Николь Джордан - Повенчаные страстью

Кэтлин беспомощно воззрилась на него, а Джейк погрузился в хмурое молчание, только глаза выдавали его ярость.

— Ты никогда не доверяла мне, — наконец произнес он.

— Неправда…

— Нет, правда! Ты поверила своему отцу, когда он заявил, что я убил твоего брата. А теперь ты уверена, что я убил того кассира из банка.

— Я не…

— Ты была готова заплатить Граймсу тысячу долларов, лишь бы сбить его со следа.

— Джейк, ты ничего не понимаешь… Он пригвоздил ее к месту взглядом.

— Тогда объясни.

Он не мог припомнить, когда был еще так зол, ощущал такую горечь и раздражение. Он сходил с ума от ярости и боли — Кэтлин по-прежнему не верила ему, если сама решила избавиться от Граймса. Но в списке ее грехов самым тяжким, бесспорно, было то, что Кэтлин собиралась лишить его сына.

Джейк закрыл глаза, полные боли.

— Джейк… — Умоляющий голос донесся до его сознания. — Я знаю: ты не убийца. Я боялась за твою жизнь! Я не могла допустить, чтобы Граймс нашел тебя — не важно, виновен ты или нет. За тебя назначена награда, за живого или мертвого, и я боялась, что Граймс убьет тебя.

На щеке Джейка задергался мускул. Он мог бы утешить Кэтлин, избавить ее от опасений, но молчал.

Пусть помучается, злорадно думал он. Он уже устал от оправданий и попыток защититься. Раз Кэт не в силах поверить ему на слово, то будь он проклят, если станет унижаться.

— Я не обязан оправдываться перед тобой, — сухо заявил он.

— Тебе вообще незачем оправдываться, Джейк.

— Не скажи! Меня предали суду с той самой минуты, как я вернулся в Колорадо. Мне пришлось сражаться с тобой на каждом шагу. Ты до сих пор считаешь, что я не гожусь Райану в отцы…

— Нет, я знаю — ты будешь добрым и заботливым отцом.

— Ты хочешь разлучить меня с Райаном. Полчаса назад ты сама заявила об этом.

— Так получилось, Джейк. Я была до смерти перепугана, когда сказала это. Я просто хотела заставить тебя уехать…

— Я не уехал и не уеду, черт побери!

— Джейк, ты должен…

Кэтлин беспомощно смотрела на Джейка, желая убедить его, объяснить, какая опасность ему угрожает. Никогда в жизни она не испытывала такого ужаса, когда Граймс стрелял в Джейка. Ее ошеломила сила собственного желания защитить Джейка, спасти ему жизнь. Ради этого Кэтлин была готова совершить убийство, погибнуть сама. Неудержимая ярость в ее душе до сих пор не угасла. Какая ирония, безрадостно думала она, ведь еще совсем недавно она так решительно возражала против насилия и кровопролития! Но оказалось, есть то, ради чего стоит сражаться и умирать, — родные и близкие люди. Такие, как Джейк.

Кэтлин крепко зажмурилась, понимая, что пора признаться самой себе — она не выдержит новой разлуки с Джейком и попытается избежать ее любой ценой.

Слезы подступили к горлу. Кэтлин опустилась на колени рядом с Джейком. Все, на что она была способна, — удерживаться, чтобы не броситься к нему в объятия.

— Джейк, ты должен бежать. Обязан. Если тебя признают виновным, тебя повесят.

Несмотря на ярость, страстная мольба Кэтлин глубоко тронула Джейка. Протянув руку, он смахнул слезу с ее щеки.

— Я не брошу тебя, кошка. Никогда. Мне пришлось четыре года прожить без тебя, и это был настоящий ад.

Кэтлин посмотрела на него сквозь слезы.

— Тебе не придется расставаться со мной, Джейк. Не понадобится страдать в одиночестве. Мы с Райаном поедем с тобой.

Надежда блеснула в его зеленых глазах.

— Ты действительно готова на это? Согласна жить с преступником?

— Да, если это поможет тебе выжить. Я выйду за тебя замуж, Джейк, — сегодня, если захочешь. Я буду жить с тобой, где ты пожелаешь.

Джейк с мучительной нежностью улыбнулся ей, чувствуя, как что-то сжалось у него в груди. Готовность Кэтлин пожертвовать собой ради него тронула его до глубины души.

— А я думал, ты считаешь меня пропащим человеком.

— Нет… — Ее голос дрогнул. — Ты хороший, Джейк.

— Но я убивал, чтобы заработать себе на хлеб, Кэт.

— Не важно. Я люблю тебя. И не хочу жить без тебя.

Четыре тяжких года он ждал этого признания. Он почувствовал, как напряжение в нем начинает исчезать, словно распускается тугой узел.

— А как же Райан? Разве ты не боишься, что он может пострадать?

— Да, я до смерти боюсь, но… я готова рискнуть. Ты сумеешь защитить его.

Джейк медленно покачал головой. Согласие Кэтлин разделить с ним изгнание сделало ее капитуляцию после стольких недель еще более ценной, но он не мог принять ее.

— Даже если ты готова на риск, Кэтлин, то я на него не согласен. Я не хочу обрекать тебя или нашего сына на жизнь в бегах — не больше, чем я сам хочу вновь испытать такую жизнь. Я не собираюсь становиться зверем, за которым охотятся.

Кэтлин предприняла еще одну отчаянную попытку.

— Но мы можем отправиться на Восток, Джейк! — с надеждой воскликнула она. — Не обязательно в Сент-Луис, можно туда, где о твоем прошлом никто не знает. Где у Райана будет подобие нормальной жизни.

Джейк покачал головой.

— Об этом мы уже говорили. Прошлое будет преследовать меня повсюду.

Кэтлин стиснула кулаки, чтобы не разрыдаться.

— Джейк, прошу тебя…

— Нет, Кэт. Бегство — признак трусости. Я не хочу, чтобы мой сын стал трусом. Я останусь здесь. И потом, — добавил он мягче, — лучше всего держаться поближе к родственникам. Ты же видела, как твоя тетя пришла к нам на помощь. И мой брат тоже. Это мой дом, здесь мое место. Я никуда не уеду.

Кэтлин едва сдерживала слезы. Она понимала, что может спорить и умолять до посинения, но Джейк так и не сдастся.

— Черт побери, Джейк, никогда еще не встречала таких упрямцев!

— Если не считать тебя. — Джейк сверкнул обезоруживающей, пленяющей сердце улыбкой. — Ты дашь мне сто очков вперед.

От беспечной насмешки Джейка Кэтлин похолодела. Но когда она начала подниматься, Джейк поймал ее за руку и нежно пожал.

— Кэт, доверься мне хотя бы на этот раз. Кэтлин молча смотрела на него блестящими от слез глазами.

Джейк коснулся легким и нежным поцелуем ее дрожащих губ.

— Мне надоело быть не в ладах с законом. Я сдамся маршалу, Кэт. Я попаду в тюрьму, и либо меня повесят, либо оправдают.

Тюремная камера была настолько тесной, что едва вмещала узника. Шаткая койка втиснулась между грубо обтесанными бревенчатыми стенами, слишком низкими, чтобы человеку с ростом Джейка удалось выпрямиться.

Расправляя затекшие за ночь конечности и пытаясь расслабить затвердевшие от неудобного положения мышцы, Джейк стиснул челюсти, созерцая железные прутья решетки. Несмотря на то что Незерсон оставил дверь камеры открытой, а яркий сноп солнечных лучей проникал сквозь решетчатое окно и рассеивал угнетающий полумрак, Джейку казалось, что стены постепенно смыкаются вокруг него.

Он поклялся, что больше никогда не очутится в тюремной камере — после того, как просидел два месяца в душной, зловонной тюрьме Нью-Мексико в прошлом году, ожидая начала процесса. Лучше бы Кэт не приходила сюда навещать его! Но у Джейка не было выбора, если он хотел восстановить репутацию и избежать постоянной опасности со стороны охотников за вознаграждением. И потому он сдался маршалу.

По словам Незерсона, Граймса осмотрел гринбрайерский врач. Теперь раненый лежал в комнате над салуном, а Делла ухаживала за ним. Маршал Незерсон отправил телеграмму территориальному судье в Нью-Мексико, желая узнать подробности об убийстве, которое, как считалось, совершил Джейк во время ограбления банка.

Все, что оставалось Джейку, — ждать. И размышлять. Рыться в своей душе, подвергать сомнению собственные мысли и мотивы.

Не ошибся ли он, настаивая, чтобы Кэтлин стала его женой? Может, он и вправду напрасно пожелал стать частью жизни сына? В этом отношении Кэт была права, признал Джейк. Само присутствие Джейка подвергало ее и сына опасности. Неужели он думал только о себе, так отчаянно стремясь быть рядом с ними, что был готов рискнуть безопасностью близких людей? Может, лучше всего было бы просто уехать, навсегда исчезнуть из жизни Кэтлин и Райана? Это было все равно что вырвать из груди сердце, но лучше, чем быть рядом и причинять им вред. Но с другой стороны… Райан нуждался в нем. Мальчику требовалось мужское влияние. Требовался отец, который любил бы его и заботился о нем.

По этой же причине в нем нуждалась и Кэтлин. Она была создана для любви. Он был необходим ей. Она была его женщиной, родственной душой. Но когда Джейк наконец заставил ее понять это, он сам потерял уверенность в том, что все это имеет значение.

Джейк знал: она любит его. Вчера, когда Кэтлин выстрелила в Граймса, пренебрегая опасностью, рискуя жизнью, лишь бы защитить его, все сомнения Джейка рассеялись. Он испытал благоговейный трепет и восторг, видя на своей стороне такую отважную женщину, которая будет следовать за ним, излучая преданность, силу и искреннюю убежденность, смело встретит будущее, несмотря на риск. Но Джейк утратил уверенность в том, что он заслужил право обладать Кэтлин, тем самым обрекая ее на такую судьбу.

Должно быть, он задремал, ибо, открыв глаза, обнаружил, что над ним склонилась Кэтлин, синие глаза которой переполнились тревогой.

Сердце Джейка сжалось при виде выражения страдания на ее прекрасном лице.

— Я же говорил тебе, — хрипло пробормотал он. — Я не хочу, чтобы ты приходила сюда. В этой дыре тебе не место.

Закусив губу, Кэтлин присела рядом с ним на узкую койку и вгляделась в лицо Джейка. Его подбородок покрылся темной щетиной, а встрепанные после сна волосы молодили, делая похожим на Райана. Ее переполняли чувства: безудержная нежность, любовь с привкусом горечи, стремление защитить этого человека, беречь его всю жизнь.

Долгие часы прошедшей ночи Кэтлин пыталась разобраться в собственных чувствах. Сначала она досадовала и злилась на то, что Джейк отказался бежать и спасаться. Но постепенно она поняла: невозможно провести в бегах всю жизнь. Джейк должен где-то осесть. На этот раз Кэтлин твердо решила быть рядом с ним.

Ей было больно видеть Джейка в этой клетке, чувствовать, как он стыдится перед ней, но страх был сильнее жалости. У Кэтлин замирало сердце при мысли, что может случиться, если Джейку не удастся доказать свою непричастность к убийству кассира банка.

— Тебе здесь не место, — тихо повторила Кэтлин.

Рывком сев на кровати, Джейк прислонился спиной к бревенчатой стене, приготовившись к очередному спору.

— Я же объяснял тебе, Кэт: я не стану прятаться. Я примирюсь с законом и верну себе доброе имя.

— Знаю. По-моему, ты прав. Я не хочу, чтобы ты убегал.

Джейк с сомнением посмотрел на нее, а Кэтлин кивнула на дверь из железных прутьев, которая осталась приоткрытой. Кэтлин принужденно улыбнулась.

— Похоже, маршал не боится, что ты можешь сбежать. Ты слышал когда-нибудь, чтобы узника держали в незапертой камере?

Губы Джейка скривились.

— По-моему, Лютер даже хочет, чтобы я сбежал. Это избавит его от неприятной обязанности предавать меня суду.

— Да, твой побег помог бы ему облегчить совесть. Ему не по душе запирать в камере друга. — Голос Кэтлин неожиданно сорвался, она с трудом перевела дыхание. — Кстати, я принесла тебе завтрак. — Ощущая беспомощность при виде неуместного в камере домашнего предмета, Кэтлин протянула Джейку прикрытую салфеткой тарелку. — Тетя Уинни испекла пирожки с земляникой — Райан любит их больше всего. Он хочет, чтобы и ты попробовал.

— Ты не сказала ему, где я? — резко перебил Джейк.

— Конечно, нет, — отозвалась Кэтлин, дрожащими руками снимая салфетку. — Но он спрашивал о тебе.

— Не приводи его сюда. Я не хочу, чтобы он видел меня в тюрьме.

Кэтлин замолчала, уставившись на тарелку и не решаясь задать пугающий вопрос, неотступно преследующий ее: «А если тебе не удастся оправдаться?»

— Джейк, — неуверенно начала она, — я много думала о…

— И я тоже.

— Я хочу, чтобы мы поженились не откладывая. Джейк уставился на нее.

— Почему?

— Потому что у тебя должна быть семья, если… если с тобой что-нибудь случится.

— Ты хочешь сказать — если меня признают виновным в убийстве.

— Д-да…

К своему удивлению, Кэтлин заметила, как сжались челюсти Джейка.

— Я же просил поверить мне, Кэт.

— Я верю. Я… убеждена, что ты невиновен. Но боюсь, закон может быть другого мнения.

Прошла минута, прежде чем Джейк ответил:

— Может быть, вам с Райаном следует вернуться в Сент-Луис?

Кэтлин в замешательстве свела брови над переносицей.

— Ты хочешь, чтобы мы бросили тебя здесь?

— Нет, не хочу. Но в Сент-Луисе вам будет безопаснее.

— А ты поедешь с нами?

— Нет. Кэтлин вскочила.

— Что же ты собираешься делать, если мы уедем?