Он был жесток, необыкновенно жесток, и не стал бы отрицать это. В прошлом он не раз проделывал ужасные, чудовищные вещи. На его душе лежат такие грехи, которых не простит ни один, даже самый милосердный бог.

Саймон подошел к окну, резким толчком отворил деревянные ставни. Двор замка был залит светом факелов, словно театральная сцена. Саймон выглянул вниз и обнаружил, что тело Эйдана из Монтроуза лежит гораздо ближе, чем он надеялся. Значит, увы, совершенно ясно, из какого окна его выбросили. Кто-то из слуг, сновавших внизу, поднял голову и увидел Саймона. Рассмотрев, кто перед ним, слуга поспешно осенил себя крестным знамением.

«Как я устал оттого, что меня ненавидят, — подумал Саймон, — и как я сам устал ненавидеть всех вокруг!»

Он снова захлопнул ставни, а затем, вспомнив побледневшее от боли лицо Элис, сжал в кулак правую руку и изо всей силы ударил себя в бок, по только что затянувшейся ране. Брызнула кровь.

Она не ушла бы, если бы не Годфри. И все же ей удалось на прощание смутить Саймона и заставить его задуматься.

Рана, которую он нанес Элис, была тяжела, но не смертельна.

Она даже не слишком бы приняла эти слова к сердцу, но ведь Саймон сказал их уже после того, как не раз дал Элис понять, что считает ее привлекательной, умной и даже красивой. Зачем?

Сама Элис никогда не считала себя красивой да и не то чтобы мечтала стать красавицей — ведь она видела, сколько мучений приносит порой красота ее младшей сестре. Нет, без красоты прожить легче.

Но зачем Саймону Наваррскому нужно было делать все это: смотреть на нее своими мерцающими янтарными глазами, нежно касаться ее щек, целовать, всячески намекать на то, что она желанна ему, а затем обрушить на голову Элис холодный ушат своих жестоких слов.

Годфри шел быстро; Элис едва поспевала за ним. Она решила заговорить со слугой, которому так доверял Саймон, не для того, чтобы попытаться проникнуть в какую-нибудь еще тайну чародея, нет, но для того, чтобы попытаться лучше понять, кто же такой на самом деле лорд Саймон Наваррский.

Элис задержалась возле лестницы, поднимавшейся вдоль внутренней стены башни. Вокруг не было ни души. Они с Годфри пошли медленнее, и теперь Элис могла заговорить со слугой Саймона.

— Это он отрезал тебе язык?

Годфри остановился и грустно посмотрел на Элис.

— Дай знать: это он? Это лорд Саймон отрезал тебе язык для того, чтобы ты не мог никому рассказать правду о своем господине? Но нет, я не верю, что он способен на такое. Скажи, Годфри, это не он?

На губах Годфри промелькнула усмешка, и он отрицательно покачал головой.

— И твой хозяин вовсе не такой плохой человек, каким пытается выглядеть?

Годфри снова отрицательно покачал головой, хотя и не так энергично, как перед этим. Затем он указал Элис рукой на лестницу, но она не спешила трогаться с места.

— Он хороший человек, не так ли, Годфри? — спросила Элис, и голос у нее невольно дрогнул, едва не сорвавшись на плач. — Он способен любить?

И Годфри в третий раз качнул головой, теперь уже совсем медленно и печально.

Элис повернулась и побежала прочь, подобрав юбки.

Мадлен спала на подстилке возле двери в их с Клер спальню и не проснулась, когда Элис осторожно перешагнула через нее.

Элис думала, что Клер дожидается ее возвращения и сейчас начнет допытываться, где она пропадала, но та, утомленная событиями минувшего дня, тоже крепко спала, широко раскинувшись на кровати.

Элис не стала трогать ее, но ложиться пока не стала. Ведь она успела выспаться в объятиях Саймона. Вместо этого она подошла к окну и принялась размышлять, вспоминая слова Саймона, жесты Годфри, перебирая запавшие в ее память сплетни и слухи, связанные с придворным чародеем лорда Ричарда. И чем больше она размышляла, тем очевиднее становилось для нее то, что она душой принадлежит Саймону Наваррскому, а тот, в свою очередь, должен принадлежать ей. И нет ничего, что могло бы поколебать ее уверенность — это предначертано самим небом.

Элис присела на краешек кровати, обхватила руками колени и негромко заплакала.

Глава 16

— Я недоволен тобой, Грендель.

Ричард швырнул на стол недоеденный кусок хлеба с медом, и светлые голубые глаза его недобро блеснули. В комнате, кроме них двоих, не было никого, и потому Саймон мог позволить себе дерзость.

— А я недоволен вами, сэр. Я считал, что заслуживаю большего доверия с вашей стороны.

Голос его прозвучал ровно и спокойно.

— Ты слишком долго тянешь! — заорал Ричард. — Твоя медлительность стоила мне потери одного из лучших моих бойцов. Эйдан из Монтроуза был прекрасным молодым рыцарем, и я возлагал на него большие надежды.

— Печально, когда жизнь человека обрывается так рано и так неожиданно, — со скрытой иронией произнес Саймон. — Полагаю, он умер в бою, как и подобает мужчине.

— Ты полагаешь! Мы оба прекрасно знаем, что Эйдана выбросили из окна твоей комнаты, и сделал это ты сам! — зло фыркнул Ричард. — Вот уж не думал, что ты умеешь быть таким жестоким и беспощадным.

— Прошу прощения, милорд, но в противном случае этот юный негодяй выпустил бы мне кишки.

— Он пытался убить тебя? — снова сверкнул глазками Ричард. — Отважный парень! Один из немногих, кто решился бы приблизиться к тебе.

— Храбрость Эйдана из Монтроуза граничила с безумством, — ответил Саймон.

— А теперь мне нужно придумать, как сообщить о смерти Эйдана его матери, с которой мы в некотором роде не чужие люди. — Ричард опять перешел на крик. — Да, а что там поговаривают о том, что ты не мужчина? Ты мне никогда не говорил об этом.

— А вы никогда и не спрашивали, милорд.

— Моя сестра хочет иметь детей.

— А вы очень заботитесь о своих сестрах, не так ли? — вежливо поинтересовался Саймон.

— Я не могу доверять человеку, у которого между ног пустое место, — рассмеялся Ричард. — Это неестественно.

— Не более неестественно, чем пытаться переспать с собственной сестрой.

Ричард ударил по столу кулаком так, что с него посыпались тарелки.

— Она сама соблазняла меня! — закричал он. — К тому же я до сих пор не уверен в том, что она моя сестра.

— Если вы будете упорствовать, то потеряете еще одного из лучших своих людей. Томас де Реймер — человек спокойный, но если его разозлить, он уложит на месте кого угодно. Надеюсь, вы понимаете, что единственный для вас способ добраться до Клер — это сначала убить сэра Томаса.

— Ты начинаешь утомлять меня, Грендель, — покосился на него Ричард. — Знаешь об этом?

— Это один из моих немногих талантов, — усмехнулся Саймон.

Ричард откинулся на спинку стула и принялся выдергивать нитки из своего плаща.

— Я не могу позволить себе потерять сейчас наиболее надежных своих людей, — медленно заговорил он. — Ни лучшего своего бойца, ни придворного советника. Но не думай, что я признал свое поражение. Настанет время, и мы еще вернемся к этому разговору.

— Да, иногда приходится смиряться с тем, что не все на свете нам подвластно, милорд.

— Нет, — сердито пробурчал в ответ Честный Ричард.

— Хотел бы я иметь такую же силу воли, как у вас, милорд, — пожал плечами Саймон. — Меня все время что-то отвлекает от дел. То непрошеные посетители, то плачущие женщины, которые нуждаются в моей защите.

— Сомневаюсь, чтобы леди Клер искала у тебя защиты, Грендель.

— Но ее сестра доверяет мне.

— В самом деле? — выпрямился на стуле Ричард. — Только не говори мне о том, что тебе удалось покорить ее сердце, иначе она будет расстроена, когда узнает о том, что у тебя между ног кое-чего не хватает!

— А может быть, наоборот, это ее обрадует, — ответил Саймон.

Ричард смерил своего чародея долгим взглядом и неожиданно распорядился:

— Пришли ко мне брата Джерома.

— Хотите покаяться? — со скрытой издевкой спросил Саймон.

— Ха! Мне не в чем каяться. Пришли ко мне брата Джерома, а затем отправь кого-нибудь за моими так называемыми сестрами. Мне в голову пришла хорошая мысль.

Саймон изучающе посмотрел на Ричарда. Он знал, что если в голове его хозяина и рождаются порой мысли, то только связанные с его личной выгодой.

— Как пожелаете, — коротко ответил Саймон и добавил:

— Я хотел бы сейчас заняться тем снадобьем, которое вы мне заказали.

— Разумеется, — вяло махнул рукой Ричард. — Если ты понадобишься, я за тобой пришлю.

Саймон хорошо владел собой и потому сумел скрыть раздражение.

— Я полагал, вы предпочтете, чтобы я спокойно работал.

— Всему свое время, — наставительно произнес Ричард, успев, очевидно, забыть о том, что посылал прошлой ночью своего рыцаря именно потому, что был недоволен медлительностью чародея. — А я тем временем навещу Хедвигу.

— Полагаю, ваша жена будет счастлива видеть вас, — вежливо заметил Саймон.

— Уверен, что счастлива она не будет, — заявил Ричард, — но смириться ей все же придется. Нравится ей или не нравится, но хозяин в этом доме я.

Ричард поднялся из-за стола и потер свои мясистые руки так, словно предвкушая что-то весьма для себя приятное.

О чем Саймону оставалось лишь гадать.


— Я не пойду, — заявила Клер. — Не хочу его видеть.

— Не думаю, что мы можем капризничать, дорогая, — ответила Элис, пытаясь вернуть себе спокойствие, которое она, похоже, окончательно растеряла за последние дни. — Там будет брат Джером. Нам совершенно нечего бояться. Вероятно, леди Хедвига сменила гнев на милость и наконец решила принять нас. К тому же наверняка поблизости будет и сэр Томас. При нем ты точно можешь ничего не бояться. Он так серьезно относится к своим обязанностям.

— Он ко всему относится слишком серьезно, — странным тоном заметила Клер.

— А ты полагаешь, что жизнь — это несерьезно?

— Говоря по правде, — поморщилась Клер, — жизнь — это очень серьезная и печальная штука, в конце которой человек умирает. И умирает, как правило, раньше, чем мог бы. Все это так. Но нельзя же всю жизнь только оплакивать свои грехи и ждать смерти! Нельзя ничему не радоваться, не улыбаться. Нельзя не пытаться быть счастливым — пусть даже и наперекор судьбе.

— А сэр Томас умеет радоваться? — спросила Элис.

— Совершенно не умеет, — вздохнула Клер и встревоженно добавила:

— Ты не позволишь Ричарду прикоснуться ко мне?

— Он сможет дотронуться до тебя только через мой труп. И через труп сэра Томаса. Но до этого не дойдет, не волнуйся. Мне думается, что Ричард решил собрать нас для того, чтобы извиниться за свое поведение.

Разумеется, Элис и сама не верила в это. Ричард всегда считал себя правым и не извинялся ни перед кем и никогда. Но они с Клер и в самом деле будут находиться под надежной защитой. Во всяком случае, Мадлен, сообщившая о том, что их ожидает лорд Ричард, клятвенно заверяла, что за братом Джеромом тоже послано.

О том, будет ли присутствовать Саймон Наваррский, не было сказано ни слова. Элис не была уверена в том, что сможет сейчас вынести встречу с ним. Сказанное и сделанное им вчерашней ночью поразило ее в самое сердце. Он предстал перед нею хладнокровным убийцей. Элис и прежде доводилось видеть смерть, но она никогда не видела, чтобы человек умирал так быстро и неожиданно. Вот он только что стоял здесь, и уже его нет, и только безжизненное тело лежит на каменных плитах двора. Ужасно. А эта скрюченная, но неожиданно сильная рука Саймона, а этот отвратительный звук, когда на землю с высоты падает что-то мягкое, живое…

— Ты на все смотришь проще, чем я, — заметила Клер и нахмурилась.

В эту минуту Мадлен вошла в спальню, держа в руках что-то пышное, розовое, отсвечивающее золотом.

— Лорд Ричард приказал, чтобы вы надели это, миледи, — объявила она, раскладывая платье на кровати.

«До чего красивое!» — подумала Элис, и ей захотелось когда-нибудь иметь такое же.

Платье и в самом деле было великолепным: нежно-розовое, с длинными широкими рукавами, богато украшенное золотым шитьем. Прекрасное платье для прекрасной женщины.

— Я не надену его! — резко запротестовала Клер. — Вот еще. Я не собираюсь доставлять удовольствие ЕМУ…

— А оно вовсе не для вас, миледи, — перебила ее Мадлен. — Оно для леди Элис.

Если бы Клер не была так потрясена, она, наверное, рассмеялась бы, увидев выражение лица Элис.

— Должно быть, ты ошиблась, Мадлен, — сказала после небольшой заминки Элис. — Такое платье годится для такой красавицы, как Клер, но не для меня. Я не могу…

— Лорд Ричард сказал, чтобы вы надели его, и я не хочу, чтобы он потом выместил на мне свой гнев, — возразила Мадлен. — Вот увидите, оно вам подойдет.

— Оно слишком прекрасно для меня, — сказала Элис, все еще не веря случившемуся. Она подошла ближе и осторожно погладила золотую строчку на рукаве платья. — А почему Ричард не прислал такого же платья для моей сестры?