с тобой, Катрина. Давай прекратим, пока не наговорили друг другу лишнего.

Катрина подошла к мужу и остановилась прямо перед ним. Достаточно близко, чтобы почувствовать исходящий от него жар — свидетельство бушующего внутри огня Тело ее отреагировало мгновенно, как бывало всегда, когда они находились рядом. Катрину охватила дрожь, по коже побежали мурашки в ожидании его прикосновений. Ей хотелось пробежаться ладонями по его широкой груди, ощущая теплый бархат кожи над крепкими, рельефными мышцами.

Он завладел ее душой и телом, и все ее существо требовало воскресить близость, искать спасения в той глубокой связи, неоспоримом родстве между ними, которое нельзя было отрицать.

— Я тоже не хочу с тобой спорить. — «Я хочу, чтобы ты обнял меня. Чтобы сказал, что все будет хорошо». Катрина склонилась к нему, упиваясь его особым, мужским запахом. Она поднялась на цыпочки и обвила руками его шею. — Мы не должны ссориться.

Страсть, сдержанность и незатихающий гнев бушевали в его груди.

— Не должны?.

Катрина покачала головой.

— Я люблю тебя, и если ты меня любишь…

— Люблю, черт побери! — рявкнул он. — Если бы ты только знала, как сильно!

Каждый мускул его мощного тела напрягся, и Катрина поняла, что он еле сдерживает себя. Ноздри его раздувались, когда она приблизила свои губы к его рту. Катрина терпеть не могла, когда он становился таким — холодным, безжалостным воином. Человеком, которому никто не нужен.

Ей хотелось, чтобы он нуждался в ней так же отчаянно» как она нуждалась в нем.

Ей хотелось осыпать поцелуями твердую линию его небритого подбородка, пока он не смягчится. Вместо этого она пригладила ладонью мягкую шерсть его большого килта на плече, отметив, как удивительно синие с зеленым и серые цвета пледа оттеняют его глаза. Взгляд ее снова задержался на пряжке с эмблемой вождя Кемпбеллов. Голова вепря словно напоминала обо всем, что стояло между ними.

И почему все должно было так запутаться?

А может, все не так уж сложно? Возможно, в его объятиях все прояснится. Он позаботится, чтобы ничто не смогло разделить их. Может быть, если он узнает, как сильно она его любит…

— Тогда покажи это, — прошептала она. — Прошу тебя.

Катрина прильнула к мужу, и он застонал. Его рот завладел ее губами, и жаркая страсть вырвалась наружу, мгновенно поразив обоих, как удар молнии. Они слишком долго не были вместе. Это был отчаянный, дикий порыв, словно оба стремились удержать что-то, неотвратимо ускользающее от них.

Катрина с тем же пылом ответила на его поцелуй. Восхитительный вкус его губ горячил ей кровь, пробуждая неутолимую жажду. Тоска и гнев, терзавшие ее всего несколько минут назад, исчезли без следа, вытесненные из сознания мощными потоками желания.

У нее подкосились колени, и Катрина вцепилась мужу в плечи, ощущая под пальцами напряженные мускулы.

Поцелуй становился все более исступленным, руки его блуждали по ее телу. Джейми взял в ладонь ее грудь, нежный сосок затвердел от прикосновения его пальцев. Его язык, властный и требовательный, сплетался с ее языком. Катрина с безудержной страстью отвечала на его поцелуй.

Она часто, прерывисто дышала, желание переполняло ее, почти доводя до безумия. Джейми продолжал целовать ее, сопровождая стоном каждое жадное движение языка.

Желание стало таким огромным, что невозможно было терпеть. Ей хотелось ощутить его внутри и двигаться вверх и вниз в стремлении достичь освобождения.

Его губы двинулись вдоль ее шеи, осторожно обходя повязку, оставляя обжигающий след на своем пути. Прикосновения его губ, тепло его дыхания, чувственные движения языка вызывали дрожь во всем теле, кожа горела в ожидании ласк. Все чувства обострились, нервы были напряжены до предела. Катрина сгорала от предвкушения.

И когда язык его скользнул за ворот ее сорочки и коснулся набухшей вершинки соска, Катрине показалось, что она рассыпается на части.

А когда он нежно сжал ее грудь, затянув сосок глубже в рот, голова ее непроизвольно откинулась назад, и Катрина громко вскрикнула в нетерпении, охваченная неудержимым желанием, лишавшим ее сил. Она в изнеможении привалилась к мужу, не владея собой.

Он подхватил ее на руки и понес к кровати. Обняв его за шею, Катрина прижималась щекой к его обернутой пледом груди, пытаясь отдышаться.

Джейми осторожно положил ее на постель, и она погрузилась в мягкие объятия пуховой перины.

— Ты уверена, что хочешь этого? — спросил он.

Как он мог спрашивать такое? Катрина обхватила его лицо ладонями и нежно поцеловала в губы, упиваясь неповторимым вкусом.

— Я никогда не хотела, чтобы ты усомнился в том, как сильно я тебя люблю. Я не хочу, чтобы нас что-то разделяло.