Дэни Вейд - Повелительница страсти

– Зайдем внутрь.

Он кивнул и придержал для нее дверь. Шагнув через порог под звон дверного колокольчика, Эва-Мари сразу подошла к предмету, который увидела через окно. Ее заинтересовал старомодный знак, провисевший не один десяток лет в клубе для джентльменов, – побитый временем, но в хорошем состоянии. Она указала на знак:

– Мейсон, как ты считаешь, эта штуковина подойдет для покерной комнаты?

– О да! – Он улыбнулся. – Отличная вещь! У тебя зоркий глаз.

Эва-Мари пыталась игнорировать похвалу, но от удовольствия у нее потеплело внутри.

– Мы могли бы использовать темное дерево, как в винном погребе, и в комнате для карточных игр, – будет ощущение охотничьего домика.

– У нас есть еще кое-что, если интересно.

Эва-Мари обернулась и увидела, что к ним подошел хозяин.

– Мы обустраиваем комнату для покера. У вас есть что-то подходящее?

Через полчаса они приобрели знак, винтажный стеллаж, стол для покера и винный шкаф – все в разном состоянии. Уважение Мейсона к ее мнению заставило Эву-Мари светиться от гордости.

Они продолжили свой путь к популярному кафе на углу улицы.

– Так какой же колледж ты окончила? – спросил Мейсон.

– Эксклюзивный женский колледж гуманитарных наук в Теннесси. Отец хотел, чтобы я научилась хорошо говорить и быть леди, но его не сильно волновало, чему в действительности я там научусь, так что я решила учиться тому, что мне нравится. Когда все покатилось под откос, мне пришлось искать работу. У меня есть диплом, но он немного устарел, и потому мне нужно пройти переаттестацию и сдать сертификационный экзамен. Нужно сделать много всего, но у меня не было времени.

Мейсон понимающе кивнул.

Теперь он знал, что жизнь Эвы-Мари состоит из руководства прислугой и походов по салонам красоты. Ведение домашнего хозяйства, уход за больным отцом и беспомощной матерью были для нее как два рабочих места с полной занятостью.

– А где учился ты? – спросила Эва-Мари. Ей было интересно, как складывалась жизнь Мейсона после того, как он уехал.

– Я специализировался в области управления бизнесом. Отец настоял на получении образования, хотя я не видел смысла в четырехлетнем обучении. Мы всегда знали, что создадим собственные конюшни, и имели много практического опыта в этом деле, поэтому мне хотелось более короткого обучения и более конкретных знаний.

Официант проводил их к столику. К удивлению Эвы-Мари, Мейсон занял стул рядом с ней, а не напротив, в результате оказавшись ближе, что создало более уютную, располагающую к разговору атмосферу. Стараясь не сильно возбудиться от его близости, она сосредоточилась на его истории.

Мейсон продолжал:

– Теперь я знаю, почему он настоял на нашем обучении. И Кейну, и мне нужно было получить знания, научиться стратегически мыслить, принимать взвешенные решения, разбираться в финансах и ценных бумагах, чтобы не только сохранить свой бизнес, но и заработать репутацию в обществе. Все эти знания и навыки мы получили в колледже.

– И потом вы опять вернулись на ферму.

Мейсон кивнул и улыбнулся официантке, которая принесла напитки, закуску из жареных зеленых помидоров и кукурузные маффины. Он подождал, пока она примет их заказ, а потом ответил:

– Мы управляли фермой вместе с отцом. Сначала мы выращивали бычков. Стадо было небольшим, потому что земли было мало, и потому мы сделали упор на коневодство. Я очень горжусь тем, что наш отец помог нам выбрать наших первых кобылу и жеребца.

Улыбки, которыми они обменялись, были очень личными, даже интимными. Казалось, что они обсуждают обыденные вещи, но Эва-Мари знала, как много это значило для Мейсона. Она вспомнила, что он говорил о собственной конюшне, будучи подростком, и видела, что он был готов учиться всему.

Несмотря на то что ей жаль было потерять поместье, она видела, что оно попало в хорошие руки.

– Вам предстоит возродить поместье. Вас ожидают великие дела, – проговорила она.

Мейсон удивленно посмотрел на нее:

– Твой отец сказал бы, что говорить такое – кощунство.

– Конечно. Но это правда.

Его взгляд задержался на ней:

– Спасибо. Это много для меня значит.

Сам воздух между ними, казалось, потяжелел. Эва-Мари была смущена, и у нее перехватило дыхание. Мейсон заморгал, затем сосредоточился на тарелке перед ним. Он подцепил вилкой один из помидоров и поднес к ее губам.

– Попробуй. Я уже пробовал у них эту закуску, в этом кафе отлично готовят зеленые помидоры.

Эва-Мари не стала говорить ему, что их вкус не был ей в новинку. Но когда Мейсон положил ей в рот хрустящий кусочек помидора, а потом попробовал сам, испытала всплеск вожделения. Не удержавшись, она закрыла глаза и издала стон наслаждения. Слишком томный и чувственный.

– Что-то это мало похоже на деловую встречу, не так ли?

Рядом с их столиком стояла Лайза. Ее обвинительный тон противоречил сахарной улыбочке на лице. Как долго она там стояла, Эва-Мари не знала, она была слишком поглощена Мейсоном.

На мгновение воцарилась тишина.

Мейсон глубокомысленно молчал, опасаясь снова навлечь на себя гнев Эвы-Мари.

Лицо Эвы-Мари приняло замкнутое выражение, и она произнесла достаточно громко, чтобы слышала группа женщин за соседним столиком:

– Мы только что закончили выбирать декор для новой покерной комнаты в соседнем магазине. Антиквариат придаст комнате солидность, не так ли?

Глаза Лайзы расширились, словно она не знала, как расценить этот вежливый ответ на ее грубое вмешательство.

– Согласен, – подхватил Мейсон. – В магазине у мистера Петти уникальные предметы. Я, наверное, выберу что-то еще для дома, но то, что мы заказали сегодня, идеально подходит для покерной.

Его улыбка, адресованная Лайзе, могла бы вызвать ревность, но Эва-Мари не обратила на это внимания. Потому что Мейсон не принадлежал ей, и она не имела права на ревность.

Подойдя ближе, Лайза положила руку на плечо Мейсона. Ее красные ногти, казалось, впились в него. Возможно, Эве-Мари это показалось, но ей точно не померещились чувственные нотки в голосе Лайзы.

– Я так хорошо провела прошлый вечер.

Странно, что она вообще что-то помнила…

Встретившись глазами с Мейсоном, Эва-Мари могла поклясться, что он подумал о том же самом. Он легонько кивнул ей, и ее сердце забилось сильнее. Возможность быть с ним на одной волне окрыляла ее.

Мейсон повернулся и посмотрел на Лайзу.

– Как Джон Робертс? – спросил он.

Лайза нахмурилась:

– Откуда мне знать? Он прочитал мне целую лекцию после… – Резко прервавшись, она посмотрела на Эву-Мари и Мейсона, затем покачала головой. – В любом случае я не видела его сегодня. Мы с девочками ходили по магазинам.

– Я вижу, официантка направляется сюда с нашим обедом, – сказал Мейсон, – так что, если вы не возражаете…

Вздох. Неужели Лайза не видела, что Мейсон не интересуется ею? Эва-Мари вдруг подумала, что, возможно, она тоже слишком много навоображала о том, что происходит между ней и Мейсоном, хотя на самом деле ничего не было.

– Конечно, – сказала Лайза, не отрывая от него глаз. – Но я надеюсь, вы помните про нашу предсезонную вечеринку. Здесь это самый важный прием. Там будут присутствовать все. Пожалуйста, пообещайте мне, что и вы придете.

– Вы сказали, что даже не разослали приглашения.

От слащавой улыбки Лайзы Эву-Мари слегка мутило.

– Мейсон, дорогой, вам не нужно официальное приглашение. Вы будете желанным гостем в любое время.

Сказав это, Лайза, не попрощавшись, вернулась за столик к своим подругам по шопингу. Мейсон проигнорировал заключительную часть беседы и с аппетитом набросился на еду.

Эва-Мари ощутила досаду. Она и Мейсон поменялись ролями. Впервые его пригласили на вечеринку, а ее не сочли достойной для участия в ней.

– Мисс, разве вы не закончили работу на сегодня?

Эва-Мари вздрогнула – ее сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Мейсон был в отъезде, и она никого не ждала.

– Не пугай меня так! – выдохнула она с облегчением, увидев Джереми.

Он стоял, облокотившись о косяк двери ее бывшей гардеробной, переоборудованной в студию звукозаписи.

– Знаешь, я бы на твоем месте пока не стал бы ничего здесь менять, – сказал он. – Если бы ты сказала Мейсону обо всем этом, он разрешил бы оставить все, как есть, и ты продолжила бы здесь работать.

Эва-Мари окинула помещение взглядом. Оно было уютным и достаточно просторным. Когда она создавала студию, то раздарила и отправила на хранение тонны одежды, скопившейся со времен ее детства. Ее нынешний шкаф был гораздо меньше.

Стены студии она обила гипсокартоном и звукоизоляционным материалом. В планах была обработка поверхности стен, но потом Мейсон купил поместье. Слева было достаточно места для небольшого письменного стола, на котором стояло записывающее оборудование, сценарии, небольшая лампа и канцелярские принадлежности.

Это все, что ей было нужно для записи аудио-книг.

Она никогда не приводила сюда Мейсона, и он никогда не спрашивал, что она прячет в гардеробной. Студия была ее тайной. Здесь она пыталась строить новую жизнь, сохранить свою независимость и поэтому чувствовала себя уязвимой. Мейсон всегда добивался того, чего хотел, несмотря на последствия. Он, наверное, посчитает ее усилия слабыми, не сравнимыми с его собственными достижениями. Она надеялась, что сможет провести последние дни в доме своего детства, не раскрывая себя.

Эта студия была ее детищем, она принадлежала ей, и только ей. Друзья, Лоуренс, даже родители не знали о ее существовании. Только Джереми догадался о предназначении этой комнаты. И он, к удивлению, поддержал ее. Она просто не могла поделиться этим с Мейсоном. Это было слишком личное, говорить об этом было слишком рискованно. Если она потерпит неудачу, ей не хотелось, чтобы все об этом узнали.

– Я не стану говорить с ним об этом. Пока… – сказала она, указав на оборудование. – Я даже родителям ничего не рассказала. Как я могу…

– Ты должна настроиться на позитив.

– Нет, – твердо ответила она, повернувшись к нему. – Никакого позитива. Не в этом деле. Мой отец почти разрушил семью Мейсона. Он никогда не простит нас. Не важно, как хорошо мы проводим время вместе. – Эва-Мари запнулась, подбирая слова.

Джереми понимающе улыбнулся:

– Действительно, очень хорошо.

– Это не продлится долго. – Она снова окинула взглядом комнату. – Вот это мне действительно нужно. Если у меня это получится, я буду твердо стоять на ногах.

– Если с Мейсоном все ненадолго, то зачем здесь это? – Джереми указал на вечернее платье в чехле для одежды, висевшее на вешалке у двери.

Сердце Эвы-Мари затрепетало. Джереми знал про платье, они обсуждали это, когда грузчики складывали вещи на первом этаже. Она должна была поместить его в камеру хранения, но не смогла. Она все еще надеялась, что Мейсон попросит ее сопровождать его на прием к Лайзе, когда вернется.

Она знала, что он купил новый костюм, так как его привезли при ней.

– Я даже не знаю, зачем мне оно. Мейсон не упомянул, что берет меня с собой на прием. – Эва-Мари упала в свое кресло. – Зачем я мучаю себя?

Потому что это были лучшие несколько недель ее жизни. Не было родителей, которые постоянно осуждали и критиковали ее. Она успешно справлялась с работой. И был мужчина, который хотел ее, заставил чувствовать себя сексуальной.

Даже если она ему нужна лишь на короткое время.

– Так просто иди туда и покажи ему, что он теряет, – сказал Джереми.

Она печально улыбнулась:

– Не могу. Я не получила приглашения. Если только…

– Что?

– Лоуренс попросил меня пойти с ним.

Джереми покачал головой:

– Не делай этого.

– Не буду.

Но она не была уверена в этом. Ее уязвила мысль о том, что Мейсон будет там без нее и даже не подумал ее пригласить.

Джереми указал на платье:

– Оно тебе очень идет. Нет ничего плохого в том, чтобы надеяться, Эва-Мари.

– Когда надежды не оправдываются, не остается ничего, кроме ощущения пустоты и разочарования, – ответила она холодно. Глубоко внутри она уже смирилась с тем, что ей никогда не найти того, кто будет принимать ее такой, какая она есть, как личность, со всеми ее проблемами, в том числе семейными.

Она горестно вздохнула и бросила взгляд на платье.

Эва-Мари знала: если она не наденет его сейчас, то не наденет его никогда. И это не шутки. Это не просто платье, это платье мечты: в нем дебютировала ее мать. Оно идеально подходило Эве-Мари…

Что ж, если она не попадет на эту вечеринку, то не будет расстраиваться и переживать, как девочка-подросток, которую не пригласили на танцы.

– Я тебе еще нужна? – спросила она наконец, желая перейти от мечтаний к реальности.

– Если у тебя есть время, можно расставить мебель в кабинете.