– Ну и что? Я подожду.

– Лето может кончится, Алик, а ты никуда не успеешь съездить, – резонно заметил Костя.

– Значит, мы поедем с папой в следующем году.

Дан шумно вздохнул, отвернулся и закурил. Костя посмотрел на Алика с нескрываемой жалостью. Алик понял, что ему никто не верит, что отец поправится.

– Я знаю, что папа поправится! – настойчиво повторил он.

– Конечно, Алик, – Костя опустил глаза.

– Ты просто не веришь мне, а я точно знаю! – Алика больно задело то, как была произнесена последняя фраза.

– Откуда, Алик? – Костя не поднимал глаз. – Мы все надеемся…

– А я знаю! – перебил его Алик. – Мне Валек говорил.

– Валек?! Когда?! – Костя удивленно посмотрел на него.

– Ночью, после того, как его убили.

– Что ты говоришь, Алик?! – Костя выглядел почти испуганным. – Валек не мог тебе этого сказать. Он ведь умер!

– Мог. Он приходил ко мне и сказал, что папа обязательно поправится. Не веришь? – Алик готов был заплакать от обиды.

– Я тебе верю, – глухо сказал Дан. Алик повернулся и столкнулся с его напряженным взглядом. – Иди, малыш, побудь с бабушкой, а мы ещё поговорим.

Алик пошел к Неле Викторовне. Он слышал, как Костя заговорил, когда он вышел из комнаты:

– Дядя, смотри, малец свихнется в такой обстановке! Ему уже и покойники мерещатся.

– Может он и прав, – с сомнением сказал Дан.

Ночью Алик снова долго не мог уснуть. Его охватило ощущение безысходности, оттого, что ему не поверили. Он попробовал то же сказать бабушке, но она только вздохнула, погладила его по голове и снова заплакала. В какой-то момент он и сам засомневался, действительно ли появлялся Валентин или ему почудилось. Кроме того, его охватил страх, что если Валентин только почудился, отец может умереть, а он останется один. Он снова вспомнил лужи крови и тело на полу, потом похороны, и заплакал. Дверь его комнаты бесшумно открылась, и вошел Валентин. Он, как в прошлый раз, присел на край кровати и кончиками пальцев коснулся его щеки. Прикосновение было как дуновение ветерка.

– Не плачь, Алена, – сказал он так же, как и в прошлый раз, очень тихо, но очень ясно.

– Они не верят мне, – всхлипывая, сказал Алик. – Они думают, что папа умрет, а ты мне показался.

– Папа не умрет. Потерпи ещё совсем немного, и ты его увидишь. Все могут не верить, но главное, чтобы верил ты.

– А почему они не верят, что я тебя видел?

– Это их право верить или не верить. Папа тебе поверит. Кстати, Дан тоже немного верит. А теперь не плачь и спи.

– Ты придешь ко мне ещё?

– Конечно, Алинька. Я же обещал, – он улыбнулся.

Прошла ещё одна неделя. Алик стал замечать, что появившаяся на какое-то время после разговора в комнате у камина, надежда в глазах Дана, стала снова затухать. В тот день он с утра, как обычно, поехал к отцу в больницу и вернулся примерно через два часа. Вид у него был совершенно подавленный. Он прошел к бабушке, которая готовила обед. Алик видел, что он идет на кухню, и пошел следом, чтобы спросить как отец. Он остановился у двери кухни и прислушался. Сквозь узорчатое стекло он видел силуэт Дана, сидящего возле стола, уронившего голову на руки. Рядом с ним села бабушка и тронула его за плечо.

– Что там, Данюша?

– Совсем плохо, – не поднимая головы, сказал Дан. Голос у него был странный, не такой, как всегда. – Он умирает, Неля. Я не смог там остаться…

Алик понял, что Дан плачет. Ему самому захотелось плакать. Он тихо отошел от двери, и в этот момент зазвонил телефон. Из кухни вышел Дан с красными глазами и дрожащей рукой снял трубку с телефона в коридоре. Алик с замирающим сердцем наблюдал за ним.

– Я слушаю, – севшим до неузнаваемости голосом сказал он. – Да, это я… Что?… Что?!… Когда?!… Сейчас я буду! – он повесил трубку, прислонившись к стене, закрыл глаза и прошептал. – О, Боже!

– Дан, что случилось?! – из кухни спешила Неля Викторовна.

– Влад в себя пришел.

– Что?! – бабушка выронила из рук чашку.

– Пришел в себя. Я в больницу поехал, – уже тверже сказал Дан.

После его отъезда бабушка расплакалась. Алик подошел к ней, подобрал с пола осколки чашки и спросил:

– Бабушка, почему ты плачешь? Папа ведь поправится. Ему уже лучше.

– Конечно, Алинька, – Неля Викторовна прижала его к себе.

– Тогда почему ты плачешь?

– Разбила любимую чашку.

Дан приехал под вечер. Он подхватил Алика на руки чуть ли не с порога. Впервые за последний месяц он улыбался. У него было усталое измученное лицо и счастливые глаза.

– Алена, тебе привет от папы!

– Ему лучше? – Алик радовался от души.

– Лучше. Он даже разговаривает.

– Вот видишь, я же говорил, а вы все мне не верили! – Алик рассмеялся.

– Что там, Дан? – выходя в прихожую, спросила бабушка.

– Неля, он будет жить! Он говорит, видит, слышит! Слабый, правда, но это совсем другое!

– Господи! – бабушка всплеснула руками. – Слава Богу!

Вечером Дан ещё раз уезжал к отцу в больницу, приехал он, когда было уже темно. Сразу после этого приехали дядя Илья, дядя Костя, ещё очень много народа. Они долго сидели в комнате с камином. Сначала рассказывал им что-то Дан, потом они его спрашивали наперебой, потом их всех охватило такое веселье, что трудно было себе представить. Они смеялись, снова наперебой говорили… Под звуки их голосов Алик засыпал у себя в комнате и чувствовал себя совершенно счастливым.

В ту ночь к нему снова пришел Валентин. Всё повторилось, как и в прошлый раз.

– Валёк, папе лучше! – радостно сообщил Алик.

– Я знаю, малыш, – Валик улыбнулся, – я ведь говорил тебе. Теперь потерпи ещё немного, и ты его увидишь. Всё будет очень хорошо. – Сейчас я должен идти.

– Когда ты придешь ещё?

– Не знаю, но приду. Я приду, когда буду тебе очень нужен.

– Ты мне нужен всё время.

– Я бы остался, но не могу. Прости, Алик.

– Приходи почаще, ладно? – Алик немного расстроился. Он очень любил Валентина, почти как отца.

– Постараюсь, – Валентин грустно улыбнулся. – Спи. Тебе пора спать. Береги папу. Ему будет тяжело, особенно первое время.

– Хорошо. Приходи.

Отца Алик увидел немного больше чем через неделю. Отец сильно похудел, осунулся, глаза стали печальными, белые волосы приобрели какой-то странный оттенок. Отец теперь казался старше. Когда Алик сказал ему о том, что видел Валика, он, в отличие от остальных, поверил. Теперь они виделись каждый день. Отец поправлялся, но веселее не становился. Иногда, когда он видел Алика, на его губах появлялась слабая улыбка, но это бывало не надолго. Когда отца выписали из больницы, и он вышел на работу, они снова стали жить вместе в доме. Только когда отец дежурил по ночам, Алика забирал к себе Дан. Жизнь потихоньку стала возвращаться на прежний круг за исключением того, что отец почти не спал по ночам: он метался во сне, вскрикивал, просыпался. Алику было жаль отца, но помочь чем-либо ему он не мог.

Зимой отец снова заболел. Ему стало плохо прямо на работе. В ту ночь к Алику снова пришел Валентин и сказал, что с отцом всё будет в порядке. Теперь Алик знал, что по-другому быть не может и пытаться уверять в этом окружающих не стоит, нужно просто верить. Он верил. Отец проболел месяц, потом какое-то время находился дома. Ещё через месяц он ушел с работы из больницы и занялся работой в фирме, которую Алик знал, основали втроем он, Валентин и Дан, но работал в ней пока Дан. Теперь место Дана занял отец. Всё было, в общем, не плохо, если не считать, как спал отец, и того, что он не улыбался никому, кроме Алика. У них снова стали часто бывать гости, отец был таким же гостеприимным хозяином, как и раньше, но Алику иногда казалось, что отец просто не хочет огорчать окружающих. К ним приезжали Джейн и Пол. С ними отец тоже пытался казаться веселым, но Алик знал, что на самом деле ему очень грустно. И Алику от этого тоже становилось очень грустно. У отца начались временами носовые кровотечения, сильные головные боли, от которых он терял сознание, укладывавшие его на несколько дней в постель. Вскоре у отца появились три телохранителя – Сергей, Андрей и Леша. Алик знал, что на телохранителях настоял Дан, чтобы они всё время были рядом с отцом и, если возникала необходимость, занимались его лечением и выполняли его поручения. К тому, что кто-то из них находится постоянно в доме, когда отец дома, Алик, как и отец, привык быстро. Алику с ними было даже весело. У отца стали снова появляться знакомые женщины, но на ночь не оставался никто из них. Как бы поздно не было, их отвозили домой. Отец поменял машину. Теперь у них была темно-зеленая «Вольво». Ещё у них стал часто бывать новый человек – Эрик. Он работал в фирме, чем занимается, Алик не интересовался, но когда он приезжал к ним, то с ним было интересно. Эрик был моложе отца, светловолосый, строгий с виду и большой любитель всяких шалостей на деле.

Так прошло четыре года. В их жизни почти ничего не менялось, за исключением женщин, бывавших у отца. Добавилась ещё одна машина – «Кадиллак». Отец, после того, как выписался из больницы, ни разу не стригся, и теперь его волосы служили дополнительным предметом восхищения у женщин. Алику тоже нравилось, когда он прихватывал их сзади черной ленточкой или заплетал в тугой «колосок». Как-то Эрик сказал, что с длинными волосами отец похож на дворянина средних веков. Глаза отца по-прежнему оставались такими же печальными и тоскливыми. Он часто ездил на кладбище, Алика с собой туда почти никогда не брал. Когда он вместе с Даном уезжал в Штаты, Алик жил у бабушки. Всё также раз в год к ним приезжали Пол и Джейн. Алик ездил летом отдыхать с отцом. Обычно сначала они ехали куда-нибудь на море, потом в Прибалтику, останавливались в дорогих гостиницах, и Алик получал полную свободу действий. Ни отец, ни ездивший с ними кто-либо из телохранителей его не контролировали, а вели себя с ним, как с равным. Вообще все взрослые, из знакомых отца, и Дан, вели себя с ним, как с равным. Он мог поговорить с ними на любую тему, не боясь, что его одернут или пристыдят. Ему не говорили: «Ты ещё не дорос до этой темы». Алик знал, что никто из его приятелей и одноклассников такой свободой похвастаться не может. Он продолжал увлекаться музыкой и языками, вместе с отцом ездил играть в теннис и сквош, с удовольствием бегал с ним по утрам, очень легко учился. К четырнадцати годам он свободно владел английским, французским, немецким и испанским. Среди знакомых он всегда был душой компании и негласным лидером, хотя к лидерству не стремился.

Неприятности начались, как всегда неожиданно, на фоне полного благополучия. Несколько дней отец ходил встревоженный, о чем-то тихо переговаривался с Даном, Эриком и телохранителями. К ним приезжал дядя Костя, ставший к тому времени начальником уголовного розыска, и отец тоже долго о чем-то с ним и Даном секретничал на кухне. Алик не пытался интересоваться, о чем идет речь, решив, что это что-то связанное с деловыми вопросами.

Приближался старый Новый год. По этому поводу в школе решили устроить дискотеку. Когда вечером Алик собрался уходить, к нему в комнату зашел отец.

– Ты куда-то уходишь? – спросил он, глядя, как Алик одевается.

– На дискотеку. А что?

– Куда?

– В школу. Часов в девять вернусь. Я тебе нужен?

– Ты мне всегда нужен. В частности, сегодня можешь идти, только осторожно. Может тебя отвезти и встретить?

– За ручку подержать? – Алик повернулся и улыбнулся. – Что случилось, па?

– Ничего. Просто осторожно, – отец потрепал его по плечу.

Причину тревоги отца Алик понял, когда в полдевятого возле дома его остановили двое незнакомых мужчин. Одеты они были довольно прилично и показались Алику чем-то знакомыми. В стороне стояла их машина.

– Парень, не ты Владислава Павловича сын будешь? – спросил один из них.

– Да, а что? – Алик остановился. На улице было довольно холодно, от мороза пощипывало щеки.

– Нам кое-что передать ему нужно. Не успели раньше, а сейчас уже неудобно беспокоить.

– Ничего страшного, он ещё не спит, – у Алика почему-то появилось какое-то нехорошее предчувствие.

– Лучше ты передай, – стоявший перед ним мужчина нехорошо улыбнулся. – Нельзя быть таким жадным при таких бабках. Так и скажи ему, если к утру не околеешь.

– Вот вы и скажите.

Алик хотел было идти, но сзади его перехватили рукой под подбородок, а стоящий перед ним нанес удар под ложечку. У него перехватило дыхание, и черное звездное небо закрутилось перед глазами. Мужчины действовали с завидной быстротой. Пока Алик хватал открытым ртом воздух, его ударили ещё раз, повалили на землю, заклеили скотчем рот и чем-то связали руки. Дальше его методично продолжали избивать ногами, пока он не потерял сознание.

Очнулся Алик в доме. Было тепло, пахло нашатырем. Он лежал на диване в гостиной, рядом были отец и Леша. У Алика ужасно болела голова и веки казались настолько опухшими, что глаза превратились в щелки. Тяжело было дышать, каждый вздох отдавался резкой болью в правом боку.