Патриция Хорст - Повенчанные судьбой

Стриженая густая трава за кустами, на которую они ступили, оказалась мягкой.

– Хотелось бы поберечь твое платье, – тихо сказал Брайс, обняв ее за талию. – Но, боюсь, из этого ничего не выйдет…

– Не думай об этом, – прошептала она. Он спустил с ее плеч бретельки, потянул за них вниз, обнажив груди.

– Ты ведь хотела, чтобы я это сделал? – тихо спросил он, еще раз с нетерпением окидывая ее взглядом. А затем склонил голову и начал губами ласкать соски.

– Я хотела тебя все это время! – шепотом призналась Кэтлин, обхватив его голову руками, и с обидой добавила: – Но ведь ты почти прогнал меня…

– Прости, – сказал Брайс, подняв голову. – Мне хотелось сказать, что в случившемся я виноват гораздо больше. Если бы ты знала, что можешь на меня рассчитывать, все вышло бы совсем иначе. А когда ты отказалась видеться со мной, после того как мы наконец-то нашли друг друга… Черт возьми, Кэтлин, второй раз мне этого было не вынести!

– Я хочу быть рядом с тобой, Брайс, – призналась она. – Но если ты позовешь меня сейчас в свой дом, то я вынуждена буду отказаться.

– Почему же?

– Потому что это неправильно, – ответила Кэтлин и поочередно подняла на плечи бретельки, скрыв груди. – Нас могут увидеть, в том числе Мартин, который сопровождает меня сегодня.

– Это было бы даже к лучшему, – разочарованно произнес Брайс. – Парень смог бы трезво оценить свою роль и место в твоей жизни.

– Все же нежелательно, чтоб он застал меня тут с тобой. – Кэтлин нахмурилась. – Пойми, я люблю, когда меня уважают. И мне нравится смотреть в глаза миссис Феллер, зная при этом, что она уже не относится ко мне так враждебно, как раньше.

– Это потому, что Беннет заставил ее ознакомиться и с полицейским протоколом, и с результатами вскрытия, – уточнил Брайс. – Лесли увидела неопровержимые доказательства того образа жизни, который вела ее дочь, и поняла, что не вправе больше винить тебя в ее смерти.

– Мне все равно, что заставило ее так перемениться, – сказала Кэтлин. – Вполне достаточно того, что я вижу.

– Что ж, вот и славно! Скажи теперь, найдется ли во всей этой суетливой жизни место для меня?

– Только если мы придем к определенному компромиссу.

– Компромиссу? – Его брови изогнулись. – Жаль, что это не пришло тебе в голову раньше, когда ты решила избавиться от ребенка. Моего ребенка. Ему бы исполнилось уже восемь лет, а этого разговора просто не было бы никогда.

Кэтлин пристально посмотрела на Брайса.

– Что ты сказал?

– Ты все слышала.

– Так ты, значит, обвиняешь меня в том, что я сделала аборт?

– Джейн выложила мне все до мельчайших деталей. Поведала даже о том, как ей пришлось ухаживать за тобой после того, как ты съездила и тайком сделала все это у врача в другом городе.

– Значит, тебе известно это со слов Джейн! – воскликнула она.

– Ну и что? – спросил он, недоумевая. – Ты хочешь сказать, что не была беременна? Но ты же сама призналась мне в этом!

– Но я постеснялась сказать, что у меня был выкидыш! – воскликнула она, не выдержав. – Можешь проверить мою медицинскую карточку в родильном отделении больницы в Уотервилле, если не веришь.

Брайс внезапно осекся, осознав, что в очередной раз обрушил на нее поток напрасных упреков. Ясно было, что Кэтлин оскорблена до глубины души. Недовольный собой, он молча выругался, отвернулся и невидящим взглядом посмотрел вдаль, на огни катеров у причала.

Наступила напряженная тишина. Вскоре до ушей Кэтлин донеслись звуки "Вкрадчивых шагов", мучительно и явственно напомнив ей о романтике прежних лет. Ее сердце учащенно забилось.

– Помнишь, как мы танцевали с тобой под эту мелодию? – вдруг задумчиво спросил Брайс. – В тот момент на твоих глазах я заметил слезы.

– Да, – дрогнувшим голосом ответила Кэтлин.

– Что с тобой? Ты и сейчас плачешь?

– Плачу.

Он подошел ближе и тихо спросил:

– Неужели мы никогда не сможем полностью доверять друг другу?

Кэтлин овладело чувство непреодолимого отчаяния. Нет, их отношения всегда были и останутся именно такими: едва сдерживаемое, никогда не гаснущее сексуальное влечение друг к другу, и неистовая, порой бессмысленная подозрительность, то и дело берущая верх. Самое печальное, что за всем этим почти всегда следовало разочарование.

– Доверять? – переспросила она, и сама же с горечью ответила: – Похоже, что не сможем…

– Что же нам тогда делать, Кэтлин? – Он серьезно посмотрел на нее.

– Ничего, – сказала она и повернулась, чтобы уйти. – Пора расходиться. В нашем с тобой случае – навсегда.

– Нет, – решительно произнес Брайс. – Что до меня, так я отказываюсь перечеркивать наши отношения. Не позволю, чтобы победа осталась за Джейн.

Из открытой двери спортивного зала слышалась музыка. Кэтлин молча удалялась по дорожке. Он с трудом удержался, чтобы не броситься вслед, в последнюю секунду посчитав, что еще не время.

Что же, черт возьми, происходит? Кэтлин не хочет знать его. И он сам виноват в этом, поскольку любил ее, а слушал Джейн, эту коварную женщину, которой не следовало доверять никогда.

Огни в порту из-за тумана сделались более тусклыми. Подняв голову и посмотрев на небо, усеянное звездами, Брайс вдруг спросил себя, смотрит ли сейчас на них Кэтлин и думает ли о нем в эту минуту? Или до сих пор плачет? А Мартин Роули, наверное, стоит рядом и, утешая, протягивает свой накрахмаленный носовой платок. Возможно, признается при этом в любви. И даже вполне может статься, что вскоре в местной газете "Элсуэрт кроникал" появится объявление о предстоящей свадьбе мисс Кэтлин Хейнз и мистера Мартина Роули… Но нет, этому не бывать! Кэтлин будет моей! – подумал Брайс.

Занимайся делом! – непрерывно твердила она себе. И, следуя этому простому жизненному принципу в последующие дни, сумела сохранить душевное равновесие. Кэтлин с головой окунулась в работу по реконструкции старого особняка.

Разрешение на перестройку было получено довольно быстро. Муниципальные инспекторы, приезжавшие для оценки стоимости ремонта и прочих работ, оказали помощь, рекомендовав Кэтлин самых лучших электриков, сантехников, каменщиков и плотников.

Мартин тоже не остался в стороне и выполнил свое обещание помочь. В результате мебельная фирма из соседнего Черрифилда предложила ей полторы дюжины совершенно новых кроватей, а из хозяйственного магазина доставили электроплиту и другую кухонную утварь.

Друзья и совершенно незнакомые люди дарили мебель, одежду, покрывала, подушки, книги и даже телевизоры. Садовник из соседнего поместья обещал подрезать фруктовые деревья и навести порядок в саду, за которым давно никто не ухаживал.

Вообще ее проект привлек внимание многих частных компаний, пожелавших оказать благотворительную помощь. И Кэтлин поверила, что ее мечта воплотится в жизнь.

Но в чем она не смогла пересилить себя, так это принять помощь от компании Джордана Брайса. Однажды на территорию будущего приюта заехал большой грузовик с кирпичом, который был необходим для обновления каменной площадки перед зданием.

– Поезжайте обратно, – приказала Кэтлин онемевшему от удивления водителю. – Мне ничего не нужно!

Неделю спустя приехал еще один грузовик, на этот раз с великолепной итальянской плиткой, которой можно было облицевать стены кухни и прачечной.

– Спасибо, – и на этот раз отказалась она. – Плитку я куплю в другом месте.

Дома Кэтлин избегала телефонных разговоров с Брайсом, наказав прислуге под любыми предлогами не звать ее, если звонил он. Она не могла забыть его упрека в том, что жизнь еще не родившегося ребенка, отцом которого являлся он, намеренно не была сохранена ею.

В эти трудные для нее недели Мартин Роули оказался настоящим другом. Он не навязывал ей себя, как Брайс, не ставил никаких условий.

– Я мог бы сказать, что люблю тебя, – признался он как-то, когда уговорил ее взять выходной и поехать с ним на пикник. – Но думаю, что эти слова ты хотела бы услышать не от меня.

Мартин был добрым, предусмотрительным, верным… Но этого оказалось недостаточно, чтобы можно было полюбить его.

– К сожалению, ты прав. – Кэтлин сокрушенно вздохнула.

– Понимаю, насильно мил не будешь…

– Но мне не хотелось бы терять твою дружбу, – тихо сказала она. – Дружба многое для меня значит.

Наступивший август принес с собой перемены, которых никто не мог предвидеть. Хвост урагана, разгулявшегося в соседнем графстве, пригнал шквалистые ветры, которые дули в течение трех дней, а осадки превысили месячную норму.

Поваленный столетний бук повредил кровлю. И три комнаты верхнего этажа будущего приюта оказались залиты дождем. Вечерами, когда рабочие разъезжались по домам, Кэтлин отчетливо слышала, как в большой кладовой хозяйничают мыши. За короткое время они успели серьезно попортить запасы муки и крупы, которые пришлось попросту выбросить.

Кэтлин рассчитывала завершить все подготовительные работы в здании к концу месяца, но официальное открытие пришлось надолго отложить. В один из дней, перебирая письма в комнате, отведенной под офис, она услышала звук подъехавшего автомобиля. Думая, что это кто-нибудь из строителей, Кэтлин продолжала спокойно работать. Несколько минут спустя в коридоре послышались шаги, дверь комнаты распахнулась, и на пороге вырос Брайс Джордан.

Шок от внезапной встречи был таким сильным, что Кэтлин едва могла пошевелиться. Ножницы выскочили из ее рук и со звоном упали на пол. Она попыталась нагнуться, чтобы поднять их, но не смогла. Все тело словно окаменело, сердце бещено стучало.

– Как ты посмел сюда явиться? – хрипло выговорила она.

– Что ж, подай на меня в суд за такое чудовищное нарушение, – без тени усмешки ответил он и, шагнув к ней, нагнулся над столом.

– А ты думаешь, не смогу?

– Почему, сможешь… Но прежде скажи, почему ты принимаешь любые виды помощи от совершенно незнакомых людей, а мои рабочие не могут здесь сделать и шагу?

– Ты уже сделал немало шагов по моей территории, и я была бы тебе искренне благодарна, если б ты покинул этот дом.

– Жаль, – с горечью сказал Брайс. – Я ведь думал, что мою помощь ты воспримешь как попытку наладить наши отношения…

– О, пожалуйста! – Собравшись с силами, она встала. – Думаешь, я не знаю, для чего ты на самом деле приехал? Тебе наплевать на мои проблемы. Просто ты хочешь поскорее избавиться от раздражающих тебя бедняков и нищих, ютящихся в заброшенных складах.

Брайс молча прошелся по комнате. Остановившись у окна, он некоторое время задумчиво смотрел вдаль, потом резко развернулся, взглянул на Кэтлин и спросил:

– Что нужно сделать, чтобы ты дала мне шанс наладить наши отношения?

Она молчала, не смея признаться вслух, что и сама не раз думала, как их наладить.

Приблизившись, он ласково провел ладонью по ее щеке, коснулся губ, положил руки на плечи… Кэтлин стояла как завороженная, разрешая ему трогать себя. Его прикосновения, как всегда, начинали заводить ее, и она чувствовала, что ей хочется, чтобы они продолжались. Но у нее хватило сил не поддаться искушению. Сценарий, по которому строились их последние встречи, был известен. Вначале – радость, восторг и даже ликование, способные поднять душу до заоблачных романтических высот. Затем резкая перемена в настроениях, трудное, а порой и тяжелое выяснение отношений и следующий за этим душераздирающий разрыв.

– Не нужно! Между нами все кончено, Брайс! И уже очень давно. Жаль, что мы оба не сразу поняли это. Пожалуйста, уходи. Не подливай масла в огонь.

– Тогда скажи, что не любишь меня, – многозначительно проговорил он, глядя ей в глаза. – И я уйду.

– Я не люблю тебя, – негромко сказала она. Пару секунд Брайс смотрел на нее, словно надеялся усилием воли изменить ее решение. Кэтлин выдержала его взгляд. В воздухе повисла напряженная тишина, готовая вот-вот взорваться.

– Боюсь, ты пожалеешь о своих словах, – наконец проговорил он, затем повернулся и вышел.

Дни выдались очень трудными, а ночи – еще тяжелее. Кэтлин возвращалась домой в полном изнеможении, на скорую руку готовила ужин, к десяти уже едва добиралась до постели и мгновенно проваливалась в сон. Потом в середине ночи внезапно просыпалась и долго не могла уснуть, постоянно думая о Брайсе. А в восемь вскакивала по звонку будильника, не выспавшаяся и с головной болью…

В конце концов, чтобы справиться с бессонницей, она стала включать телевизор и смотреть старые фильмы, которые крутили специально для полуночников по единственному каналу. Это помогало как снотворное. Веки постепенно становились тяжелыми, и она засыпала прямо на кушетке в гостиной. А когда просыпалась, то ошалело вглядывалась в мерцающий экран, не понимая, что забыла выключить телевизор.

Однажды ночью, в середине сентября, незадолго до официального открытия приюта, демонстрация очередного фильма внезапно прервалась. На экране появился репортер с микрофоном в руке, а вдали можно было различить несколько пожарных и полицейских машин, а также автомобиль "скорой помощи". Из-под крыши здания, похожего на старый склад, выбивались языки пламени. Повсюду с озабоченными лицами сновали пожарные, раскатывая рукава, и врачи с носилками. Тишину ночи разрывали звуки сирен, несколько заглушавшие речь репортера. Но Кэтлин не нужно было прислушиваться к тому, что он говорил перед камерой. Она мгновенно узнала место, где все это случилось.