Дебра Дайер - Поверь в мечту

– Думаю, пришло время вспомнить, что по условиям сделки вы мне тоже кое-что должны.

– И что же это?

– Быть любящей женой, когда мы наедине.

– Это отвечает вашим понятиям об уединенности? – Она обвела рукой пляж и море.

– Да.

– Может, тут и достаточно пустынно, но все равно это неприлично. Будь у вас хоть капля совести, вы никогда бы не сделали… того, что сделали.

– Вам бы больше понравилось в темноте, на кровати? Тори молча приводила в порядок свою блузку.

– Посмотрите на меня.

Никакой реакции.

– Проклятие! – Он схватил ее за руку. – Скажи мне, что ты не испытывала желания, что тебе не понравились ощущения, когда я был внутри твоего тела! Скажи мне это в лицо!

Тори не успела спрятаться, и он увидел желание в ее глазах. «Ага, – торжествующе подумал Спенс, – может, она пока меня и не любит, но тот огонь, который теперь жжет ее изнутри, смогу погасить только я!»

– И что дурного в том, чтобы заниматься любовью в таком прекрасном месте? – добавил он, отпуская ее руку. – Что не так?

– Господи, хоть бы мы никогда сюда не приезжали. – Она отвернулась и стала натягивать юбку. – Я хочу домой.

– Сегодня я пошлю гонца к капитану, и завтра мы отплывем.

– Ну и прекрасно!

Спенс побрел по песку к своей одежде. Как можно воспринимать чудо как что-то неприличное, удивлялся он. Ему надоело чувствовать себя злодеем. В следующий раз, когда она захочет заняться любовью – а она захочет! – ей придется его попросить. Раз она решила родить от него ребенка, она должна будет выполнять свою часть сделки, пока они женаты. И если удача не совсем отвернулась от него, их брак не продлится долго. Поездка в Мексику показалась Тори не слишком веселой, а дорогу домой иначе как пыткой назвать было нельзя. Игра воображения сменилась воспоминаниями: она знала, какова на ощупь его кожа, помнила его запах и ощущение перекатывающихся под ее ладонью бугров мышц… А этот варвар, не знающий, что такое стыд, все время дразнил ее: он спал рядом с ней обнаженный, принимал ванну, когда она была в каюте. Нервы Тори были напряжены до предела. Шла вторая ночь плавания к родным берегам, но Тори не могла заснуть. Она смотрела на потолок, в зеркало. Там тело Кинкейда, который спал рядом, было видно во всей красе. Он лежал на боку, повернувшись к ней спиной. Лунный свет ласкал его длинные ноги, торс, щеку. Тори всегда старалась отодвинуться как можно дальше от мужа. Вот и теперь она прижималась к стене каюты, но жар его тела и тут обжигал ее, заставляя учащенно биться сердце и лишая надежды на мирный сон. Он ни разу не прикоснулся к ней с того дня на пляже. Наверное, у него не было желания – она не сомневалась в этом. Ее саму желание мучило и жгло неотступно – она вспоминала его ласки, вкус его губ, то, как скользили и качались в едином ритме их тела. Тори казалось, что она сходит с ума. В тот день на пляже солнце обожгло ее нежную кожу, оставив красноватый след. Но ожог был менее болезненным, чем урок, который она усвоила тогда: вожделение может быть столь же сильным, как и любовь. Тори от души надеялась, что испытанное ею к Кинкейду чувство было именно вожделением – и ничем больше. Кинкейд вздохнул и повернулся во сне. Как только тела их соприкоснулись, он обнял ее и, уткнувшись лицом в шею, продолжал спокойно спать. Тори лежала тихо, боясь вздохнуть. От прикосновения его рук саднила обожженная солнцем кожа. Но внутри, где-то в глубине, поднималась волна более сильного жара, и Тори уже могла найти название этому странному ощущению – это росло ее желание. Господи, как же она хочет его! Как же ей выиграть в этой войне, если ее тело перешло на сторону врага?

Кинкейд быстро преодолел все семь лестничных пролетов, ведущих в его апартаменты в «Хэмптон-Хаусе». Его одолевала жажда деятельности. Может, хоть работа заглушит мысли о Тори и постоянное напряжение в определенных местах его тела.

– Джаспер!

Голос его эхом прокатился по просторному холлу. Окрашенные белым стенные дубовые панели, золотой орнамент, деревья в кадках, зеркала – продуманный облик спокойной элегантности и изысканной роскоши. Спенс требовал, чтобы все его отели отвечали самым высоким стандартам, и всегда гордился этим. Но сегодня его ничто не радовало.

– Джаспер!

Сквозь открытую дверь кабинета он заметил кучу телеграмм на столе. Подождут.

Дворецкий торопливо подошел к нему:

– Мы не ждали вас раньше понедельника, сэр. Вежливый голос звучал ровно, но в глазах стоял тревожный вопрос: что случилось?

– Леди не понравилась Мексика. – Спенс швырнул ему шляпу. – Бен приехал?

– Да, сэр. Я поместил мистера Кэмпбелла в Синюю комнату.

– Он что, все еще спит? – Спенс нахмурился. Джаспер позволил себе улыбку:

– Мистер Кэмпбелл поздно вернулся вчера вечером.

– Пришлите мне кофе в кабинет.

– Слушаюсь, сэр.

В несколько быстрых шагов преодолев пространство холла, затянутое белым с золотом ковром, Спенс толкнул одну из дверей. В полумраке комнаты было видно, что на широкой кровати мирно спит некто, уткнувшись носом в подушку. Виднелась лишь светловолосая макушка. Кинкейд раздвинул голубые шторы, впуская в комнату солнечный свет.

– Какого черта… – Бен приподнялся и, сонно моргая, уставился на хозяина. – Ты! Что ты здесь делаешь?

– Я тут живу.

– Знаю, знаю. – Бен сел и провел руками по взлохмаченным волосам. – Но ты вроде как должен быть в отъезде? В связи с медовым месяцем… Слушай, ты правда женился?

– Правда.

– Вот черт, надо же! А я-то готов был поклясться… Но Кинкейд не желал обсуждать свой скоропалительный брак.

– Что ты узнал о Слеттере? – резко спросил он.

Бен нахмурился и несколько секунд пристально разглядывал замкнутое лицо друга.

– Так, – произнес он озадаченно. – Ты не хочешь объяснить, что случилось и почему ты рычишь, как медведь, которому заноза попала в лапу?

– Меня беспокоит этот парень, Слеттер, только и всего. – Спенс хотел, чтобы это было правдой. На самом деле путешествие вымотало его. Оказалось, что это очень непросто – находиться рядом с красивой женщиной, к которой весьма неравнодушен, и не иметь возможности даже ее обнять.

– У Слеттера есть казино в гавани. Называется «Золотой олень». Я провел там вчера весь вечер. Работал изо всех сил.

– Не сомневаюсь. – Спенс тяжело опустился в кресло у окна.

– Да. – Бен подсунул под спину еще одну подушку. – Должен сказать, что люди становятся очень неразговорчивыми, стоит лишь упомянуть Слеттера. Но там нашлась одна барменша – Руби… Очень милая и дружелюбная девушка.

Спенс усмехнулся. У Бена был талант завязывать дружбу с барменшами. Его помощник сладко зевнул, потянулся и спросил, нельзя ли в этом доме раздобыть чашку кофе.

– Скоро принесут, – отмахнулся Спенс. – Так что насчет Слеттера?

– По словам Руби, Слеттер показывается в казино раз или два в неделю. Где он проводит остальную часть времени – неизвестно. Никто также не знает, где он живет и чем еще занимается.

– Это все?

– Я приехал в город позавчера, чего же ты ждал?

Кинкейд Откинулся на спинку кресла, стараясь усмирить кипящее внутри раздражение. Черт, он и впрямь ведет себя как раненый медведь.

– Было еще кое-что, – помолчав, продолжил Бен. – Руби упомянула, что раз или два в месяц к Слеттеру приезжают люди из Чикаго.

– Это совпадает с моими данными, – кивнул Спенс. – Трех девушек, которые сейчас живут в миссии, привезли сюда из Чикаго. Этой стороной дела занимается Дэвидсон. Ты собрал команду?

– Пять лучших ребят. Кстати, вчера заходил инспектор Сэмюэльс. Он оставил для тебя фотографии.

– Фотографии?

– Да. Троих парней нашли мертвыми у черного входа в твой отель. Каждый убит выстрелом в голову. Один из них был ростом с гориллу и со сломанной ногой.

– Это Моу, – пробормотал пораженный Кинкейд. Похоже, Слеттер не одобрил план Оливии убить его.

– А чем, собственно, занимается этот загадочный Слеттер? – поинтересовался Бен.

– Он, в частности, похищает девушек и продает их в бордели.

Бен присвистнул:

– Малопочтенное занятие.

– Один из его партнеров по бизнесу пытался меня убить. Те трое мертвецов скорее всего были напавшие на меня бандиты.

– А почему его приятель пытался тебя убить?

– Это женщина. – Спенс поморщился. – Мы… расстались не слишком дружелюбно.

– Ага. – Бен подмигнул и ухмыльнулся. – А твоя жена знает об этом?

– Знает. – Может, лучше бы не знала, с досадой подумал он. И добавил: – Я хочу, чтобы кто-нибудь следил за моей женой.

– Думаешь, ты ей уже надоел и она решит поискать развлечений на стороне?

– Думаю, что она может стать мишенью.

– Если она так хороша, как говорят, то я лично буду за ней следить.

– Она хороша, – сухо отозвался Спенс, ощущая тупую боль в сердце. Теперь так было каждый раз, когда он думал о Тори.

– Да уж наверняка, раз ей удалось затащить тебя к алтарю! Кстати, а где она?

– Поехала домой за вещами, – Спенс усмехнулся, представив, какое лицо будет у миссис Грейнджер, когда она увидит Тори в сельском наряде. Может, открыть окно и послушать, не донесутся ли сюда ее крики?

– Одевайся, – велел он Бену. – Потом приходи в мой кабинет, и мы обсудим план действий. Я хочу прикрыть бизнес Слеттера и его компаньонов.

– Похоже на объявление войны… – Бен потер колючий подбородок.

Спенс взглянул в глаза другу и твердо ответил:

– Это и есть война.

– Поверить не могу, что ты ехала в этом по улицам Сан-Франциско! Как крестьянка! – Мать шла за Тори в ее спальню.

– Ты бы предпочла ночную рубашку? – сухо осведомилась дочь.

– Бог мой! – Лилиан схватилась за сердце.

– Мама, у меня с собой не было никаких вещей, – устало пояснила Тори.

– Потому что ты сбежала с ним! – Лилиан всплеснула руками. – Как ты могла так поступить со мной? Ты выставила меня на посмешище!

– У меня не было выбора. – Тори распахнула шкаф. – После того как мистер Кинкейд принял решение, ничто не могло заставить его передумать.

– Ты должна была настаивать на подобающей твоему положению свадьбе!

– Я пыталась. – Тори достала платье цвета слоновой кости, отделанное черными кружевами.

– Похоже, ты не слишком старалась! – фыркнула Лилиан.

Тори отнесла платье на кровать. Она знала, что мать права. Она не очень-то и хотела устроить настоящую свадьбу. Мысль о том, что придется вновь проходить через ту же череду событий – помолвка, подготовка к свадьбе, – приводила ее в ужас. Наверняка, умыкнув ее, Кинкейд надеялся ее унизить, но, сам того не подозревая, сделал только лучше.

– Ты представить себе не можешь, через что мне пришлось пройти! – Лилиан нервно мерила шагами комнату. Легкий бриз играл кружевными занавесками и оборками на пышной юбке леди Грейнджер. – Чего только не говорили люди!

Тори даже думать об этом не желала. У нее теперь хватало своих забот. Поскорее бы выбраться из этого дома, подумала она вдруг. Резко дернув шнур у кровати, чтобы вызвать служанку, она повернулась к Лилиан:

– Я сожалею, что причинила вам столько беспокойства.

– Беспокойства? Нет, дорогая, это было унижение, самое настоящее оскорбление! А твой отец, представь себе, счастлив! Подумать только, Господь не дал ему и капли ума!

Взгляд Тори остановился на золотоволосой красавице кукле, которая вот уже двадцать лет сидела на небольшом столике подле ее кровати. Отец подарил ей куклу в тот день, когда она первый раз упала с лошади. А сегодня он встретил ее на крыльце и едва не задушил в объятиях. Тори стало нехорошо при мысли о том, как он расстроится, когда ее брак закончится так позорно – разводом.

– Отец всегда желал мне счастья, – вздохнула она.

– Счастья! Да знаешь ли ты, о чем судачат в городе? Люди говорят, что вы были любовниками и поженились, чтобы прикрыть твой грех!

Щеки Тори запылали.

– Как смеют твои друзья думать, что я могла сделать нечто подобное? Они знают меня всю жизнь!

– Ты сама виновата! Своим легкомысленным и безответственным поступком ты дала пищу сплетням. – Лилиан перевела дыхание и решительно продолжила: – Я обдумала ситуацию и решила, что наилучшим выходом будет дать большой прием. Пригласить всех, чтобы общество убедилось, что нам нечего стыдиться…

– Нет.

– Нет?

– Я не собираюсь числить среди своих друзей тех, кто сомневался в моей чести.

Лилиан уставилась на дочь.

– Виктория, но слухам надо положить конец!

– Я не собираюсь потакать сплетникам! Если они умеют считать до девяти, то очень скоро обнаружат, что я не грешила до замужества.

– А как ты собираешься жить дальше? Ты же станешь отверженной!

– В некотором смысле я и так жила как отверженная – с того самого дня, как Чарлз покинул меня у алтаря. Зачем что-то менять?

– Виктория, ты должна еще раз все обдумать. Неужели тебя совсем не волнует твоя репутация?