Рагвальд вздохнул и тоже поспешил вниз.

Большие ворота были открыты для встречи графа. Мэнон въехал во двор, и Мелисанда со всех ног бросилась ему навстречу, чуть не столкнувшись носом с Героем так ей хотелось скорее обнять отца.

— Мелисанда!

Граф Мэнон легко соскочил с седла и радостно обнял дочь.

— Моя любимая! Я ужасно скучал по тебе! — признался он.

— Ты вернулся! — вне себя от счастья проговорила она.

Мэнон кивнул. Рагвальд заметил, что во взгляде графа сквозит некоторая озабоченность.

Да, за те несколько месяцев, что графа не было дома, Мелисанда сильно выросла. На днях ей должно исполниться тринадцать. Вытянулась, постройнела. Пожалуй, она уже ростом с мужчину. Длинные черные волосы красивыми волнами падают с плеч чуть ниже пояса. Лицо округлилось, стало гораздо более женственным. «Да, — решил Рагвальд, — надо непременно напомнить графу, что он так и не составил брачный контракт для своей дочери».

Но сейчас, конечно, отец и дочь были полностью поглощены радостной встречей и расспросами. Как обстоят здесь дела? И как он себя чувствовал в поездке? Ну и конечно, где же он был и что повидал?

Граф, не прерывая рассказа о поездке, обнял одной рукой дочь, другой Рагвальда, и они вместе проследовали в главную башню. На первом этаже башни размещались кухня и оружейная, на верхнем были спальни, а на втором находился главный зал с большим камином и огромным обеденным столом. Здесь проходили и торжественные встречи со множеством гостей и простые семейные вечера.

Все в замке радовались прибытию графа, начиная с самых незначительных слуг и до влиятельных вассалов. Слуги прибегали взглянуть на хозяина и изо всех сил старались угодить с праздничным угощением. Когда все поели, граф начал рассказывать о Париже, об интересном паломничестве, которое он начал оттуда, о своем посещении короля Бургундии…

Было уже совсем поздно, когда все разошлись, и граф остался с Рагвальдом и Мелисандой. Он сидел, задумчиво глядя на пламя, Мелисанда переворачивала поленья в камине.

— Джеральд не раз наведывался в ваше отсутствие, — сказал Рагвальд.

— В самом деле? Он что, хотел проверить, хорошо ли справляются тут без меня Гастон и Филипп? — со смешком заметил граф.

Но Рагвальд не улыбнулся.

— Не нравится мне это.

— Ну и что, ты думаешь, за этим кроется, — спросил Мэнон.

Рагвальд пожал плечами.

— Не знаю, — сказал он и посмотрел на Мелисанду. — Может быть, у него есть виды на вашу дочь.

Мелисанда, до того перемешивающая поленья в камине, обернулась, покраснев, и гордо вздернула носик.

Граф нахмурился, — Постой, Джеральд. Да он же старше меня самого!

— Ну, это никогда никого не останавливало при заключении брака. Кроме того, возможно, он присматривает ее не для себя, а для своего сына Жоффрея.

— Жоффрей мне нравится и того меньше, — недовольно пробурчал граф.

На лице Мелисанды явственно отразилось облегчение. Она победно посмотрела на Рагвальда. Рагвальд обращал на нее внимания, адресуясь только к графу. — Она ваша единственная наследница…

— И нет закона, запрещающего наследовать все дочери в случае отсутствия сыновей, — ответил граф.

Рагвальд тяжело вздохнул. Знатные господа могут быть иногда столь непонятливы. Особенно, когда они не хотят понимать.

— Вот что я думаю, милорд, — сказал он, наконец. — Это очень сильная крепость. Никто не решится на нас нападать. Те морские пираты, что пытались это сделать; быстро убрались подобру-поздорову. Но именно поэтому кто-нибудь может очень и очень желать взять в жены вашу дочь и ее владения в придачу. Вот о чем я говорю, граф Мэнон!

Граф бросил оценивающий взгляд на дочь.

— Ей ведь всего двенадцать.

— Почти тринадцать. И вы знаете, что многие дети вступают в брак еще в младенчестве.

— Ты имеешь в виду помолвку, — поправил граф.

— Какая разница, — нетерпеливо отмахнулся Рагвальд. — В любом случае большинство девочек уже сосватаны в ее возрасте.

— Ну, а она нет, — упрямо возразил граф.

Мелисанда подскочила сзади к креслу и, положив отцу руки на плечи, любезно сказала, обращаясь к Рагвальду: — Знаете, дорогой наставник, дочки Карла Великого все жили при нем, потому что он не хотел с ними расставаться.

Рагвальд негодующе пожал плечами.

— И ничего хорошего! Что у них была за жизнь? Одни любовники, и ни одного законного наследника.

Она сердито возразила: — Но ведь я получила такое же воспитание, как мужчина.

— И ты думаешь, что ты можешь быть такой же сильной, как мужчина?

— Нет, сударь? Я могу быть такой же сильной, как женщина. — Она улыбнулась. — Вы же учили меня, какими сильными бывают женщины. Например, Фредегунда, жена короля Хильперика. Она добилась того, чтобы Он расстался с первой женой, и заправляла потом всей политикой!

— Ох, вот уж действительно! Нашла пример! — фыркнул Рагвальд. — А потом она кончила жизнь под пытками.

— Я не о том говорю. Я говорю, что она добилась своими средствами того же, что может добиться мужчина. Рагвальд устало покачал головой. Граф Мэнон с удовольствием присматривался к дочери. Да, у нее удивительно светлая головка, у этой юной женщины — несмотря на свои младые годы, она очень хорошо понимает, что все его советники стремятся ее выдать замуж, и когда это произойдет, власть перейдет к ее мужу.

А она весьма решительно настроена удержать при себе то, что она считает своим и только своим.

— А что нам сулят звезды! Рагвальд, ты же у нас астролог, — обратился к Рагвальду граф.

Астрология наука древняя. Иногда казалось, что граф относится к ней с уважением, иногда же он явно подсмеивается над ней, так же как и над древними легендами про римских богов, которые обращались в животных, чтобы соблазнять земных женщин.

Обычно Рагвальд тут же вставал на защиту уважаемой им науки. Но не сегодня. Сегодня у него было странное чувство, будто он что-то пропустил, чего-то не видит. Он всегда мог предсказать по луне время приливов и отливов, знал время, когда надо сеять и убирать, когда кто должен родиться, когда люди будут находиться в добром здравии и спокойствии и, напротив, когда кому-нибудь грозят напасти. Но сегодня он не чувствовал ничего, совсем ничего, ближайшее будущее было зияющей черной пустотой, и это пугало его.

Однако вслух он упрямо повторил: — Звезды говорят, что ваша дочь должна выйти замуж ради ее собственной безопасности.

— Возможно, — спокойно ответил граф и улыбнулся Мелисанде. — Но для меня она все еще ребенок. И мне бы хотелось знать также и ее мнение о тех мужчинах, за которых мы ее собираемся сватать.

— Мнение ребенка? — взвился Рагвальд.

— Мнение образованного ребенка! — радостно встряла Мелисанда. Глаза ее горели победным огнем.

Граф задумчиво уставился на огонь, наблюдая за причудливыми переливами цвета, слушая, как потрескивают поленья.

— Я бы очень хотел, чтобы она вышла замуж по любви.

— По любви! — вскричал Рагвальд, резко поворачиваясь. — По любви! Помоги нам, всемогущий Господь! Да кто думает о таких глупостях, когда речь идет о выгодном браке!

Граф Мэнон улыбнулся, взглянул на Мелисанду и ее старого наставника и опять уставился на огонь.

— Я любил ее мать, — задумчиво проговорил он. — Так сильно, что после ее смерти я даже не мог думать о том, чтобы жениться еще. Любовь — замечательная вещь, Рагвальд. Я бы хотел, чтобы ты когда-нибудь ее испытал.

Рагвальд фыркнул.

— Не насмехайтесь.

— Отец говорит совершенно правильно, — подтвердила Мелисанда.

Рагвальд озадаченно потряс головой.

— Граф Мэнон, вы женились на леди Мери по приказу вашего батюшки, насколько я могу припомнить. Любовь пришла позже. — Он смущенно кашлянул. — Я думаю, милорд, что это, э-э… жизнь вместе приводит к тому, что вы называете любовью.

— Все равно, я хочу этого для моей дочери.

— Милорд…

— Все! На сегодня все. Я страшно устал от этой поездки, и, кроме того, у меня есть подарки для вас обоих, — он встал и подошел к груде вещей, которые он привез из путешествия. Достал нож и разрезал веревки на одном из пакетов. В нем оказалась большая кожаная сумка, которую он протянул Рагвальду. — Вот, астролог, это на некоторое время поправит твои дела.

— Как, мой добрый граф? Что это?

— Открой ее, открой, и ты все поймешь! Она целиком набита травами, которые я раздобыл у лекаря принцессы при дворе Бургундского короля. Очень знающий лекарь. Травы собраны со всего света.

Рагвальд расплылся в улыбке, радуясь подарку. Химия была другой наукой, от которой он сходил с ума. Он собирал травы, делал смеси, пробовал разные комбинации лечебных растений. На минуту от счастья он даже позабыл о Мелисанде и проблемах ее будущего.

— А это, — торжественно сказал граф, — это тебе, Мелисанда! — И он достал длинную тонкую кольчугу.

Рагвальд отложил свои травы и вместе с Мелисандой принялся разглядывать подарок. Это была изумительная работа. Тончайшая сетка, прочная, легкая и надежная. И одновременно нарядная. Было ясно, что это женская кольчуга.

— Папа! — вскричала Мелисанда. — Это… это потрясающе!

— Конечно, это только для церемоний, — сказал он.

— Для церемоний, — разочарованно протянула она.

— Тебе она понадобится весьма скоро, поскольку я собираюсь вводить тебя все больше в курс дел по управлению владениями, и нам придется много ездить верхом.

— О папа! — Она бросилась в восторге ему на шею.

Ее глаза сияли.

Он нежно поцеловал ее в лоб.

— Тебе пора идти спать, Мелисанда. Я очень устал сегодня.

— Конечно, папа, сейчас, — быстро согласилась она, огорченная тем, что могла, хоть и невольно, быть причиной усталости отца.

— Теперь ты дома. Я теперь могу тебя видеть утром и днем, долго-долго — много часов! И дней! И недель…

— Мне показалось, Мелисанда, что отец попросил тебя отправиться спать, — напомнил Рагвальд, строго глядя на нее.

Она улыбнулась и чмокнула его в щеку.

— Я тебя тоже люблю, Рагвальд. Спокойной ночи! — Она еще раз обняла напоследок отца и помчалась в свою комнату, крепко зажав в руках драгоценную кольчугу.

Рагвальд обернулся к графу, тяжело вздохнул и сказал серьезно: — Милорд, очень многие считают, что падение Римской империи вызвано тем, что женщины получили там некоторые права.

Граф Мэнон громко захохотал.

— Так могут думать только очень слабые мужчины.

Рагвальд наклонился к нему.

— Мы живем в феодальном обществе, граф Мэнон! Эта крепость держится вашей силой и оружием. Дело женщины — возиться с детьми и заниматься хозяйством…

— Она хорошо владеет мечом. Я видел, как упражнялась с военным наставником.

Рагвальд опять вздохнул. До графа не доходит; что он тоже любит Мелисанду. И поэтому так беспокоится за нее.

— Она очень умная и способная девочка и очень хорошая. Но какая бы она ни была способная, сильный мужчина все же лучше. Скажите, вы подарили ей эту кольчугу, чтобы она могла участвовать в сражениях наравне с мужчинами? Вы хотите, чтобы она была ранена в схватке? Или задета стрелой? От стрелы не предохранит даже кольчуга.

— Я не собираюсь посылать ее на войну! Эта церемониальная одежда. И кое в чем моя дочь права. Женщины управляют. Жены — мужьями, матери — сыновьями. И большинство…

— Большинство из них очень плохо кончают!

— Не всегда. Мы оба с тобой неплохо знаем историю.

— Ну и что будет с Мелисандой? — продолжал Рагвальд. — Вы хотите, чтобы она провела всю свою жизнь в одиночестве, защищая свои владения?

— Нет, я хочу, чтобы она была сильной и смогла сделать свой собственный выбор. Она действительно блестяще владеет мечом…

— Прекрасно, но если она встретится с мужчиной вдвое больше ее по весу, ей это не поможет. К тому же, она ненавидит войну.

— Ну, как и все мы.

Рагвальд сел в свое кресло, тяжко вздыхая.

— У вас не осталось этого замечательного бургундского, милорд? Мне было бы сейчас очень кстати.

Граф Мэнон рассмеялся.

— Верно, Рагвальд, вот это верно! — Он сам встал и налил вина своему старому другу и советнику. — Я не столь беспечен, как ты думаешь, Рагвальд. Я на самом деле уже присмотрел нескольких мужчин, достойных моей дочери.

— И кто они?

— Один — племянник моего старого друга, другой — ирландский принц…

Рагвальд издал сдавленный смешок.

— Сын Норвежского Волка?

— Сын человека, который построил Дублин, — спокойно продолжал Мэнон. — Потом наклонился над креслом и пытливо посмотрел на Рагвальда. — У нас много врагов. Берег постоянно подвергается нападениям. Я подумал, что тот, кто сам участвовал в такого рода захватах, мог бы стать нам надежной защитой.

Рагвальд отчаянно затряс головой, с изумлением глядя на графа.

— Мне кажется, вы су… — он оборвал себя на полуслове. Конечно, они с графом друзья, но мудрее будет не подвергать сомнению умственные способности графа. Он опять отрицательно покачал головой. — И вы говорили о любви! Неужели вы думаете, что после всех этих бесконечных россказней о злодеяниях викингов Мелисанда сможет полюбить викинга!