– Сорвал поцелуй за пальмой в углу? – живо осведомился Брюс. – Не волнуйся, дружище, уверяю тебя, никто ничего не заметил.

Ах вот оно что – бабушка что-то заметила потому, что следила!

– Впрочем, будь я на твоем месте. Арчи, – сказал лорд Брюс, – несколько взглядов, которыми ты прямо-таки обволок малышку Уингем, я бы приберег для спальни. Признайся, она и вправду хороша?

– Каких взглядов? – Герцог снова приставил к глазу монокль, чтобы лучше разглядеть лошадей, которых проводили перед зрителями, а внутри весь похолодел.

Лорд Брюс хохотнул.

– Ты пожирал ее глазами, раздевал, опрокидывал на постель и вскакивал на нее верхом, – пояснил Брюс. – Я даже ослабил свой шейный платок, а то у меня дыхание сперло. Неужели она такая потрясающая любовница, Арчи? Если нет, то имей в виду, у Аннет появились еще несколько новых красоток. Девицы что надо! – Он соединил в кружок большой и указательный пальцы и развел веером остальные.

«Ты пожирал ее глазами». Точно так же сказала бабушка. Все ясно – он вел себя ужасно!

– Брюс, – мягко проговорил он, продолжая разглядывать лошадей, – прошу тебя, старина, когда ты будешь говорить о леди Уингем, выбирай выражения. В противном случае тебе придется выбирать секундантов.

Лорд Брюс запрокинул голову и захохотал.

– Выбирать секундантов! – весело воскликнул он. – Арчи, Арчи, уж кто-кто, а в женщинах ты знаешь толк, но мне бы и в голову не пришло. Неужто и впрямь так хороша? – Он поспешно выставил вперед ладони. – Прошу прощения! Я хотел сказать, что восхищаюсь твоим вкусом, старина. Ярборо вчера очень на нее нацелился. Ты заметил?

Наконец-то начались скачки. Герцог опустил монокль.

– Заметил, – произнес он. – Если его интерес будет проявляться в свойственной ему манере, мне придется сказать ему пару слов. Леди Уингем не для таких типов, как Ярборо.

Лорд Брюс снова хохотнул, потом присвистнул.

– Ну что ж, пари так пари, – сказал Брюс. – Если он станет припадать на все четыре копыта, обещаю сжевать свою шляпу.

– Приятного тебе аппетита, – сухо ответил герцог.

* * *

К тому времени, как Тенби приехал домой, он все еще был зол, но больше на себя, чем на бабушку. Он не следил за собой и, когда они вальсировали с Гарриет вчера вечером, смотрел на нее так, что дал повод для сплетен и всяческих домыслов на ее счет. Это непростительно! Мог бы и впрямь приберечь свои взгляды для их спальни. Он ни в коем случае не должен ее компрометировать, но, кажется, он именно это и делает.

Бабушка, напротив, сменила гнев на милость – это он понял, как только вошел в гостиную, где его ждали и она, и тетка. Герцогиня добродушно ему улыбнулась.

– Рада отметить, что ты пунктуален, Тенби, – сказала она. – Ты знаешь, как я не люблю ждать, когда же наконец начнут подавать кушанья.

Внук отлично это знал. Он склонился над протянутой ему рукой, затем приложился к ручке тетушки.

– До чего же ты красив, дорогой Арчибальд! – громко провозгласила леди София. – А в этом бледно-голубом фраке – просто неотразим. Ты как ледяной принц!

Тенби с усмешкой подмигнул тетушке.

Вскоре причина хорошего настроения бабушки открылась.

– Сегодня днем нам нанесли визит граф Барторп и графиня, – проговорила она. – Это очень учтиво с их стороны, Тенби.

– Да, действительно, – отозвался внук, отправляя в рот ложку супа и гадая, что наговорила им бабушка в его отсутствие.

– Они привезли нам приглашение, – сказала она, победно улыбаясь внуку.

– И что же это за приглашение? – вежливо спросил внук и стал ждать, пока бабушка повторит известие тетушке. Приятные новости герцогиня любила преподносить не спеша. Наверное, они дадут бал. Во всяком случае, это будет нечто большее, чем просто ужин, иначе бабушка так бы не сияла. Проклятие! И ему придется на глазах у всего света танцевать с леди Филлис первый менуэт! Что ж, как видно, тянуть дольше невозможно – неизбежное должно свершиться. В особенности если бабушка прилагает к этому столько стараний.

– Мы приглашены провести несколько дней в поместье Барторпов, – сообщила герцогиня, – в компании с избранными гостями. С пятницы до вторника. Тебе, Арчибальд, представится прекрасная возможность поухаживать за леди Филлис и даже сделать ей предложение. Нет никакого смысла откладывать это дело, не так ли? Во всяком случае, Барторпы не скрывают, что они очень заинтересованы в вашей помолвке.

Герцог медленно положил на стол ложку.

– Как я понимаю, бабушка, ты решила за меня и приняла приглашение? – Его первая мысль была о том, что целую неделю – от четверга до следующего четверга – он проживет без Гарриет. Если же во время их пребывания в поместье состоится формальная помолвка, Гарриет, очень может быть, не захочет с ним встречаться до конца июля. Что-то говорило ему, что она тяжело отреагирует на помолвку.

– Что-что? – спросила леди София. – Что ты бормочешь, Арчибальд? Повтори, пожалуйста.

Он повторил свой вопрос.

– Естественно, я приняла приглашение, – сказала герцогиня с ноткой нетерпения в голосе. – Это довольно короткая записка, но я уверена, Тенби, у тебя не предвидятся на эти дни настолько важные дела, что ты не можешь их несколько отсрочить. Все идет как нельзя лучше.

– Да, – кивнул Тенби. – Видимо, во время нашего визита я должен буду поговорить с графом?

– Наконец-то! – торжественно провозгласила бабушка. – Я уже боялась, что ты никогда не решишься связать себя узами брака.

– Девица, как видно, с норовом, если вы хотите знать мое мнение, – произнесла леди София. – Два года выезжала в свет, и никто не убедит меня, что на нее не нашлось охотников.

– Она знает, что обязана исполнить свой долг, Софи! – жестко сказала герцогиня.

– Я возьму с собой мою подружку, – промолвила леди София. – Она будет гулять со мной и развлекать меня.

Герцогиня непонимающе посмотрела на нее:

– Прости, София?

– Что? – Иногда герцогу, глядя на тетушку, казалось, что она притворяется более глухой, чем глуха на самом деле. – А-а… Да, впрочем, мы уже с графом обо всем договорились, пока ты, Сэди, показывала графине наши розы в саду. Барторп так и норовил говорить шепотом, у него щеки багровели, когда ему приходилось заново повторять мне все, что он произнес. Иной раз повторял дважды. – Голос леди Софии гремел на всю столовую. – Тут-то я ему и сказала, что отчетливо слышу только мою дорогую малышку леди Уингем.

Герцог, может быть, и посмеялся бы над проделкой тетушки, если бы не пришел в ужас от того, что надвигалось. Бабушка тоже это поняла – достаточно было взглянуть на ее застывшее лицо.

– О чем ты говоришь, София? Во что ты втянула Барторпа?

– Втянула? Что ты имеешь в виду, Сэди? – Невинный взгляд широко открытых глаз – это было что-то новенькое. Несмотря на всю трагичность ситуации, герцог не мог не улыбнуться. – Барторп – истинный джентльмен, хотя и говорит шепотом, – продолжала тетушка. – Вполне учтив и вежлив. Он пообещал мне пригласить мою крошку в поместье.

– Ей будет там крайне неуютно, – холодно сказала герцогиня.

На сей раз леди София избрала роль совершенно глухой и занялась ростбифом. Настроение у бабушки испортилось мгновенно – герцог заметил это, бросив на нее беглый взгляд. Она явно помрачнела. Ну а он сам? Его охватили противоречивые чувства: радость, оттого что она будет рядом с ним, и неподдельный страх. Судя по всему, и его бабушка, и Барторпы ждут, что во время пребывания в поместье Тенби сделает определенное объявление, и он не видел возможности этого избежать. Да и надо ли было избегать? Но там будет Гарриет! Не исключено, что ей придется присутствовать при объявлении о помолвке.

А ведь всего несколько недель назад он готов был отбросить все опасения и сделать Гарриет официальное предложение. Как, казалось сейчас, это было давно – эта созревшая вдруг в нем решимость, желание совершить сей акт свободы и неповиновения! Он загнал себя в угол. Случилось то, чего он так боялся.

– Надеюсь, – отчетливо произнесла бабушка, – у леди Уингем достанет здравого смысла, и она не воспользуется приглашением.

– Ах нет, Сэди! – возразила тетя. – Она не откажется, когда прочтет мое письмо. У нее такое доброе сердце.

* * *

Вечером герцог Тенби отправился на раут к миссис Робертсон. Гарриет разговаривала с мистером Хэммондом и леди Форбс, когда увидела его. Она затруднялась сказать, какие чувства охватили ее, когда он вошел, – радость, облегчение? Сердце у нее бешено забилось, и она ощутила, что кровь прихлынула к щекам. Гарриет стала энергично обмахиваться веером и заулыбалась мистеру Хэммонду.

Герцог Тенби обычно носил темные фраки, на фоне которых его светлые волосы казались еще светлее. Но сегодня на нем были льдисто-голубой фрак, серебристые бриджи и белоснежная, отделанная кружевами сорочка, и он выглядел великолепно. Гарриет отвернулась, чтобы не смотреть на него.

И тут же маркиз Ярборо склонился над ее рукой и поцеловал в ладошку, рассыпаясь в комплиментах, в то время как его взгляд нахально шарил по ее телу. «До чего же странно, – подумала Гарриет, – стоит лишь приобщиться к высшему свету, и ты очень быстро теряешь наивность, – а может, и невинность!»

Герцог держался на расстоянии, как, впрочем, она и ожидала. Он не стал бы танцевать с ней вчера вечером, если бы леди София не устроила ловушку им обоим. Хотелось бы думать, что, избегая ее общества, он заботится не столько о своей репутации, сколько о добром имени Гарриет. А может быть, он не считает нужным уделять ей внимание на людях, поскольку дважды в неделю получает свое сполна. Словно в наказание за мечты о его полных любви объятиях Гарриет терзалась такими мыслями. Увы, это была только похоть…

Ей представилось несколько удобных случаев, когда она могла бы столкнуться с ним лицом к лицу, но она промедлила и теперь опасалась, что он уйдет до окончания приема, как часто это делал. Наконец она ухитрилась одна, без поклонников приблизиться к двери в ту минуту, когда он намеревался выйти из нее. Он заметил ее, сухо поклонился и хотел было пройти мимо, но она тронула его за рукав.

– Я должна поговорить с вами, – сказала она, чувствуя, как краска заливает ее щеки, и желая только одного – провалиться сквозь землю.

Он с неудовольствием взглянул на нее и, сделав вид, что нащупывает шнурок от монокля, отвел ее руку от своего рукава. Снова поклонился и улыбнулся.

– Мадам, вы поступаете неразумно, – мягко произнес он.

– В четверг я не смогу увидеться с вами, – поспешно проговорила Гарриет, стараясь казаться очень светской и непринужденной.

– Ах, – сказал он, – у вас какое-то другое, более важное свидание?

– Нет… – промолвила она. – Просто я не могу прийти.

– Улыбайтесь, – попросил он. – Это необходимо, когда за вами, без всякого сомнения, наблюдают. У вас месячные, Гарриет?

Зеркала поблизости не было, а потому Гарриет не знала, стала она багровой или малиновой.

– Дорогая, – сказал Тенби, – я уже много лет имею дело с женщинами и потому знаю, что каждый месяц с ними приключается такое бедствие. Улыбайтесь! И пустите веер в ход, моя маленькая скромница.

– В понедельник все будет в порядке, – заверила Гарриет.

– Увы! – Он вертел в руке монокль. – Судя по всему, вы пока что не получили ни приглашения, ни письма. В понедельник, Гарриет, и вы, и я будем в поместье Барторпов в деревне. Вы – для того чтобы спасти графа от скучнейшего повторения каждого слова, которое он скажет моей дражайшей тетушке, я – чтобы сделать следующий шаг в моем ухаживании за леди Филлис.

– Меня там не будет!.. – торопливо заявила Гарриет. Нет, она не повторит прошлую ошибку! Она не даст снова втянуть себя в такую неприятную ситуацию.

– Вы еще не прочли письма моей тетушки, – сказал Тенби. – Нисколько не сомневаюсь, что ваше нежное сердечко сожмется от жалости. Конечно же, так и будет, даже если оно каменное.

– Эта затея мне не нравится! – Гарриет воинственно вздернула подбородок.

– Но вам же нравится моя тетушка, – с улыбкой в глазах сказал Тенби. – Однако мы уже довольно долго разговариваем. Ваш покорный слуга, мадам. – Он отвесил ей почтительный поклон и удалился.

«Ни за что!» – решила она. Нельзя позволить манипулировать собой в такой степени. Ее уже, можно сказать, лишили возможности распоряжаться собственной жизнью! Впрочем, надо было этого ожидать, коль скоро, став его любовницей, она утратила главное – достоинство. Но это не могло объяснить, каким образом она оказалась столь фатально втянутой в жизнь его семьи. С тяжелым сердцем Гарриет припомнила доверительные признания леди Филлис накануне вечером.

Происходит что-то странное. Ей вдруг захотелось – как часто хотелось в последнее время, – чтобы рядом оказался Годфри, тогда все пришло бы в порядок, и она успокоилась.