Ирина Надеждина - Поверь в любовь

– Я останусь его женщиной. Я так хочу.

Людмила Сергеевна удивленно смотрела на дочь. Она говорила совершенно серьезно, без тени улыбки. В её Маленькой Куколке, её крошке что-то очень сильно изменилось. Она стала совсем взрослой.

Владислав заехал за Никой. Снова, как под рентгеном, он вошел в подъезд и вместе с Никой вышел из него. В машине Ника брезгливо поморщилась и сказала:

– Терпеть не могу, когда так пялятся.

– Ещё у маменьки твоей не спрашивали, кто к тебе ездит?

– Спрашивали.

– Я завтра приеду. Родителей предупредила?

– Конечно. Маман по этому поводу отгул взяла.

– Прием готовит?

– Голову ломает, чем бы этаким тебя удивить.

– Скажи, чтоб не ломала. Совершенно ни к чему.

– Все равно ломать будет. Знаешь же ты наших старичков. У них свои взгляды на жизнь.

– Ну, тогда скажи, что меня устроит жареная картошка. Кстати, мы уже полдороги проехали, и что-то не то.

– Что? – Ника даже забеспокоилась.

– Мы что, уже не целуемся? Серега за дорогой смотрит, ему не до нас.

– Целуемся, – Ника рассмеялась.

Владислав обнял её, привлек к себе и прильнул к её губам. У Ники закружилась голова. Она с удовольствием прислушивалась к его слегка участившемуся дыханию. Владислав прошептал ей, касаясь губами виска и всё ещё прижимая к себе:

– Я соскучился по тебе.

– Я тоже. Целый день о тебе думала.

– Останься сегодня у меня на всю ночь.

– Не могу. Старики не переживут. Мне часов в одиннадцать дома нужно быть.

– Хорошо, – Владислав вздохнул. – Как скажешь, котенок.

– Ты не обидишься?

– Нет. Не волнуйся, всё в порядке, – он успокаивающе улыбнулся.

– А где твой водитель?

– Обычно по вечерам меня кто-то из хлопцев возит. Просто вчера Серега с нами пил.

– Влад, – Ника поманила его к себе пальцем и, когда он склонился к ней, шепотом спросила, – а что, Сергей все время возле тебя должен находиться?

– Не волнуйся, его не будет, – Владислав улыбнулся, поняв, о чем она говорит. – Всё схвачено.

– А что он подумает?

– А что подумает папа римский? Отправлю, как тогда Андрея, и всё.

– Неудобно как-то.

– А мне удобно, что они у меня целый день за спиной маячат?

– Всё, босс, приехали, – сказал, не поворачиваясь, Сергей и остановил машину у калитки.

– Серега, – Владислав закурил и открыл дверь, чтобы выйти, – ты сейчас можешь быть свободен до без четверти одиннадцать.

– Свободен на сколько?

– Так, чтоб я про тебя не вспоминал. Без четверти одиннадцать, чтоб сидел за рулем и, если я не выйду, посигналишь.

– Понял, – Сергей кивнул. – Что мне при случае Дан Санычу говорить?

– Что я послал. Всё, хватит вопросы задавать.

Владислав вышел и, открыв перед ней дверь, подал Нике руку.

Ника вошла вместе с ним в дом. Здесь было тихо, до звона в ушах. Как только закрылась за ними дверь, Владислав сжал её в объятьях и начал жадно целовать. Грудью Ника чувствовала его, рвущееся из груди, сердце, дыхание его дрожало и срывалось. Она обвила его шею руками и боялась пошевельнуться, так ей было хорошо. Наконец она осторожно уперлась ему в грудь кулачками и прошептала:

– Не торопись, никто не делает этого на пороге.

– А жаль, – Владислав улыбнулся и вздохнул. – Идем. Кофе будешь? Или еще что-нибудь?

– Буду. Кроме кофе ничего не хочу, старики уже закормили. Решили, раз я выхожу замуж, то должна быть толстой. Кофе ты варишь просто изумительный. Можно с тобой на кухню?

– Куда угодно. Считай, что это твой дом.

– Кстати, ты сам-то ужинал?

– Да. Пришлось составить Курту компанию, – Владислав поморщился.

– Ты, вроде бы как, не слишком этим доволен? – Ника села на диван.

– Не люблю я с ним есть. Хороший мужик, выгодный партнер, но больно уж нудный, – Владислав достал банку с кофе. – Какой варить?

– Черный.

– Со сливками?

– Со сливками.

– Там, в холодильнике, сливки взбитые есть. Достань, если не трудно.

– Влад, а если я торт завтра испеку, есть будешь? – Ника заговорщицки улыбнулась.

– Буду. Когда я от сладкого отказался. А какой торт?

– Завтра увидишь.

– Только увижу? – разочарованно вздохнул Владислав.

– Если будешь себя хорошо вести, я тебе кусочек слопать разрешу.

– Большой?

– Сколько в тебя влезет.

– Ника, посиди минутку, я сейчас вернусь. Закипать начнет, выключи.

– Куда ты?

– Пойду переоденусь. Я скоро уже спать в костюме буду.

Он вернулся через несколько минут в джинсах, расстегнутой светло-песочной рубашке и босой. Ника улыбнулась, глядя на него. Она только что налила кофе в чашки и теперь выдавливала «шапочки» из взбитых сливок.

– Что-то не так? – Владислав посмотрел на себя.

– Всё так. Просто думаю, до скольки лет, вылезши из официального костюма, ты будешь казаться совсем мальчишкой?

– Тебе это не нравится?

– Нравится. Ты очень молодо выглядишь.

– Молчи, старушка. Меня вчера заподозрили в связях с малолеткой.

– Эрик?

– Нет, Серега. А что, в костюме я старо выгляжу?

– Нет. Просто очень строго. Особенно, когда не улыбаешься.

– Это только видимость, котенок. Коньячок пьем?

– По капельке.

Владислав принес бутылку коньяка и бокалы. Они сидели и пили кофе. Снова стало так тихо, что было слышно тиканье часов на стене. Неожиданно Ника поймала себя на мысли, что однажды они уже сидели почти также и пили кофе. Только Владислав тогда не улыбался, впереди была полная неизвестность. Ника, став серьезной, спросила:

– Влад, скажи, а в этом году ты поминал Валика и Дину?

– Да, – улыбка сошла с его лица.

– С кем ты был ночью?

– Один. Вернулся из кабака, сидел всю ночь и курил то здесь, то у камина. Вспоминал сначала их, потом тебя и опять выть хотелось от одиночества. Почему ты спросила?

– Вспомнила, как тогда всё было.

– Жалеешь? – он взял её за руку.

– Нет. Жалею, что тогда ушла.

– Теперь уже всё позади. Мы ведь вместе. Прошлого всё равно не вернешь и не исправишь.

– Помнишь, тогда свет погас?

– Помню, всё помню. А помнишь, что ты мне сказала?

– Ты сказал, что не имеешь на меня права, мне нужен молодой мальчик, а я ответила, что никакие мальчики мне не нужны и я даю тебе все права.

– Ника, всё-таки, почему ты не сказала, что не была ни с кем?

– Кроме всего, мне ещё и стыдно было об этом говорить. Из моих подруг одна я такая была.

– Это имеет какое-нибудь значение?

– Теперь понимаю, что никакого. Только, пожалуйста, не думай, что мне нужен был кто-то, кто б меня поимел. Ты действительно мне тогда нравился настолько, что у меня, когда я смотрела на тебя, голова кружилась. А у тебя в спальне так ничего и не изменилось?

– Ничего, – он улыбнулся и опустил глаза. – Допивай кофе, пойдем посмотрим.

– Уже допила, – Ника встала.

– Отнести, как тогда?

– Отнеси.

Владислав взял её на руки. Ника, прижавшись к нему, закрыла глаза. Всё было как тогда, только теперь не было того страшного одиночества, которым веяло от Владислава на расстоянии, и не было того отчаянья, которое толкнуло в первый момент Нику к нему.

В спальне действительно ничего не изменилось: та же широченная кровать – «сексодром», зеркало в полстены, два глубоких кресла, пуф у туалетного столика, большой широкий шкаф, напротив кровати – видеодвойка, тяжелые шторы, комод. Ника улыбнулась и сказала:

– Да, всё, как тогда.

– А знаешь, что у меня осталось? – Владислав подошел к комоду.

– Ума не приложу. Сережки я, вроде, у тебя не забывала.

Он молча открыл один из ящиков комода и достал оттуда простыню с пятнами крови на ней.

– Узнаешь?

– Узнаю, – Ника смутилась. – Зачем ты её сохранил?

– Я знал, что рано или поздно найду тебя. Просто тогда утром я проснулся и подумал, что у меня начался бред, что всё приснилось. А потом я увидел эти пятна.

– Влад, ты, действительно, чуть-чуть сумасшедший, – Ника подошла к нему и прижалась к его груди. – Если бы ты нашел меня и, оказалось, что я уже замужем. Что тогда?

– Тогда бы это была память о моей, точно уж последней, любви.

– Но я не замужем.

– Я счастлив, что этого не случилось, – Владислав бросил простыню обратно в ящик и обнял Нику. – Солнышко моё, я никогда никому тебя не отдам!

– Потуши свет, – прошептала Ника, когда он начал снимать с неё платье.

– Зачем?

– Не знаю почему, но я стесняюсь.

– Ты же не стеснялась, когда мы были в Ялте.

– Наверное, потому, что здесь тогда было темно.

– Хорошо, – Владислав улыбнулся. – Только сегодня.

– Хотя бы только сначала.

Владислав приподнялся и дернул за шнурок бра. Спальня осветилась мягким золотистым светом. Ника лежала на животе, подложив руки под голову, и смотрела на него. Владислав потянулся и взял с тумбочки пепельницу, сигареты и зажигалку. Взяв сигарету и подкурив, он жестом предложил Нике. Она отрицательно покачала головой. Он поставил пепельницу себе на живот. Прошло несколько минут, прежде чем он нарушил молчание. Улыбнувшись усталой улыбкой, он сказал:

– Ты меня притомила, котенок.

– Это кто кого. У меня нет сил, даже, пошевелиться и закурить.

– Тебе было хорошо? – он стряхнул столбик пепла.

– Хорошо. А тебе?

– Лучше не бывает. Кажется, с тобой рядом я понимаю, что такое нирвана. Ни с кем такого не было.

– Влад, – Ника лукаво улыбнулась, – а ты со всеми такое в постели вытворяешь?

– Какое? – Владислав сделал лицо пай мальчика.

– Ну, такое как со мной. Если я скажу вслух, то посчитаю себя распутницей.

– О, моралистка! Тебе что, не нравится?

– Нравится, – Ника повернулась и села. – Если будешь вредничать, то накажу.

– Интересно как же?

– Сам знаешь, – она рассмеялась. – Спать будешь как мальчик молодой.

– Напрасно ты надеешься. Я тогда тебя никуда не отпущу. Вот уж не знаю, будем ли мы спать.

– Ты не ответил на мой вопрос.

– Не со всеми. Со многими, со всеми по-разному. Никто не обижался.

– А с Диной?

– С Диной… – Владислав вздохнул и грустно улыбнулся. – Я не трогал её очень долго, а когда мы очутились в постели, она сказала, что не ожидала ничего подобного.

– Ей не понравилось?

– Понравилось. Просто она считала меня ангелочком. У неё потом это ещё долго было поводом для шуток. Кое о чем она вообще не подозревала, думала, что это всё байки.

– Ты никогда не рассказывал, как вы познакомились. Расскажи, если можно.

– Можно. Это было за два года до того, как… – он осекся. – В общем, восемь лет назад. Всё было так…

Дела у нас шли отлично. Я и Валик защитили к тому времени кандидатские и писали докторские. Я был завом реанимации в больнице «Скорой помощи», Валик был моим замом. Мы тогда на спичках растянули, кому кем быть. Однажды вечером привезли женщину с попыткой суицида. Она выпила большое количество снотворного. За полгода до этого от неё ушел муж. У неё были две внематочные, детей не предвиделось, вот он и нашел ей замену. У Дины была такая дикая депрессия, что она не нашла ничего лучшего, чем отравиться. Состояние у неё было очень тяжелое и поэтому, меня и Валика срочно вызвал дежурный врач. Провозились мы с ней долго. Когда я её увидел, у меня появилась только одна мысль: «Она должна остаться жива, и мы должны быть вместе». Я даже предположить не мог, что мы её потеряем. Тех, кто пробует свести счеты с жизнью, после визита к нам, положено было отправлять в психиатрию. С ней поступить так я не мог. В истории появилась запись, что попытки суицида не было, а была передозировка, и количество выпитых таблеток изменилось. Бывает, что если превысить дозу какого-либо лекарства, у человека наступает сумеречное состояние, когда он не понимает, что делает. Мы оформили, что всё было именно так. Ещё я не спешил её выписывать или переводить в другое отделение, находил для этого разные сомнительные поводы. Однажды ночью я вошел в палату, где она лежала, и увидел, что она плачет. Я спросил, почему и она ответила, что напрасно я её с того света вытащил, жить ей все равно не для кого. Мне тогда хотелось спросить: «А для меня?», но было не место и не время. Вскоре я её выписал и затосковал.

Поделиться своими проблемами я мог только с Вальком. Он прекрасно знал, что я думал о Дине, что другой женщины мне уже было не нужно, но помочь мне не мог ни чем. Прошло полгода, полгода я думал о ней, несколько раз у меня было желание приехать к ней домой, и выложить всё. Однажды я уже доехал до её дома, но так и не вошел. Дина была не той женщиной, которая бы поняла это. По крайней мере, мне так казалось.

Встретились мы случайно. Я поехал играть в теннис один. Валик дежурил, и я поехал скорее по привычке, без особого желания. Тренер предложил мне сыграть с одной из его клиенток, которая приехала позже своего времени. Я недовольно спросил, так ли хорошо играет его клиентка, что может составить мне пару. Он сослался на подвернутую ногу и сказал, что я не обижусь, клиентка, хотя играет не сильно хорошо, но всем остальным я буду доволен. Когда я вышел на корт, то чуть не споткнулся. Там была Дина. Увидев меня, она обрадовалась. Я дал себя уделать, как начинающий. Когда мы вышли с корта, она подшутила: