– Пэм!

– Я шучу! – Она бросила подруге пеньюар. – Хотя… Если он так же хорош без костюма, как в одежде…

Тори улыбалась. Ее кожа сохранила его запах, и это навеяло воспоминания о ночи… и об утреннем купании в ванне.

– Он самый прекрасный мужчина из всех, кого я встречала! – воскликнула она со счастливым вздохом. – И я говорю не про то, как он выглядит.

– Слава Богу! – отозвалась Пэм. – Ты и впрямь его любишь! А я-то опасалась, что ты вышла замуж, только чтобы удовлетворить требования отца.

Солнце померкло для Тори. Как же она забыла? Как услужлива память: детали сделки, даже мысль о ней – асе это выскользнуло из ее сознания.

– Тори, что-то не так?

– Нет-нет, все в порядке. – Она отвела взгляд, торопливо выбралась из постели и, утопая босыми ступнями в пышном ворсе ковра, пошла к окну.

– С каких это пор мы начали утаивать что-то друг от друга? – В голосе Пэм звучала искренняя тревога.

Тори смотрела в окно. Там, на одной из каменных скамеек, сидела пара: мужчина и девушка. Они сидели так близко, держась за руки… голова к голове, не замечая ничего вокруг, поглощенные друг другом…

– Тори, что случилось? – Подруга стояла рядом, ласково касаясь ее плеча.

Тори посмотрела на нее, увидела тревогу в глазах и вспомнила, что они всегда делились всем – радостями и печалями – как сестры. И сейчас ей очень нужен человек, которому можно доверить тайну, разрывавшую ей сердце.

– Ты права, Пэм, – печально произнесла она. – Я вышла за Кинкейда, чтобы избежать брака с Хейуардом.

– Боже мой, Тори! – Пенелопа испуганно прижала руки к груди.

– Я… я воспользовалась тем, что Кинкейд человек слова, и заставила его жениться на мне. – Она услышала тихий вскрик, но не повернулась и продолжала смотреть в окно. – Мы договорились, что после того, как я забеременею, он даст мне развод.

– Развод!

Тори подняла на подругу полные отчаяния глаза:

– Пэм, ты же не отвернешься от меня, если я разведусь?

– Конечно, нет! – Пэм нежно взяла ладони Тори в свои. – Но развод! А может быть, тебе удастся уговорить его жить отдельно, но сохранить брак?

Тори закусила губу и молча покачала головой. Если она откроет рот, слезы хлынут рекой.

– Но ведь ты любишь его!

– Люблю? – Тори отняла руки и отвернулась к окну. – Да я едва его знаю.

– А что же ты к нему испытываешь?

– Я… не знаю. – Она говорила тихо, разглядывая простое золотое колечко на своем безымянном пальце. – Когда я встретила его впервые, он показался мне нахальным, высокомерным и эгоистичным. И все же уже тогда он затронул мое сердце, как никто прежде. В нем так много энергии, так много жизни. Мне кажется, что он оживляет все вокруг. Жизнь обретает смысл и краски… Знаешь, я очень долго думала, что люблю Чарлза. Но тогда все было по-другому. Я не могу объяснить, но теперь я усомнилась – была ли это любовь?

– А Кинкейд?

– Кинкейд. – Тори прислонилась затылком к прохладному стеклу. Взгляд ее упал на кровать – на смятые простыни… – Иногда мне хочется его удавить. Ты не представляешь – я кричала и ругалась и ссорилась с ним, как никогда не позволяла себе прежде. Он провоцирует меня, переворачивает все с ног на голову. Иногда я уже не могу понять, где истина, а где ложь… Но иногда… – Тори подумала о вчерашней ночи, – он бывает очень добрым и нежным. Он умеет заботиться о людях. А когда прикасается ко мне… я схожу с ума. Все куда-то исчезает, и остаемся только мы – словно первые люди на земле…

– Подружка, да ты же любишь его! Любит? Тори вздохнула.

– Это не имеет значения. Мы заключили сделку. Когда придет время, я дам ему развод. Это будет честно.

– Но зачем быть такой честной?

– Я умею держать слово и не опущусь до обмана.

– Знаю-знаю, я не это имела в виду. – Пэм теребила кружево своего платья. – Я подумала, тебе надо сделать так, чтобы он в тебя влюбился.

Тори горько рассмеялась:

– И каким же образом?

– Ну, ты могла бы начать с того, чем вы занимались прошлой ночью, и почаще.

– Это его сторона сделки. Он просто выполняет договор. – Тори покраснела.

– Но ты же такая красивая, Тори! И умная! Если захочешь, ты сможешь сделать так, что он будет умирать от одного твоего взгляда.

– Ты права, это такой пустячок! – Тори опустилась в кресло. – Взять и просто заставить красавца, к ногам которого падают все женщины, меня полюбить!

Пэм уселась на пол, не думая о том, что мнет свое элегантное светло-зеленое платье, и заглянула подруге в лицо.

– Тори, развод – это всегда грязь и проблемы. Для него же было бы намного проще сохранить брак. Особенно если у вас будет ребенок. Я уверена – он не захочет отказаться от своего ребенка.

– Я не хочу, чтобы он оставался со мной из-за ребенка. Он получит свободу. А ребенка сможет видеть, когда… если захочет. – Даже если ее сердце разорвется.

– Бедняжка, ты так сильно влюблена в него! – Пэм погладила судорожно сжатые руки Тори.

– Не важно, какие чувства я испытываю к нему… Важно, что испытывает он!

– Тогда дай ему знать о своих чувствах, не скрывай их! Тори гордо вздернула подбородок:

– Я не приму его жалость!

– Тори, послушай меня…

– Нет, это ты послушай! Если бы Нед не сделал тебе предложение, ты стала бы его просить жениться на тебе?

– Нет, конечно, нет! – Пэм даже отшатнулась.

– А я это сделала! И теперь не собираюсь упрашивать его сохранить этот брак. Если я ему нужна, он сам мне скажет.

Никогда, никогда она не будет навязываться и выпрашивать! Гордость не позволит.

– Я понимаю. – Пэм через силу улыбнулась и постаралась придать своему лицу уверенное выражение. – Не сомневаюсь, к тому времени, как вы обзаведетесь ребенком, он будет влюблен так сильно, что и слышать не захочет о разводе.

– Может быть… – Тори закусила губу. – Но мне почему-то кажется, Кинкейд будет просто счастлив услышать, что сделка исчерпала себя и он свободен.

– Не переживай, дорогая, у тебя полно времени, чтобы изменить ситуацию к лучшему. Прошло несколько лет, прежде чем у нас появилась Эми.

– Правда? – Тори улыбнулась. – А я точно помню, что она родилась через год после свадьбы.

– Неужели? Ну, значит, мне так показалось. Но мы хотели бы еще одного малыша, а ведь прошло уже пять лет – и ничего! Хотя, поверь, мы вовсю стараемся.

– Вообще-то ты права. – Тори ухватилась за соломинку. – Вдруг я не сразу забеременею? Это ведь и правда может занять год или даже два.

– Или три! – Пэм вскочила на ноги и принялась поправлять платье. – Я уверена, что…

Раздался стук в дверь.

– Думаешь, он вернулся? – Пэм уставилась на подругу.

– Вряд ли, – прошептала Тори, но руки ее все же взметнулись к волосам, и она постаралась хоть как-то привести в порядок непослушные локоны.

Пенелопа открыла дверь, и вошла Милли.

– Вам записка, мисс. – Она протянула Тори маленький белый конверт.

Тори сломала печать и вынула листок. Она прочла письмо, глянула на подпись – Пэм испуганно кинулась к ней:

– Что случилось? Ты стала белее этой бумаги. Что там? Вместо ответа Тори протянула письмо подруге.

Пэм прочла и удивленно посмотрела на Тори:

– Что ты будешь делать? Что ему надо?

– Не знаю. – Тори вскочила с кресла. – Милли, приготовь, пожалуйста, мое голубое платье. То, с серыми кружевами.

– Хорошо, мисс.

– Ты ведь не пойдешь туда? – Пэм схватила Тори за руку, как только Милли вышла из комнаты.

– Пойду. Я должна.

– Тори, он создаст тебе новые проблемы.

– Мы даже не знаем, что ему нужно.

– Я… слышала кое-что. Так, слухи. Он уходит из дома каждый вечер и иногда пропадает на несколько дней. Кое-кто говорит, что он ездит в портовый район.

– Это только слухи! – Тори отняла руку. – Люди всегда предполагают худшее. Я должна выяснить, чего он хочет.

– Я поеду с тобой! – Пэм схватила кружевную накидку.

– Я поеду одна. – Тори выдавила улыбку и постаралась выглядеть уверенно. – Не волнуйся, я буду осторожна.

Тори вышла из экипажа на Хайт-стрит, у одного из входов в парк. Чем дальше она углублялась в зеленую прохладу аллей, тем тише становилось вокруг, шум города отдалялся и замирал где-то за деревьями.

– Покупайте шарики! – зазывно кричал молодой светловолосый торговец.

Ему вторили продавцы засахаренных орешков – каждый расхваливал свой товар.

Тори почувствовала голодный спазм в желудке и вспомнила, что пропустила не только завтрак, но и ленч. Она купила орешки, и вкус сластей живо напомнил ей детство – ни одна поездка в парк не обходилась без сладкого, липкого лакомства. Тори вспомнила, как когда-то давно в этом самом парке они с Чарлзом проводили время вдвоем – держась за руки и строя планы на будущее. Планы, которым так и не суждено было сбыться. Она пошла в глубь парка, но потом замедлила шаги. Возможно, она делает ошибку. Все это было так давно – и парк, и Чарлз. Ладони ее вспотели. И все же она должна увидеть его. Должна. Она повернула у обсерватории и свернула на тропинку, которая вела к каменной скамье, полускрытой деревьями. Там протекал звонкий ручей и был даже небольшой водопад. Подле него и стоял Чарлз, задумчиво глядя на бегущую воду. Вот он обернулся, прошептал ее имя и шагнул навстречу, протягивая руки. Несколько секунд они стояли, держась за руки. Тори смотрела в его лицо и чувствовала, как шелухой отлетают прочь годы. Нет, конечно, они встречались – живя в одном городе и вращаясь в одном обществе, это было неизбежно, хотя оба и старались свести общение к минимуму, обмениваясь при встречах лишь вежливыми фразами и равнодушными взглядами. Чарлз смотрел на нее с улыбкой:

– Ты так красива – прекраснее, чем была прежде.

– Спасибо. – Руки Тори выскользнули из его ладоней, и она чуть отступила назад. – Ты тоже хорошо выглядишь.

– Я кое-что принес, но, боюсь, ты не захочешь… – Он вынул из кармана кулек засахаренных орешков.

Зачем он купил их? Чтобы заставить ее вспомнить прошлое?

– На этот раз я купила их сама, – спокойно произнесла она.

Он кивнул и сунул кулек в карман.

– Я боялся, что ты не придешь.

– Мне было любопытно. О чем ты хотел так срочно со мной поговорить после стольких лет разлуки?

– Я прочел в газетах о твоей свадьбе.

– И решил лично поздравить меня? – Вопрос прозвучал «не слишком дружелюбно.

– Мне было просто необходимо увидеться с тобой. Я знаю о Хейуарде, знаю, что твой отец пытался заставить тебя выйти за него замуж.

– Правда? – Она села на каменную скамью и устремила взгляд на воду. – Кто же рассказал тебе?

– Однажды вечером Хейуард здорово напился и… принялся хвастаться, что старик Грейнджер умоляет его жениться на его дочери, так что скоро он приберет к рукам все его миллионы.

Тори слушала молча, гадая, сколько еще людей в городе в курсе ее позора. Да уж, похоже, последние несколько лет она и сплетни в ее адрес служили для общества неплохим развлечением.

Чарлз опустился на скамью.

– Мне неприятно думать, что тебя все же принудили к браку, даже с таким человеком, как этот Кинкейд.

Тори не нужна была его жалость. В ней крепла уверенность, что ей вообще ничего не надо от этого человека.

– Я перестала быть предметом твоих забот много лет назад, – сухо проговорила она.

– Разве ты не знаешь, Тори? – Он с тоской всматривался в ее лицо, словно не узнавая сидящую рядом женщину. – Я все эти годы любил тебя.

Боже мой, сколько раз она мечтала именно об этом – он возьмет ее руку и скажет, что всегда любил только ее и будет любить до гроба. И вот, пожалуйста, теперь она жалела, что услышала эти слова!.

– Ты не должен так говорить.

– Почему? Это правда. – Он вздохнул. – Я женился на Аннет только из-за ребенка.

– Если бы ты не испытывал к Аннет никаких чувств, не было бы и ребенка.

– Это случилось только один раз – после бала у губернатора.

Тори помнила этот вечер и как зол был Чарлз, когда она отказалась заняться с ним любовью.

– Я отвез тебя домой и вернулся на праздник. Аннет была там. – Он передернул плечами и уставился на водопад, – Клянусь, я и не собирался жениться на ней. Я не хотел тебя бросать.

Так странно было узнать правду через семь долгих лет.

– Может, она была влюблена в тебя?

– Она была влюблена в деньги моего отца. – Он взял ее руку, затянутую в перчатку, и поднес к губам. – Поверь, я пытался, я очень старался быть примерным семьянинок!… Но так и не смог забыть тебя. Хотя я знал – ты уже никогда не согласилась бы быть со мной, даже если бы Аннет дала мне развод. Ты никогда не согласилась бы связать свою жизнь с разведенным человеком.

Тори посмотрела ему в глаза и отвела взгляд – она жила с этой болью целых семь лет и вот теперь вновь увидела ее – в его глазах.

– Но ты все не выходила замуж, и я начал надеяться, что вдруг небезразличен тебе.