Дэни Вейд - Повелительница страсти

Наслаждаясь непередаваемым ощущением тепла и близости, он внес ее в спальню, усадил на скамью в изножье кровати и сел рядом.

– Эва-Мари, милая, тебе нужно проснуться.

Она нахмурила брови и приоткрыла сонные глаза.

– Извини, – прошептала она, – просто я так устала.

– Сейчас тебе нельзя спать. Ты сильно испачкалась.

Эва-Мари бросила взгляд на свою грязную одежду и тихо вздохнула:

– Меня это мало волнует.

Мейсон не отставал:

– Но ты будешь винить меня, когда проснешься на грязных простынях, поэтому пойдем-ка.

– Куда?

Эва-Мари облокотилась на его плечо. Глаза у нее опять закрылись, а голова безвольно склонилась набок.

– О нет, нет. – Мейсон похлопал ее по щеке, пытаясь не дать ей задремать. – Эва-Мари, ты должна принять душ.

– С тобой?

Мейсон замер.

– Что, Эви?

Ее веки дрогнули, и понадобилось время, чтобы она, набравшись храбрости, прошептала:

– Ты останешься со мной?

Руки Мейсона задрожали, волна желания грозилась прорвать возведенную им оборону.

– Это не лучшая идея, – сумел произнести он. – И на это множество причин.

Ее глаза, блестящие от слез, были похожи на синие цветы в утренней росе.

– Ты прав. Со мной все будет хорошо.

Но не с ним.

Он не был в порядке с тех пор, как Эви вернулась в его жизнь, и пусть ненадолго, но он хотел еще раз испытать те давние чувства.

Мейсон поднял ее на ноги и начал медленно, но уверенно расстегивать пуговицы ее фланелевой рубашки.

– Что ты делаешь?

– Раздеваю тебя, – ответил он честно.

У нее перехватило дыхание.

– Ты не должен этого делать.

Как и вчера, он протянул руку и взял ее за подбородок, вынудив Эву-Мари посмотреть ему в глаза.

– Нет, не должен. Но я хочу. Я хочу тебя.

Расправившись с пуговицами, он снял с нее рубашку, затем стащил через голову футболку. Эва-Мари предстала перед ним в одном бюстгальтере. Мейсон шумно втянул воздух, кровь ударила ему в лицо. Она была прекрасна. Безупречное тело Эвы-Мари, ее нежная кремовая кожа, идеальной формы грудь, полуприкрытая розовым кружевом, лишили его дара речи.

Неужели все это наяву?

Оказалось, что раздевание – идеальный способ разбудить Эву-Мари. Хотя ее ресницы были опущены, она все видела. Биение ее пульса у основания шеи показывало, что она более чем взволнована. Ее нижняя губа подрагивала.

Ощутив прилив жара, Мейсон снял с себя толстовку и майку.

Эва-Мари, как завороженная, смотрела на его мускулистый торс. Заметив ее реакцию, Мейсон испытал непривычное чувство гордости. Ее восхищение было приятно ему.

Шагнув к Эве-Мари, он взял ее руку в свою, прикоснулся к ней губами, потом прижал к сердцу.

Эва-Мари согнула пальцы и провела ногтями по его коже. Прикосновение отозвалось дрожью во всем теле. Именно об этом он мечтал с первого дня их встречи.

Мейсона охватило дикое желание. Без предисловий он расстегнул джинсы Эвы-Мари и начал стягивать их по бедрам вниз. Голени и ступни Эвы-Мари обнажились. Мейсон отметил, что ногти на ее ногах покрыты лаком бордового цвета, и улыбнулся, вспомнив, что в юности Эви отдавала предпочтение ярким неоновым оттенкам.

Он поднялся и осыпал поцелуями ее раскрасневшиеся щеки.

– Не надо стыдиться, Эви, – прошептал Мейсон, наслаждаясь бархатистой гладкостью ее кожи. – Здесь только ты и я.

Она ухватилась за ремень на его поясе и нервно сжала пальцами пряжку.

– Прошло много времени, Мейсон. Тебе может не понравиться…

Он прервал ее поцелуем. Так же, как и прошлой ночью. Только на этот раз все его тело вступило в игру. Он слегка наклонился к ней, его грудь соприкоснулась с кружевом ее бюстгальтера. Это еще больше распалило его желание.

Мейсон торопливо скинул сапоги и стянул джинсы. Эва-Мари прильнула к его обнаженной груди и застонала от нетерпения. Мейсон обнял ее и обхватил сильными горячими ладонями ее ягодицы.

Эва-Мари содрогнулась от предвкушения. Ее тело требовало продолжения.

– Я боюсь, Мейсон, – прошептала она.

Он знал, что она не лжет.

Понимая, что ее не следует торопить, он, превозмогая болезненное возбуждение, отстранился и направился в ванную. На пороге он протянул ей руку, приглашая последовать за ним. Эви взяла его за руку и покорно пошла за Мейсоном.

Раздвинув стеклянные створки, он шагнул в душевую кабину и открыл кран. Горячая вода ударила по его телу, добавив остроты ощущений.

– Присоединяйся ко мне, Эви, – сказал он и протянул руку.

Он дал ей шанс.

Набравшись смелости, Эва-Мари сняла бюстгальтер и трусики и шагнула под горячие струи. Последние остатки сонливости отступили под натиском горячей воды. В запотевшей душевой кабине ее кожа стала упругой, соски затвердели.

Как она могла одновременно желать и бояться его?

Ее страсть была омрачена страхом, связанным с осознанием изменений в ее теле и… во всей ее жизни. Она больше не была подростком, но едва ли стала опытнее. Вдруг она разочарует его? Вдруг он посчитает ее скучной? Но она не могла опять упустить Мейсона. Слезы застилали ей глаза. Она нуждалась в нем.

Он ждал молча, терпеливо.

Эва-Мари закрыла глаза, робко протянула руку к его груди и дотронулась до гладкой кожи. Это было ново, захватывающе. Ее сердце застучало сильнее, кровь быстрее побежала по венам. Не важно, что произойдет потом, – сейчас она просто не могла остановиться.

Шаг вперед, и она взглянула на него, не в силах сопротивляться. Взор Мейсона был затуманен желанием. Его тело наглядно демонстрировало, что он хочет ее. Очень сильно. И этот взгляд – он говорил о желаниях взрослого мужчины. Она была готова дать ему все, что он хочет… Так чего же он медлит?

Эва-Мари закусила нижнюю губу.

– Мейсон?

– Иди ко мне, милая. Покажи мне, чего ты хочешь.

Но это было не то, чего она ждала. Она нуждалась в том, чтобы он ее направил, чтобы сделал так, как хочет он, чтобы она, наконец, перестала думать и могла просто отдаться чувствам.

Мейсон снова приподнял пальцами ее подбородок. Ей следовало бы возражать, но она не чувствовала себя униженной. Этот его жест давал ей чувство желанности, привлекательности.

– Мы сделаем это вместе, ладно, Эви?

Завороженная взглядом его голубых глаз, она кивнула.

– Прикасайся ко мне, где хочешь. Делай то, что тебе нравится, – жарко прошептал Мейсон ей на ухо.

Почему-то его слова ослабили ее запреты. Она прижалась к нему, задыхаясь, каждым дюймом кожи чувствуя его. Неистового, страстного, сексуального. Она прильнула к его телу, желая раствориться в нем.

Мейсон воспользовался этим, просунул колено между ее бедер и приподнял ее. Чувствуя его крепкие мускулы нежной кожей своих бедер, она стала приподниматься и опускаться на его ногу снова и снова, желая продлить это ощущение. Одной рукой Мейсон поддерживал Эву-Мари и направлял ее движения. Пальцами другой – ласкал нежные лепестки ее лона, влажные от желания. Его прикосновения помогли ей преодолеть остатки стыдливости и распалили ее страсть. Ее стоны эхом отражались от стеклянных стен душевой кабины. Эва-Мари раскраснелась от возбуждения. Ее ногти вонзились в плечи Мейсона. Она должна была остановиться, но не могла. Он не позволит ей. С каждым движением все внутри ее замирало в предвкушении финала. Когда внезапная вспышка наслаждения пронзила ее тело, Эва-Мари испытала непередаваемое ощущение экстаза. Из груди вырвался сладостный стон. За первой вспышкой последовали вторая и третья. Эва-Мари задохнулась от наслаждения и, обессиленная, упала на грудь Мейсона. Отголоски умопомрачительного фейерверка она ощущала во всем теле.

Горячими губами Мейсон припал к шее Эвы-Мари, его руки крепко держали ее бедра. Он ощутил сладостную дрожь ее оргазма и удовлетворенно улыбнулся.

Но Мейсон не собирался на этом заканчивать.

Они поменялись местами, и теперь она стояла, опираясь о стену душевой кабины. Он прижался к ней грубо, нетерпеливо.

– О, Эви, да.

Каждое ее нервное окончание было готово ответить на его призыв. В ней поднималась новая волна возбуждения, и она снова сгорала от нетерпения.

– Мейсон, пожалуйста, – взмолилась она.

– С удовольствием, – плотоядно улыбаясь, прошептал Мейсон.

Он разорвал упаковку с презервативом, которую ранее вытащил из кармана своих джинсов, и быстро надел его на себя. Он уже не просил, не ждал ее разрешения.

Он просто делал с ней все, что хотел. Он завладел ее телом.

Подняв ее ногу, он просунул свою руку под ее колено, заставил ее широко раскрыться, показать ему свои самые интимные места. Она облокотилась на стену, ее руки сжимали его плечи, и Мейсон не давал ей упасть.

Согнув ноги в коленях, он попытался войти в нее, но разница в росте была слишком велика. Тяжело дыша, Эва-Мари приподнялась на цыпочках, чтобы помочь ему. Это было слишком долго. Она испытала неловкость.

– Спокойно, малышка, – прошептал он. – Позволь мне сделать тебе приятно.

Расслабившись, она предоставила ему возможность действовать. Мейсон приподнял Эву-Мари, обхватив ее ягодицы, и стремительно вошел в ее лоно. Эва-Мари задохнулась от наслаждения. Мейсон начал двигаться резкими толчками, наполняя ее снова и снова. Эва-Мари со сладостными стонами принимала его, отдавая свое тело в его полное владение. Мейсон рычал, стиснув зубы, от переполнявшего его возбуждения и двигался все быстрее. Эва-Мари ощутила, что Мейсон близок к оргазму. Его тело напряглось и начало содрогаться, голова запрокинулась в экстазе. Движения его бедер стали более интенсивными, казалось, он вот-вот достигнет пика наслаждения…

Однако Мейсон удержался на краю пропасти. Он остановился. Мягко и нежно поцеловал ее. Его глаза оставались открытыми, не теряли с ней связь, о которой Эва-Мари могла бы пожалеть впоследствии, но сейчас она просто наслаждалась этим непередаваемым чувством близости.

Не отрываясь от ее губ, Мейсон медленно провел руками по ее телу сверху вниз, дотрагиваясь по пути до каждого чувствительного места. Когда он вновь крепко взял ее за бедра, она уже была готова к продолжению. Его тело уверенно двигалось, требуя завершения.

Каждый толчок пронзал ее тело насквозь, высекая искры наслаждения. Они оба двигались в унисон, повинуясь первобытному инстинкту. Когда их тела слились в экстазе, Эва-Мари подумала, что никогда уже не будет прежней.

Лошадей проверил. Рабочих отпустил. О ланче позаботился.

Мейсон осторожно нес поднос вверх по лестнице. В опустевшем доме было необычайно тихо. Он отправил всех по домам на пару часов раньше, чем обычно, чтобы им никто не мешал.

Эви заснула прежде, чем ее голова коснулась подушки. Поэтому Мейсон, оставив ее отдыхать, пошел посмотреть, как продвигаются ремонтные работы, пару раз заглянул на конюшню, чтобы убедиться, что с Люси и жеребенком все в порядке. Он знал, что Эва-Мари захочет об этом узнать, когда проснется. И надеялся, что она захочет и кое-чего еще. Но его малышка может и передумать, когда откроет глаза.

О да. Пятнадцать лет назад у них с Эвой-Мари не было ничего подобного. Они оба были юными и неопытными. А сейчас ее неуверенность быстро переросла в такую горячую страсть и такие бурные реакции. Ее стоны, отдававшиеся эхом в душе, до сих пор звучали в его ушах.

Он хотел услышать их снова.

Поставив поднос, он снял джинсы и залез под одеяло.

Неожиданно Эва-Мари вскочила.

– Что ты делаешь? – выдохнула она.

Мейсон временно потерял дар речи, заметив, что на ней нет одежды. Проследив направление его взгляда, Эви ахнула и потянула одеяло на себя, прикрывая наготу. Как будто стеснялась его. Его улыбка была дразнящей.

– Я возвращаюсь в постель, – сказал он хриплым от нарастающего возбуждения голосом. – Но мы можем пойти и в мою комнату, если ты хочешь. Там кровать шире, больше простора для игр.

Ее глаза округлились, и он мог увидеть в них все, о чем она думала. Смесь невинности с чувственностью была столь интригующей.

Но потом на ее лице промелькнула тревога. Эва-Мари опять села в постели.

– Мейсон, послушай, мне очень жаль.

М-да… Она сожалеет, что переспала с ним? Вроде бы он ее ни к чему не принуждал. Или это было что-то еще?

Эва-Мари перевела дыхание.

– Я понимаю, что ты мой работодатель, и я не хотела набрасываться на тебя.

Ах, это.

– Ты не набрасывалась, – ответил он.

– Я помню, как просила тебя об этом… – Румянец на ее щеках был таким ярким, что он видел его даже в тусклом свете, проникающем сквозь шторы. К счастью, она отвернулась и не заметила его улыбки. Он не хотел, чтобы она думала, что ему нравится ее смущение.

– И я помню, что согласился, – продолжил он ее мысль. – Дал согласие еще до того, как мы начали раздеваться. – Он забрался на кровать, чтобы быть ближе к ней, хотя она оставалась под защитой одеяла. – Я действительно рад, что мы это сделали, но…