Ирина Надеждина - Поверь в любовь

– Хорошо, я ей скажу, – всё также холодно ответил Владислав.

– И это лучше сделать до того момента, как ты познакомишься с её родителями. Перенеси сегодня встречу.

– Посмотрим. Только где гарантия, что она просто меня не пожалеет?

– Извини, я испортил тебе настроение.

– Ничего ты мне не испортил. Дан, я просто устал так жить. Мне хочется жить как всем. Чем нагрешили мы с Вальком или наши родители, что расплата такая?

– Влад, никто ничего тебе не ответит. Каждому свой крест.

– Ты когда Ольгу в последний раз видел? – перевел Владислав разговор на другую тему.

– С неделю назад. Она заходила. У неё всё в порядке. Кстати, задала мне такой же вопрос, как и ты. Я не могу на него ответить. Обещала прийти в гости со своим рыжим приятелем. У них вроде бы всё хорошо.

– Ты тоже порекомендовал ей рассказать всё о себе? – Владислав достал сигарету и, закурив, улыбнулся.

– Влад, меня коробит от твоих шуток.

– Извини, дядюшка. Как твоя половина?

– Нормально…

Ника шла в сквер. Полчаса назад ей позвонил Владислав и попросил срочно встретиться. Такая спешка её немного удивила. Тем более что Владислав не заехал, как обычно, а предложил встретиться в сквере неподалеку. Ника увидела его, сидящим на скамейке. На улице было жарко, пиджак он оставил в машине, подвернул рукава рубашки и сидел в тени. Она подошла, Владислав поднялся ей навстречу. Ника потянулась на цыпочки и поцеловала его в щеку. Он тоже поцеловал её.

– Привет, – Ника посмотрела в его встревоженные глаза. – Что-то случилось?

– Ничего, котенок, – он натянуто улыбнулся. – Давай сядем. Есть разговор.

– А где Серега? – они снова сели на скамейку.

– В машине. Да, Бог с ним, с Серегой.

– Что ты хотел сказать? – его тревога передалась Нике.

– Скажи, ты любишь меня любого? – он закурил и глубоко затянулся.

– Что значит «любого»? – не поняла Ника.

– Богатого, бедного, здорового, больного?

– Грохнулись твои бешеные деньги в Штатах и здесь тебя разорила налоговая? – улыбнулась Ника. – Так мне все равно. Я же говорила, что лучше б ты был нищим.

– С деньгами всё в порядке. Не уменьшилось. Налоговая со мной проблем не имеет, и разорять меня не собирается. Я о другом. Если бы ты узнала, что я нездоров?

– В каком плане? – Ника испуганно посмотрела на него.

– Психическую неполноценность, СПИД, дизентерию и болезни от удовольствия мы отбросим.

– Ты что, простыл? – не поняла Ника.

– Нет. Всё гораздо сложнее. Помнишь, я сказал тебе, что месяц пролежал в коме в реанимации?

– Помню, – Ника смотрела на него глазами испуганного ребенка. Её пугала появившаяся снова в его глазах боль и тоска.

– Пули из головы так и не достали. По идее, я должен был умереть, как остался жив, не знаю. Теперь мозги у меня чуть потяжелее, чем у нормальных людей. Ещё… после всех этих передряг у меня был инфаркт после которого я тоже, непонятно как, остался жив. Сердчишко у меня никудышнее. Серега, Андрей и Леша не совсем телохранители – все бывшие медики. Это скорее няньки. Бывают такие дни, когда я не могу встать с постели, до того мне хорошо. Теперь ты знаешь всё… – он смотрел в асфальт.

– Почему ты не сказал этого всего сразу? – после долгой паузы спросила Ника.

– Боялся, что ты начнешь меня жалеть. Я ведь, по сути дела, одной ногой в могиле стою.

– Влад, в каком теперь положении буду я? Охотницы за твоими деньгами? Мне всё равно, каким ты будешь – здоровым или больным, если бы ты был даже каким-то уродом, я бы любила тебя также. Понимаешь это? А теперь я просто не знаю как себя вести.

– Также, как и раньше. Только не жалей меня, как собачонку, – в его голосе мелькнули горьки нотки.

– Если я не жалела тебя сразу, то и теперь жалеть не буду. Прошу тебя об одном, не скрывай от меня ничего! Сказал бы ты сразу, зачем тебе телохранители, никаких бы проблем не возникало.

– Да, но ведь у Алика нормальный телохранитель.

– Ну и что? Влад, подумай, я ведь не чужой человек тебе! – она чуть не плакала. – Меня добивает, что ты хочешь быть этаким непробиваемым мужиком! Ты ведь не такой!

– Все… почти все ждут от меня именно этого.

– Я же не все! Или тебе всё равно?

– Не всё равно, – он повернулся и прижал к себе Нику. – Прости меня, девочка моя. Я не хотел сделать тебе больно. Ты так дорога мне, что я боюсь сделать один неверный шаг и потерять тебя. Понимаешь?

– Понимаю. Пойми и ты, если ты будешь также продолжать, как себя буду чувствовать я? Сейчас я себя чувствую так, будто собираюсь стать твоей богатой вдовушкой. Как мне после этого выходить за тебя замуж?

– Я буду жить ещё долго, – он улыбнулся, глаза оттаяли. – Родители не испугаются?

– Думаю, что нет. Придешь?

– Конечно.

– Мне пора домой. Ты меня как раз от торта оторвал.

– Я подвезу тебя. Приду, как сказал, в семь…

Владислав вставил кассету в видеомагнитофон, удобно устроился в кресле и посмотрел на часы. Он специально ушел сегодня после обеда из офиса, чтобы увидеться с Никой до вечера и всё ей рассказать. Сделать это следовало сразу, но сразу как-то не получилось, и он откладывал и откладывал этот разговор. Сегодня напоминание дяди было последней каплей. Когда дядя заговорил с ним на эту щекотливую тему, Владислава охватило подобие холодного гнева по отношению к нему, чего почти никогда не бывало. Дяде он прощал и может слишком большую заботу о себе, и то, что порой, дядя относился к нему как к ребенку, прекрасно понимая, что это вызвано только тем, что кроме него у дяди нет никого близких, и что он для дяди практически сын. Усилием воли он подавил в себе эту вспышку гнева и заставил себя улыбаться. Он знал, чего стоило дяде пережить всё происшедшее.

Когда он ехал на встречу с Никой, его снова охватило уже знакомое ощущение, с которым он прожил, пять лет и, которое почти забыл за последний год – ожидание того, чего он не переносил – жалости. От этого чувства внутри всё сжималось в ледяной комок. Он надел очки с фотохромными стеклами и сделал вид, что смотрит на дорогу. Почему-то ему представлялся один вариант реакции с её стороны – слезы, упреки и обида с последующим полным разрывом. Но всё обошлось нормально. Где-то в глубине души у него ещё осталось подозрение, что Ника либо не до конца оценила ситуацию, либо покривила душой.

Теперь он со страхом ждал встречи с её родителями. Он чувствовал себя как мальчишка перед экзаменом. Оставалось одно – сидеть и ждать назначенного времени. Насколько мог, Владислав расслабился в кресле напротив телевизора, рассеяно глядя на экран.

Почему-то очень остро вспомнилось, как всё было тогда, шесть лет назад. В то утро его и Дину разбудил Валик, придя с дежурства. Дина, как всегда в таких случаях, засмущалась.

– Вставайте, сонное царство! – Валентин улыбнулся. – Я пошел готовить завтрак.

– Как дежурил? – спросил у него Владислав.

– Нормально. Выспался. Ни одного человека не привезли. Всегда бы так.

Валентин ушел на кухню, а Владислав обнял Дину и нежно её поцеловал. Дина посмотрела ему в глаза и почему-то очень серьезно спросила:

– Мальчик мой, скажи, а ты меня любишь?

– Конечно, солнышко моё.

– А если я завтра умру, ты будешь любить меня также сильно?

– Что ты говоришь? – у Владислава непонятно почему побежали по спине мурашки. – Ты не умрешь.

– И всё же, Влад.

– Да, я буду тебя любить также сильно, только и я не смогу жить без тебя.

– Ты сможешь полюбить другую женщину?

– Нет, – он со страхом смотрел ей в глаза.

– Влад, обещай, что если случиться так, что меня не станет, ты не останешься один.

– Зачем ты это говоришь? – Владислав крепко взял её за плечи.

– Обещай, – настойчиво повторила она.

– Но…

– Обещай!

– Обещаю, – он ответил это будто против воли. – Только не покидай меня. Обещай.

– Обещаю. Я никуда не денусь, мальчик мой. Это я просто так спросила. Не грусти. Я ведь люблю тебя, – она обняла его за шею и прильнула к его губам.

За завтраком они весело болтали. Валентин смеялся и рассказывал анекдоты. Дина тоже смеялась. Один Владислав себя чувствовал как-то странно. Время почему-то тянулось невероятно долго. Всё казалось как в замедленной съемке, было так, будто он смотрит на всё со стороны, пытается принять участие в общем веселье, и не может прорваться через прозрачную очень прочную пленку. Зазвонил телефон. Он снял трубку. Это звонила невеста Валентина – Света. Она всегда, в отличие от Дины, путала их и не только по телефону. Валик зашептал:

– Скажи, что я заправляться поехал, а потом к ней.

– Светик, Валек заправляться поехал, а потом к тебе. Только выехал, – ответил Владислав и удивился, что и слова кажутся какими-то вязкими, как клей.

Через несколько минут Владиславу позвонил ювелир – Дима. Он поднялся и пошел разговаривать в другую комнату. Он слышал, как к дому подъехала машина. Ему показалось, что кто-то вошел во двор. Он повесил трубку, в следующий момент вся тягучесть утра исчезла. Он даже вздохнул с облегчением. Дальше… дальше он услышал удивленный возглас в кухне, слишком хорошо знакомый звук выстрела и крик Дины. Он не помнил, как рванулся на кухню. Оказался там он как раз тогда, когда раздались второй и третий выстрелы. В дверях кухни стоял брат Светы – Вадик и держал пистолет. На полу лежали Валентин и Дина, возле которой разливалась лужа крови. Валентин лежал навзничь с открытыми, ничего не видящими глазами и застывшим удивлением на лице. От уголка губ, с которых не успела сойти улыбка, текла тонкая струйка крови, рубашка на груди намокала от крови. Владислав коротко вскрикнул, в следующий момент что-то горячее, тупое ударило его в грудь и отшвырнуло к стене. Он медленно начал оседать, чувствуя кровь во рту. На полу шевельнулась Дина и, снова, грохнул выстрел. Она замерла. Захлебываясь кровью Владислав прошептал:

– За что?…

– За то, что вас двое! – почти истерично закричал Вадик. – Сдохни, сволочь!

Вороненый ствол пистолета обернулся в сторону полулежащего под стеной Владислава, висок обожгло, и ему показалось, что череп раскололся на части. Всё погрузилось в темноту.

Ему показалось, что он очнулся. Было светло, рядом стоял Валентин и тихо говорил:

– Влад, кто-то должен остаться. Держись.

– Да всё нормально, Валек, – ответил Владислав, поражаясь слабости своего голоса. – Я так испугался за тебя.

– Не бойся, за меня не бойся. Держись, братишка! Ты должен продержаться!

– Не волнуйся, я в порядке, – Владислав попробовал шевельнуться.

– Кажется, он приходит в себя, – услышал он голос над собой.

– А кто здесь? – спросил Владислав у Валентина.

– Ребята наши. Они тебе помогут. И я никуда не уйду, пока ты не наберешься сил. Держись.

– Влад! – кто-то легонько похлопал его по щекам. – Влад, ты меня видишь? Слышишь?

– Нет… не вижу… Валёк, кто это? У меня что-то с глазами…

– Похоже, он бредит, – сказал всё тот же голос. – Давайте в операционную.

– Валек, что случилось? – удивленно спросил Владислав.

– Ничего страшного, всё нормально, – успокоил его Валентин. – Как ты?

– Голова тяжелая и дышать плохо. И ещё голоса какие-то, вроде бы знакомые, но я никого не вижу.

– Это пройдет. Скоро пройдет, тебе станет легче.

– Где мы?

– Мы рядом. Я скоро уйду, а ты останешься.

– Куда уйдешь?

– К отцу, ко всем остальным.

– Но ведь отец же умер… Ты тоже?

– Так вышло, братишка, – с грустью произнес Валентин.

– Но я не хочу так! – Владиславу показалось, что он кричит. – Не уходи, не оставляй меня одного! Я не смогу остаться один!

– Ты не один. Мы всегда будем с тобой. Ты должен остаться ради Альки. Он ведь ещё маленький.

– Значит, всё, что было у нас дома, мне не показалось? В тебя и Дину стрелял Вадик?

– Да. В тебя тоже.

– Где Дина?

– Там же где и ты.

– Тебе больно?

– Нет. Здесь нет боли, тепла, холода… Здесь всё иначе.

– Почему я не чувствую?

– Ты ещё не пришел сюда. Ты рядом, но не здесь.

– Я не останусь один без тебя.

– Останешься, – Валентин улыбнулся. – Куда ты денешься?

Владиславу становилось всё труднее и труднее дышать, будто не хватало воздуха, голова становилась как чугунный шар. Неожиданно появилась Дина. Её лицо было спокойным и светлым. Она коснулась его лба, щеки, обвела контур губ и тихо сказала:

– Прости, мальчик мой, так вышло.

– Почему ты просишь прощения? – Владислав попытался взять её за руку, но тут увидел рядом с ней Валентина. – Ты тоже… тоже умерла?

– Я не хотела, мальчик мой, оставлять тебя, но так нужно. Я всегда буду рядом. Помнишь, что ты мне обещал? Не оставайся один.

– Нет… Нет! – Владиславу показалось, что он наконец-то вырвался из объятий боли. Ему стало легче. – Я не останусь здесь один, без тебя, без Валика!